Глава 29

К величайшему сожалению, в природе существуют безупречные, эталонные, безошибочные женихи, которых никак не очернить даже опытным родителям молодого человека, претендующего в тот же список, что и не имеющий себе равных претендент. У Антуана были интеллигентные родители: отец – известный адвокат, а мама – нейрохирург. Кроме этого, он не был замечен ни в одном скандале, блестяще учился, и Серафима была его первой девушкой. Это только в трафаретных сказках для современных издателей требуется ловелас, который переспал со всей Вселенной, наравне опробовав и женщин старше 70 лет, а в брак вступил с девственницей, икающей и умеющей выговаривать только согласные, а иначе не годишься для семейной жизни с вышеупомянутым стервецом и бестолочью.
Впрочем, Антуан и не догадывался, что вокруг него плелись такие интриги. Пьера он не считал соперником, в силу того что всегда знал и воспринимал его исключительно как будущего мужа Серафимы. Не верил он в небылицы и басни, а был заранее подготовлен к расставанию с девушкой, воспринимая её как благо или угощение на шведском столе или светском рауте.
Когда вся горячность и запал улеглись, родные Пьера обнаружили, что Антуана им не переиграть, они вздохнули и занялись своими непосредственными, а не выдуманными  проблемами. И на горизонте снова нарисовался Вальтер, щёголь и щука, натянув расположенным вокруг нос и сковывая им движения.
- Ну, салют, несравненная пэри, - поймал её на лестнице, словно мяч, заброшенный в кольцо, Вальтер.
- Опять ты выходишь за рамки, нарушая мои границы, - Серафима жёстко попыталась вырваться.
И тут случилось нечто невероятное: к ним приблизился Бартоломео Каппо, Арлекин и тайный возлюбленный сконфузившейся и встревоженной Серафимы.
- Брат, отпусти девушку, - с места в карьер попросил Бартоломью, а ведь всякому известно, что любая просьба предполагает унижение, а если просят о помощи или снисхождении, роют себе могилу.
Название брат прозвучало двояко и двулично: с одной стороны - разговорное обращение к незнакомцу, а с другой – Вальтер и есть его брат, да к тому же ещё и проштрафившийся не в первый, да и не в последний раз; натура такая.
Бартоломео про себя прикинул примерно, что Вальтер отшутится стандартной фразой в духе «А если не отпущу, то что?», - подразумевая, что Бартоломео не способен вступиться за женщину истинно, так, разве что театрально и артистично, в дешёвом кастинге участвует, наверное.
Но Вальтер его удивил и немного разозлил.
- А ты уверен, что она сама этого хочет? Взгляни на меня беспристрастно, братец: я высок, красив, нравлюсь женщинам… О тебе, к сожалению, этого никак нельзя сказать, - вульгарно рассмеялся Вальтер.
Несмотря на то, что Бартоломео был и высок, и красив, особенно на глаз виновницы конфликта, то есть, супротив мнению насмехающегося звонаря, был ближе к победе, но Бартоломео не умел говорить нет, когда требовалось и да, когда к нему явно благоволили.
Антуан достаточно просто вышел из положения, свернув конфликт:
- Я плохо помню, как Вас зовут, но предупреждаю сразу: грязные лапы убери от моей невесты!
Вальтер немедленно убрал свои ухоженные, лощёные, мягкие  ладони с розовыми, аккуратно подпиленными ногтями от Серафимы и посторонился.
- Свадьба-то не за горами? – заржал он, тем не менее, не считая себя побеждённым.
- За морями, семью замками… Твоё какое дело?
-Вот так всегда: вежливая попытка общаться превращается в банальную склоку. И за что мне всё это?
- Научишься нормально себя вести, перестанешь врать и хватать чужих невест – Бог вручит тебе награду, даже не сомневайся.
- Серафима пока твоя невеста, а не жена, так что я имею право пытаться её завоевать до благословенного дня, когда Вы обменяетесь кольцами. Но, знаешь, что? Я бы на твоём месте на бракосочетание с диковинной пташкой не рассчитывал, ей приготовили золотую клетку, а тебе не хватит червонцев даже на кружевные трусики.
Лицо Антуана, обычно светлое и приятное, потемнело от гнева. Его не терзала ревность, поскольку он и не надеялся на другой, благополучный для него исход, но ему оскорбителен был тон и насмешка скверного и неотёсанного мужчины, находящегося с ним совсем рядом. Но, увы, оскорбить можно только человека с интеллектом, а бесчестье не осознаёт, что оно лишено эмпатии и, как следствие, добра и любви, зато отлично передаётся по наследству, как сильное, волевое качество для продвижения дальше, через поколения.