Не стать донором. Глава четвёртая

 
Шмайсер находился в самом дурном расположении духа. Он спланировал и блестяще провернул великолепную операцию по захвату  и доставке Лоха в клинику. Не его собачье дело что почём и для чего, но  и дураку понятно: один расклад -завалить, а совсем другой – привезти живым без вреда здоровью.
 А Лох оказался далеко  не лохом. Ну, или повезло ему сказочно. История с захватом медсестры – чистый прогон. Босс устроил такую взбучку с размахиванием кулаками и отборным матом, что мало не покажется. Все заслуги Шмайсера сразу полетели в тартарары, хотя он вообще ни при чём.


  И тут же последовало новое задание немедленно приступить к поискам беглеца. А где искать?! Квартира, работа, учёба: всё это можно и не рассматривать. Если Лох смог обольстить девку, захватить машину, к тому же и от ментовского заслона уйти, его на ура не возьмёшь. Да ещё Граф выделил для работы двух придурков – Тоху и Сладкого. Это ж надо, в натуре, такую погремуху держать? От фамилии повелась, глупее  не придумаешь. Половина из тех, кто  в теме, смеются: «вы там, пацаны, часом не пидорка пригрели»? Ладно, кликуха, так и мозги куриные, кто  его в бригаду брал?
Пока конкретного задания не было, Шмайсер решил сгоняться на Излучину, поесть жареного мяса и самую малость,  пивасика чисто для вкуса пропустить, напиваться-то нельзя! Хотя так хотелось нажраться до скотского состояния и набить первому встречному морду.


Даже на топографических картах самого малого масштаба найти название Излучина было невозможно.  Но понятие это, прекрасно осознавали горожане,  вовсе не являлось  сухой географической категорией. И вопреки всем правилам  орфографии, готовы были слово-символ Излучина писать только с заглавной буквы.
 Ибо ещё с тех далёких, теперь уже  почти былинных  времён, когда в стране «не было секса», а  самым частым в  употреблении являлось слово «дефицит», Излучина служила олицетворением  бесшабашного, разудалого  времяпрепровождения. В советские годы здесь скромно ютились базы отдыха. Затем появились первые кооперативные   шашлычные  и кафе.
 И народ сразу же потянулся к соблазну, не особо строго деля  удовольствия на те, что  соответствовали высоким  требованиям  социалистической морали, и те, что в эти рамки вмещаться не спешили.  Ибо если  человеку есть чем оплатить  вкусную еду и  хорошую  выпивку, ему закономерно становится мало шахмат и шашек на базе, оплаченной профсоюзом. Загар на песке,  купанье в реке и рыбалка  также не  могут дать полного расслабления.
 Для этого и существуют    девушки с практически  бескорыстной доступностью,  а из   любителей погонять шары по зеленому сукну биллиардных столов,  несомненно, образуется и компания ценителей карточной игры. Но то, что для  правильных членов социалистических трудовых коллективов считалось безобразиями, являлось, как  выяснилось позже, детскими шалостями.

 
С тех лет много воды утекло. Были снесены или   сгнили в запустении  щитовые профсоюзные избушки на курьих ножках с «удобствами» на свежем воздухе.  На их месте  выросли вполне приличные гостиницы с ванными и туалетами в номерах. Вместо   третьесортных точек питания появились   пристойные заведения, имеющие  полное право называться ресторанами и кафе.
 А почти  бесплатные любительницы алкогольно-эротических похождений ушли в тень. Их выжили и выдавили стильно одетые, дарящие запах дорогого парфюма профессионалки не только с умело наложенным  макияжем, но и высокими расценками.  Впрочем, конкуренция в любой сфере жизни приносит свои несомненные плоды.  Для заполнения  ниши бюджетного отдыха хватало и  неприхотливых дешевых потаскух. Однако всё это не мешало выезжать на природу и отдыхать обычным горожанам, которых  Шмайсер, Тоха и Сладкий  за счёт явной ограниченности лексикона. по привычке называли «лохами».

 
«Тойота Камри» промчался по   мосту и свернул налево, взяв курс к самому центру Излучины, где скучились питейные заведения и сопутствующие им гостиницы. Но вскоре Шмайсер сбавил скорость.
– Это что  ещё за дела?
Он остановился перед билбордом с зазывающей надписью: «Кафе “У Степана”. Пиво. Барбекю, мангал, казан».  Стрелка ядовито-оранжевого цвета указывала на распахнутые ворота в крепком  заборе.
– Кто это здесь открылся? – спросил, ни к кому не обращаясь, Шмайсер.
– Не в курсе, босс, – ответил Сладкий, которому по должности как раз и было положено знать такие тонкости. 
Шмайсер  устроил бы подчинённому вздрючку   за явный прокол, но уважительное обращение его подкупило, и он снисходительно  распорядился.
– Заедем, разберемся что за шушера.
Он зарулил во двор. Впереди шумел тростником и рогозом немалых размеров зарыбленный пруд, несколько человек сидели на берегу с удочками. Справа располагался стильный бревенчатый домик. 
Тут же под навесом ворожил над мангалом высокий упитанный мужчина средних лет   в не самом свежем белом фартуке поверх холщовой  рубахи бежевого цвета с закатанными рукавами.  Щекочущий ноздри аромат вещал, что шашлыки  уже почти готовы.
На парковке стояли несколько машин: видавшая виды «LADA Kalinа», потрёпанная «Нива»,  едва успевшая сойти с конвейера «Kia Sorento»   серебристого цвета,   расположилась  на окраине площадки.  Шмайсер притерся к ней сзади, захлопали дверцы, крякнула включившаяся сигнализация, и три новых посетителя вошли в приветливо открытую дверь.   


 Из шести столов были заняты два: за одним расположилась небольшая компания – двое мужчин и две женщины,  за другим молодая пара. Тихо играла музыка, было чисто, прохладно и вполне уютно.
Команда Шмайсера, гремя тяжёлыми стульями, заняла столик посередине.
– Эй, кто тут есть живой?! – крикнул звеньевой.
Подошёл официант, щуплый юноша, явно   родственник шашлычника. Однако белый фартук на нем был отглаженный и чистый.
– Что телишься?! Видишь, мы пришли! – раздраженно спросил Шмайсер,  – бегом надо!   Недавно открылись?
– Да, два дня…
– Ну, ладно, с этим потом. Давай нам шашлык, по шампуру каждому… Только нормальный, из спины, корейку, а   ляжку сам себе пожаришь! – звеньевой говорил громко, и чтобы нагнать страху, ударил кулаком по столу, так что со звоном подскочила посуда. Посетители оглянулись и стали есть быстрее. Шмайсер улыбнулся: кайфово, когда тебя боятся! Хотелось заказать водки хорошей, для начала пол-литра. Но Граф запретил наглушняк. В любой момент мог поступить приказ. Пришлось ограничиться пивком.
  - И смотри, - входя в азарт, начал куражиться Шмайсер, - насчёт пива: не вздумай бодяжить, а то спалим на хрен весь этот   шалман! 
Да, звеньевой был в ударе, и Тоха со Сладким  почувствовали это. Шмайсер вёл себя как Граф. Тот, когда подопьёт, рисуется хозяином жизни. Все   должны перед ним лебезить  и пресмыкаться.
Официант втянул голову в плечи. Молодая пара за соседним столиком бросила недоеденный шашлык и спешно удалилась. Вторая компания   тоже стала собираться и попросила счёт.
– А как же шашлык? – спросил юный официант.
– В другой раз, мы спешим.
Через несколько минут  сзади раздался робкий голос. 
– Извините.
– Чего тебе еще? Иди, готовь заказ, - Шмайсер раздраженно оглянулся. Но перед ним стоял не официант, а очкарик, который ушёл, не доев шашлык.
– Извините, – повторил он. – Не могли бы вы немного отъехать? У меня машина не проходит. Я   старался, но ничего не получается.
– Ты что, совсем охамел, ты у меня сейчас в последний путь отъедешь! – взревел Шмайсер, поднимаясь во весь рост. – Не проходит у него, нашёл, в натуре, слугу!
 
***

ВЛАД. РЕТРОСПЕКТИВА.
На берегу реки Влада  подстерегли трое парней из соседней деревни. Хотели ли они поколотить его или только покуражиться, так и осталось неизвестным. Впрочем, аппетит приходит во время еды, а слабость, неизменно, приглашение к агрессии.
 Влад  схватил первое, подвернувшееся под руку оружие:   выброшенную волной на берег, отполированную водой и временем увесистую, палку. Молча, без визгов и истерики, он пошёл в атаку, думая вовсе не о последствиях превышения норм обороны, а о победе любой ценой. Враги мгновенно осознали реальную степень опасности и не сговариваясь убежали. 
 Невольным свидетелем события  стал возвращающийся с рыбалки совсем недавно поселившийся в деревне молодой мужчина. О нём мало кто знал хоть что-то, лишь прошли слухи, что он воевал заграницей по контракту и после ранения восстанавливался на природе. Незнакомец подошёл к победителю и протянув руку для приветствия представился.
-Вадим.
Влад ответил на рукопожатие.
 - А если бы они не убежали, – поинтересовался Вадим, - стал бы палкой наотмашь бить, ведь так и покалечить можно?
- А втроём на одного? – вопросом на вопрос ответил Влад.
- Да, пацан ты духовитый, - с уважением осматривая собеседника, ответил новый знакомый, такой мне для компании и нужен.
 
***

Вадим временно проживал у пожилой родственницы и близких отношений с местными жителями  за ненадобностью не заводил. Он  активно занимался восстановлением здоровья и сохранением навыков владения приёмами рукопашного боя, которые в его профессии играли далеко не последнюю роль.
Влад сразу понял, что предложение случайного знакомого даёт ему прекрасный шанс в условиях, где спорт можно увидеть только в телевизоре, а вся физкультура в школе сводится к бегу по пересечённой местности.
 Оба они не спешили афишировать свои занятия, впрочем, всем было на их успехи глубоко наплевать.
Бойцовская зона разместилась на сеновале, то  есть в пустом навесе, где в былые времена хранилось  сено. Крыша защищала от дождя и снега, что вносило в тренировки стабильность, а от ветра, дождя, снега и особенно любопытных глаз спасала натянутая по контуру строения плёнка.
Вадим, которого Влад про себя   величал  Сенсеем, не стал скрывать, что в деревне не задержится и это только  подстегнуло усердие ученика.



На каждом занятии Сенсей всё шире раскрывал перед Владом глубинные основы единоборств.
 «Без сомнения, - утверждал он, - бойцовский стиль надо выбирать под собственную конституцию. Я по природе бык – мощь и натиск. Здесь идеальный вариант – каратэ кёкусинкай.  Этому меня и учили.
 У тебя, Влад   бычьей силы нет. Но не велика беда. Ты – пума. Хищник, готовый напасть на добычу, которая тяжелее его в пять раз.   Твои преимущества – взрывная энергия прыжка, ловкость, уникальная гибкость. Твоё направление – таэквондо, самые сложные школы кун-фу.
 Из пяти уровней атаки и обороны подавляющее большинство, как и я,  физически в состоянии   работать только на двух: высоком и среднем. Но остаются ещё очень высокий, низкий и очень низкий. И здесь тебе нет равных. Многие ли готовы освоить переход из,  стелющейся по земле и поражающей   голеностопный сустав, обратной подсечки  к удару ногой в голову в прыжке с разворотом на двести семьдесят градусов? Только движения подобного уровня   сделают тебя настоящей пумой – ловким и бесстрашным зверем!»



 «Европеец,- вновь и вновь возвращался к основам  теории Вадим, - высок, длинноног, широкоплеч, массивен. Защищаясь одними руками, он легко прикрывает большую часть жизненно важных центров. За ненадобностью, техника ударов ногами отмерла в самом зачатке. Но работа руками была доведена до совершенства. И тут боксер превосходит любого мастера восточных единоборств.
Азиат низкоросл, узкоплеч, лёгок, коротконог. Сама природа  подсказала ему – четыре конечности в бою лучше, чем две.
Боксёр бьёт корпусом, всей массой. Больше вес – сильнее удар. Отсюда весовые категории. Техника восточных единоборств совсем в другой плоскости.   Вершин достигал лишь тот, кто совершенствовался в полном одиночестве, ведя бой с противником, прежде всего, в своей голове. Именно по этому пути шёл Ояма Масутатсу.



    Сколько весил Брюс Ли?!  Но откуда же тогда бралась сила в его ударах?! Мастер единоборств работает совершенно иначе, чем боксёр. Он -  замкнутая система. Точка отсчёта внутри тела. Удар – это импульс. И зависит он не столько от массы тела, как  от скорости движения! Масса нужна борцу сумо, вольнику, дзюдоисту. И ещё культуристу. У него должно быть много мяса,   из которого можно простроить «бугры» и «банки».
Твой импульс пробивает любые преграды. Их просто не существует. Кулак разрывает воздух – координация движений сохранена. Ты -  замкнутая система! Кулак вошёл в плоть, разрубая мышцы и ломая кости – ты вновь спокоен. На пути удара бетонная стена – это просто один из возможных вариантов».
Уже   несколько месяцев спустя  учитель  во многом проигрывал ученику. Но это вовсе не огорчало его. В очередной раз, сбитый с ног той самой обратной  подсечкой, в значении которой он так страстно убеждал Влада, Сенсей неуловимым напряжением спины подбрасывал тело вверх и, улыбаясь, снова повторял: «Ну, дружище, ты гигант! Тебе бы за деньги биться». Влад  лишь улыбался в ответ.



Навсегда покидая деревню,  Вадим крепко обнял ученика и чуть дрогнувшим голосом произнёс: «Мне тяжело советовать тебе что-то конкретное.  У каждого своя голова. Но считаю своим долгом просто отметить: ты красив, обаятелен, наряду с умом и осторожностью это откроет   многие двери. Так пусть же  удача друг мой, Владислав Яров, никогда не оставит тебя!»

***

Очкарик  уже пятился к выходу.
– Будешь ждать, пока мы заняты! – вдогонку убегающему незадачливому просителю крикнул Шмайсер и  снова сел.   
Вскоре полная   женщина, лет сорока пяти, в белом халате и колпаке принесла пиво.
– А где этот, молодой? – спросил Сладкий.
– Да и я еще не старая! – строго ответила женщина, и Шмайсер понял, что она не боится ни его, ни его приятелей. Это ему не понравилось.
– А пацан   куда делся?
– Это наш  сын. Я для него перерыв сделала.
– Так у вас это, как его… Семейный подряд?
– Именно так! Я на кухне, муж на мангале, сын в зале. Ваш шашлык уже подходит.
Шмайсер покачал головой.
– Свободна!
– Да я и так, вроде,   не под арестом, – усмехнулась женщина и, развернувшись, медленно пошла в подсобку.
– Не, реально, какая наглая! – отметил Тоха.
– Ладно, давай лучше по  пивку пройдёмся, – распорядился Шмайсер, - вдруг здесь не все так просто, как показалось на первый взгляд. Надо присмотреться. Или может  у тётки такой гонор.
Тоха встал из-за стола.   
 – Пойду, отолью.
Вернулся он почти мгновенно. Выпучив глаза, Тоха размахивал руками, мыча что-то невнятное. Вскоре троица бандитов ошарашенно замерла у   черного «Тойота Камри». Машина стояла прямо на дисках, под которыми находилась распластанная в лепёшку  резина. И тяжело было даже предположить при каких условиях  она сможет обрести  изначальную форму туго накачанных скатов. 
 – Кто это сделал? – грозно произнёс Шмайсер, уперев взгляд в  шашлычника, который небольшим топориком откалывал от полена лучину для розжига. – Этот очкарик? У него кишка тонка! Тогда кто?!
– Говори, кто это сделал?! – Шмайсер угрожающе надвинулся   на мангальщика, но тот,  не оторвавшись  от   работы, лишь равнодушно пожал плечами. В это  время раздался звонок.
- Сука, - в сердцах выдохнул Шмайсер, - Лох объявился. Граф звонил. Срочно выходим к мосту, босс зарядит Цента и тот подгонит свой «Фольксваген Туарег».
- А как же мясо? - попытался уточнить вечно голодный Сладкий. Но осёкся на полуслове, вовремя осознав всю несуразность вопроса.