Shenannigans Кн. 4 11 Гнездо цивилизации

Европа стала «гнездом цивилизации» еще и потому, что появился достаток. Появился стилизм. Вы заходите в бальную залу в одной обуви, а в карету – в другой. Возможность ношения разной обуви в течение дня. Признак обеспеченности. Разве необеспеченный человек может себе позволить зайти в дом в одной обуви, пройти по гостиной в другой, а в ванную зайти в третьей. А потом, выйдя из ванной, тоже постоянно переобуваться. Переобуваться до полного удовлетворения. А переодевания? Завтракаете в костюме для завтраков. Разговариваете с министром энергетики в костюме для разговоров с министрами. А можно пошить и специальный костюм именно для разговоров с министром энергетики. Вкус. Возможности. Стиль. Наслаждение жизнью.
И жене будет намного больше понятно в вас, поскольку она будет знать, что вы вкрадчиво разговариваете не с любовницей, а с министром энергетики, поскольку ведь вы одеты в костюм для разговоров с министром энергетики. А если уж случилось так, что в этом костюме вы разговариваете с любовницей, то предательство высветится в вашем высокопсихологичном облике в той части, где только ваша дорогая в вас все заметит.
И как приятно. Вот туфли, вот тапочки, а там сапожки. Цивилизация несёт удовольствия. Вот уже и от пережоров удается отказаться, потому что в вас растёт интерес к нематериальному на почве большей обеспеченности. Уже не хватаетесь за куски и не накладываете с горкой. Съели ложечку супа и обозреваете пейзажи. Сделали глоток вина и размышляете о превратностях чего-либо.   А там, гляди, и курить бросите, и так далее, далее, далее… Калейдоскоп впечатлений от достатка! Радость жизни.


***
- Ты разговаривал с Сарой? – спросила Ева, закладывая творог в творожницу.
- Да! А как ты поняла? – встрепенулся я.
- У тебя лицо тринадцатилетнего подростка, когда ты общаешься с нашей девочкой по телефону. Ты влюбился в Сару? Педофилия?
- «Нашей девочкой». Интересно.
- Смешно.
- Какие затейливые у тебя тапочки.
- Скоро надену туфли.
- По делам поедешь?
- Я живу в Москве. Ты, кстати,  тоже.
- Ну, и - слава богу. Славный, красивый город.
- Послушай, я хочу в театр.
- Так мы же уже же ходили же.
- Пять недель назад?
- Значит просто пока не на что ходить.
- Я хожу на кого-то, а не на что-то.
- Я помню. Так пойдем же.
- Я теперь уже подумаю.
- А по мне так лишнее.
- Прости?
- Думать – лишнее.
- Ты находишь?
- Что мне еще остается…
- Это всё. Больше не надо ничего говорить.

Ева уехала почти не попрощавшись. Я стоял у ворот, как Том Хэнкс на сто одиннадцатой минуте «Форреста Гампа». Так хорошо начинавшийся день был омрачён. Вновь и вновь меня обуревали наносные мысли, с трудом остановив которые, я начинал слабеть. «В гроб сведёт», - думал я о Еве и понимал, что так думать нехорошо. 

Кроме такого несуразного начала дня, ещё и пришли грустные вести с Алтая. Умер Иван. При том, что почти не интересовался как он там, я еще и не очень-то жаловал Марию, которая, в свою очередь, не сильно-то интересовалась жизнью старшего брата.
С порога сказав новость, Мария трепетно обняла меня и в следующие несколько минут никуда не отходила, везде следуя за мной, как верная собака. Она смотрела, как я накладывал салат, и потом – как готовил чай.

- Вот. Иван просил передать тебе, если с ним что-то случится, - кротко сказала Мария и протянула деловой кейс.
- Открывала? – спросил я, зная насколько Мария всегда любопытна.
- Да. Там документы и карта. Миллионов десять, рублей.
- Почему не заберешь себе?
- Это же твоё. Ваше с ним. Теперь только твоё. Да …  Вы … С ним… Я-а, ау-о-о…
- Это принадлежит твоему брату. Я ему всё отписал, когда уезжал.
- Это ваше с ним. Его больше нет. Значит теперь только твоё, - заключила Мария слабым тоном, одновременно не терпящим возражений.
- А что случилось-то? Поверить не могу!
- Соседи говорят - до последнего дня был вполне, только жаловался, что в груди болит. А потом за несколько дней слёг и исчез. Тётя Маруся пришла, дверь в дом открыта. Иван в кровати мертвый лежит, и … и…
Мария смешно заплакала. Потом наскоро вытерла слезы и отвернулась в окно.
- Он тебя любил, - негромко сказала она чуть погодя.
- Дом на ком сейчас?
- Тётя Маруся обещала присмотреть.
- Я поеду.
Кратко объяснив Броснану ситуацию, я поспешил в аэропорт. Мне повезло, и уже в девять вечера мой самолёт вылетел в Барнаул.


***
Я выкатился  с парковки в застоявшемся броснановском УАЗе и неспешно уехал в Чемал, где потом выпивал весь вечер на берегу Катуни со знакомыми поварихами. Потом хорошо выспался, позавтракал и, попрощавшись с горными мадоннами,  уже довольно динамично прибыл в Онгудай.
Помятуя давний конфликт с хулиганом Петькой, сразу навел справки. Оказалось, что наш герой по-прежнему на месте и занятиям своим не изменил: оскорбление слабых, драки по случаю, домогательства, воровство и грабеж. Не замедлил появиться и сам бандит, весело помахав мне рукой от палатки с крупами на рынке, куда я забрел за продуктами. Решив сразу расставить точки над «и», я приблизился.

- Кажется, где-то виделись? – негромко обратился я к нахмурившемуся уголовнику.
- Да уж как тут забудешь, - коварно произнес негодяй.
- Надеюсь, ты запомнил самое полезное, - сказал я и подмигнул.
- Можешь не сомневаться, - ласково сказал Петька.
- Вот и славно! – громко произнес я и повернулся уходить.
- Скоро увидимся, - будто шепнул он.

Я кивнул, дав понять, что слышал, но оглядываться не стал. Признаться, у меня похолодело внутри от страха, поскольку Петька был крепкий мужик с опытом постоянных уличных драк. Слава о его «подвигах» шла далеко за Чикет до самой Ташанты и до Бийска. Полиция не могла ничего доказать, поскольку запуганные пострадавшие и их родственники молчали, как рыбы, и заявления не подавали.  Будучи еще и довольно хитрым подонком, Петька умудрился создать преступную группу, которая держала в страхе все окрестные села Чуйской ветки.

По этой причине я очень быстро собрал необходимое оружие, запасы еды,  напитков, и предупредив об активации Петьки местную полицию, уехал на Иванову заимку, где намеревался поохотиться и набраться впечатлений.