Старые письма

Для игры Светлой Ночки "Этюды 7"
Тема 2.  Письма из прошлого
http://proza.ru/2025/09/19/178


У меня красивый почерк, по нынешним временам — практически каллиграфический. Да и  у многих моих сверстников он красивый или, как минимум, понятный. И это не удивительно. Такая школа пройдена!

Моя школьная жизнь стартовала в далёком шестьдесят шестом. Тогда первоклассники начинали учиться писать карандашом. Палочки, крючки, петельки - школяры старательно выписывали их в тетрадях в косую линейку. И только после первого полугодия разрешалось писать перьевой ручкой. Той, в которую вставлялось перо со звёздочкой у основания и которую нужно было макать в чернильницу-непроливайку. Прописи, уроки чистописания: буквы «под наклоном», линии «волосяные» и «с нажимом», верхнее и нижнее соединения между буквами. И чтобы без клякс!
Ох, сколько слёз было пролито над этими прописями! Но не моих.

К своему первому классу я уже прекрасно читала (с четырёх с половиной лет была записана в библиотеку) и сносно, на мой взгляд, писала. Этот мой взгляд не все разделяли.  Но, меня это не очень-то волновало. Пишу? Пишу. Понимаете про что? Понимаете. Какие вопросы?

Так получилось, что родители не провожали меня в первый класс - отец служил в авиации и его откомандировали к новому месту службы, на крайний север, в Заполярье. Мама поехала с ним. Меня оставили в деревне, у родителей отца. Бабушка и повела меня впервые в школу, в класс к Марье Николаевне. Так начался мой первый учебный год.

***
В семейном архиве хранятся письма. Их немного: семь листочков, написанных моей рукой. Ветхие, пожелтевшие, потёртые на сгибах. Дат на них нет, но по качеству письма и смыслу можно примерно определить их очерёдность.

Самое первое было написано на половине тетрадного листка в узкую линейку, карандашом. Буквы, отдельно стоящие, «пляшущие», вкривь и вкось. Часть из них - письменные, часть - печатные, ещё часть - и так, и сяк. Некоторые буквы («с», «е», «э») повёрнуты в противоположную сторону. Внизу листка - нарисованная цветными карандашами картинка: домики, деревья, грузовик с зерном.

«здрастуйте. папа и ма ма я ужЭ пашла в школу в. 1 класс мы все жывы здаровы я 2 сентября р о кала стихатваренея. 2 сен. сабирла. тетради. цылую. наташа»

Письмо второе я нацарапала уже ручкой:
«здравстуйте мама и папа мы все жывы и здаровы дядя шура щирбакв пишол из Арми А я уже октябрёнок. Не обежтесь что Плохо Нписали
Целую наташа».

Третье письмо было написано гораздо позже: листок в линейку, видимо, тот, что попал под руку. Непослушная буква «с» написана то в одну, то в другую сторону. Письмо уже более «письменное», особенно в начале. К концу листочка, видимо, прилежность  улетучилась и я снова писала на печатно-письменной смеси. Ошибок меньше, потому,  думаю, что письмо было написано под диктовку папиной сестры, приехавшей на выходные в деревню.

«Здравствуйте папа и мама. мы получили посылку Мишка мне очень понравился. Палец у меня заживает. Бабушка мне купила чулки. Я кушаю хорошо неболею. Мы с Галей шьем кукле платье. мама и папа вам передают привет баба деда люба и моя подруга галя. Целую всех Наташа»
И рисунок каракульный с такой же каракульной подписью «это бабушко пошладоить».

В школу ходить не хотелось: скучно было мне там. Сидеть на уроке и слушать мычание одноклассников: «М и У…му-у-у. М и А …ма-а-а», когда я уже бегло и про себя читала книжки, тоскливо. Выписывать буквы - нудно и не понятно зачем: «Я же и так умею?».
Арифметика тоже меня не интересовала. Разве что счётные палочки были красивые - тётушка купила мне. Красные и белые. Из них можно было складывать домик. Или железную дорогу.
Физкультура у нас проходила на улице: учительница сидела под тополями, наблюдая за нами со стороны, а мы просто бегали друг за другом в «догонялки», прыгали со скакалкой, а с наступлением зимы - катались на санках со школьного пригорка.
Самый весёлый и любимый урок - пение. «Какую песню будем петь, ребята?» - спрашивала «МарьКалавна» и я вскидывала руку вверх: «Жил да был чёрный кот за углом!». И класс дружно пел эту весёло-невесёлую песенку.

Бабушка моя работала в этой же школе техничкой: мыла полы в классах, звонила в латунный колокольчик на деревянной ручке, разводила чернила в большой бутылке зелёного стекла. Потом она разливала их по чернильницам и в деревянном ящичке с невысокими бортиками разносила по классам. Иногда я помогала ей, страшно гордясь бабушкой-властительницей колокольчика.
Однако, бабуля была малограмотной. Сохранился листочек в линейку, где с одной стороны её кривенькие буквы, а с другой - мои.

«Привет отродителей
Здравствуйте толя и люся вы пишити чито мы молчим мне снеи очен хорошо и я доволна еи что она нескучат овас иногд споминаит однажды приходит и говорт бабуся я нелублу меня все спрашивают ты нескучаеш о папе и мама а я говору а чоита мне скачть что мне плохо штоли или мена бют скора папа и мама приедут осталось немнога 9 месцев толя и люся до свидания целуем папа мама и наташа все впорятки ждем ответ наташа спит я иду наработ небеспокоис».
На обратной стороне мои приветы. Буквы, как и прежде, вперемешку письменные и печатные. Но, судя по фигурным рамочкам вокруг каждого предложения, я очень старалась сделать «красиво».

Следующее письмо помечено четвёртым января. Написание букв значительно улучшилось, буквы чётко и почти правильно устроились на косых линейках, соединяясь друг с другом. Но ошибки всё же проскакивали.

«Здравствуйте папа и мама. Получили от вас посылку и письма и телеграму. Очень рады. Новый год я провела хорошо мне люба зделала новый лифчик от плтья. Напишите мне письмо.»
Я помню, что в школе, у ёлки я была в марлевом платье «снежинки», а на шее висели бабулины ярко-красные бусы с золотыми крапинками. Сольный номер на утреннике – песня «Жил да был чёрный кот за углом».

А вот ещё, на вырваном из блокнота листке, короткая записочка от 3 апреля 1967 года:
«Дорогим, маме, Люсе и папе, Толе.
Мама и папа, я жива здорова, я живу хорошо. Няньчию Олежку.
До свидание. Целую. Наталья Анатольевна».
Очевидно, статус няньки двоюродного брата, родившегося в начале марта и эпизодически оставляемого на воспитание деду с бабулей, обязывал подписываться именем и отчеством.

Последнее из сохранившихся писем родителям, судя по всему, написано уже в мае.

«Мама и папа! Спасибо за конфеты и яблоки. Мы учиться скоро закончим. Я учусь хорошо. У нас цветёт сирень. У нас 5 гусят и 22 цыплёнка.
Целую вас крепко
Наташа»
И ветка сирени пририсована внизу письма.

К этому моменту я научилась, по моему мнению, писать превосходно: буквы ровные, с примерно одинаковым наклоном. Но Марья Николаевна считала, что всё же не достаточно хорошо: я путала стороны у «З», «Е», «Э», неправильно писала заглавные буквы «А», «Ж», а также цифры «2», «8» и «9», допускала грамматические ошибки. Математика хромала на обе ноги. От того табель мой за первый класс выглядел не очень: «пятёрка» по чтению, а по остальным предметам, включая чистописание и поведение - «четвёрки» и «тройки».
Лично меня всё это вполне устраивало. Бабуля же, наоборот, была сильно напугана:
— Как же? Што же? Родители приедут, а тут такое… Скажут, штош ты не досмотрела? Девчонку тебе доверили, а ты не оправдала…

Со страху и расстройства бабАнька кинулась у учительнице:
— МарьКалавна, миленькая, штош такое? Ох, беда, беда. Ты уж помоги, не оставь, поспособствуй!

Уж не знаю, что там было и как, но мне «выправили» новый табель, в каждой строчке которого горделиво стояли  «пятёрки». Бабушка была довольна. Прежний табель, думаю из почтения к «докУменту», она не сожгла в печке, а припрятала  под кухонной клеёнкой. Но после того, как на него через дырку  попали пролитые дедом щи, табель был перепрятан в самый низ трёхстворчатого скрипучего шкафа.

Когда родители приехали  в отпуск, чтобы забрать меня с собой на Север, мама сильно удивилась - она же читала мои письма и понимала, что до «пятёрок» далеко. Но, «документ есть документ»: подписано, утверждено.
И лишь перед самым отъездом, когда собирали мои вещи,  в шкафу был обнаружен настоящий табель. Мятый, заляпанный щами.
— Ма-ам! – недоумению мамы не было предела – это что?
— Ох, Люся – расплакалась бабушка. – Больно я побоялась, что расстроитесь, упросила МарьКалавну табель переделать.
Никакие уверения мамы, что они с отцом благодарны уже за то, что все «жывы и здаровы» и что они понимают, что кроме заботы обо мне, бабуля ещё работала в школе, вела хозяйство, помогала деду, когда он нечаянно «уставал» от чекушки, да ещё временами нянчилась с новорождённым внуком, не помогали. Бабушка всё равно считала себя виноватой. Разбираться уже было некогда и мы уехали в мой второй класс с отличным табелем.

На севере у меня была Заслуженная учительница СССР. Уже через неделю она вызвала маму в школу:
— Знаете, оценки за первый класс в  табеле вашей дочери не соответствуют  уровню её знаний и умений.
Мама не стала скрывать и как на духу пересказала ей всю историю с моим табелем. Поэтому в первой половине года я проходила программу не только второго, но и первого класса. Никаких репетиторов, разумеется, не было. Учительница занималась со мной после уроков. И, конечно, абсолютно бесплатно. Прописи снова вернулись в моё расписание. Волосяные, с нажимом, наклон - всё пришлось осваивать заново. И счетные палочки пригодились.

По итогу, второй класс я закончила с похвальным листом. В нём были все честно заработанные «пятёрки». Все, кроме физкультуры: я так и не научилась до конца года лазать по канату. Но почерк выправился, став очень красивым. А по нынешним временам — практически каллиграфическим.