Калинов мост - Часть 1. Глава 8

ГЛАВА 8

Пасмурное, холодное апрельское утро и полумрак неотапливаемого кабинета председателя кооператива наводили на ветеринарного врача Николая Ивановича Василькова нечеловеческий страх. Дрожь, холодом прошибающая всё его тело, не давала ему возможности сосредоточиться, и, стараясь снять своё волнение, он нервно перелистывал лежащие на столе бумаги. Васильков изредка бросал взгляд то на Миронова, то на зоотехника Евдокию Васильевну Тамбовскую, а то на заведующего молочно-товарной фермой Сергея Васильевича Томина, которые также были приглашены на совещание к шефу с утра пораньше в правление кооператива. Васильков, как человек образованный и хорошо знающий законы своей страны, а в частности Уголовный кодекс, хорошо знал все свои просчёты и недочёты в своей работе и поэтому, боясь нагоняя от нового начальства, сидел молча и выжидал.
Александр Грызлов, бывший председатель, его друг, деливший с ним все свои горести и печали, свой богато накрытый стол, с него многого не спрашивал, больше предлагал. А Николай Иванович, понимая сложившуюся в хозяйстве обстановку, наличие долгов по зарплате, переступая через самого себя, подписывал фиктивные документы и, часто страдая из-за этого, успокаивал себя словами героя фильма: «Не мы такие! Жизнь такая». Грызлов ничего не требовал, но требовать с него будет новый председатель Миронов. Васильков был наслышан про реформаторские планы Дона Ламанче, который жаждал восстановления хозяйства и на отрасль животноводства возлагал большие надежды. А это значило, что Николаю Ивановичу придётся работать засучив рукава, не выходя из животноводческих помещений кооператива «Калинов Мост». Да только от Василькова мало что зависело. Он простой «доктор Айболит», которого так и звали «Ай! Болит!». Денег на лекарства в хозяйстве не хватало, и сердобольный «Ай! Болит!» на пару со своей супругой Ниной готовили всякие отвары из лекарственных трав для лечения ни в чём не повинных животных, взятых людьми на откорм, а точнее – на скотское содержание в условиях, приближённых к блокадному, голодному, привязному содержанию КРС – это в двадцать-то первом веке, веке процветающего прогресса, надвигающегося семимильными шагами на пятки труженикам села. Сейчас это и собирался сказать Васильков Миронову, который сидел за столом и изучал его отчёты: акты выбраковки животных. Но Василий Петрович бил ниже пояса:
– Николай Иванович, вот как вы мне объясните этот факт, не укладывающийся в моей голове, падёж телят за год составил 120 голов?
– Василий Петрович, – поёживаясь от холода, начал «Айболит», – это долгий разговор. Я не ищу себе оправданий. Виноваты были все тут работающие, от простого работника до руководителя. Не буду вдаваться во все производственные тонкости, но главная наша беда – корма. От качества кормов и его количества зависит и здоровье животных. Какие у нас корма, вы знаете. Какие у нас коровы стоят на фермах, видели. Большое значение имеет организация труда животноводов и их оплата. Для людей всегда нужен стимул и хороший организатор, который заинтересован в конечном результате своего труда. И что я могу ещё добавить к вышесказанному? Если всё подробно объяснять вам, и дня не хватит. Скажу кратко. Если мы хотим по-хорошему заниматься животноводством, то нужно вкладывать большие деньги в воспроизводство стада. И начинать надо с нуля. Завести племенных коров и работать так, как это делают в соседнем хозяйстве, агрохолдинге «Агро Стан». А мы здесь сейчас как фашисты в концлагере работаем. Выживет скотина – и ладно. Мы будем под благими намерениями ходить каждый день на работу, охать и ахать и ждать – вот придёт дядя, и он нам всё даст и сделает. Если работать, то надо заниматься делом, а не издеваться над животными. Если не можем, то надо сдать скот и распустить людей, а мы возимся, как жуки навозные, и ищем себе богатства в куче навоза.
– Хорошо, Николай Иванович, мне ваша позиция ясна. А вот что вам не давало хорошо работать, Сергей Васильевич? – обратился Миронов к Томину и, не давая ему возможности высказаться, сам продолжил разговор: – Ваша безалаберность и безответственность. Вам работать не на должности руководителя подразделения, а разнорабочим, там поддержать, то принести. За вас же всё делали другие. Вы только таскали ключи. Отчёт самостоятельно подготовить не можете, зарплату начислить своим работникам у вас мозгов не хватает, как вы сами выражаетесь. Что же вы тогда можете?! Ключи таскать и байки сочинять. Раздули там у себя управленческий штат, на каждого животновода по руководителю. Всем дай покомандовать, а навоз убирать некому, стадо коров в мае некому выгонять! Ходите вы там, пасёте друг друга. Фуражир твой чем занимается целыми днями? Два раза в неделю смелют четыре машины зерна. Он откроет склад, сядет как боров и глядит на Маньку Овсову, пенсионерку, которая лопатой зерно подваливает к шнеку мельницы, и хоть бы раз за десять лет своей работы там встал и помог бы старой женщине. Замерзать будет зимой – не пошевелится, наденет тулуп и сидит, закончат работу – закроет склад и домой. Как склад ему отчищать от мусора, так подавай ему бригаду разнорабочих, а он взял бы сам да убирал по три квадратных метра в день. Глядишь, за год бы и вычистил склад. А нет, он лучше посидит и пообсуждает, как плохо работают люди, и если это будет так продолжаться, мы, пожалуй, долго не протянем.
Ему только 48, а морду отъел – на танке не проедешь. Зарплату получает наравне с Марией Овсовой. Она лопатой целый день гребёт, а он склад караулит и в конце месяца отчёт свой сдаст на клочке замусоленной бумаги о движении зерна в его единственном складе. А в конце года ещё так умудрится, что свой зернофураж пустит «красным», от своей жадности, создав по бухгалтерским документам излишки тонн на сто двадцать. Работай потом за него бухгалтерия, выравнивай ему его отчёт. И учётчица так же с лаборанткой отираются там у тебя целыми днями. А как завал на ферме и навоз надо помочь убрать, транспортёр сломался – никого не дозовёшься, все больные. Зачем держать такой штат? Может, тебе, Томин, ещё ключника не хватает на ферме? Ключи не тяжело таскать?.. Так, слушайте моё решение. Вы, Сергей Васильевич, пишите прямо сейчас заявление об уходе по собственному желанию. Ещё троих, твоих ассистентов-помощников, увольняю вместе с тобой. Все обязанности возлагаю на зоотехника. Организационные вопросы по кормлению животных берёт на себя Васильков, ему, как ветеринару, это важно, и пусть он сам контролирует этот процесс. Отныне на молочно-товарной ферме один руководитель – Тамбовская, и будет помогать ей Васильков. Евдокия Васильевна, вы сегодня передайте учётчице Анастасии Брагиной, фуражиру Матвею Столбову, лаборантке Зинаиде Паршиной, чтоб они завтра пришли и также написали заявления по собственному желанию. Все их обязанности возлагаю на тебя. Завтра на правлении кооператива утвердим твою кандидатуру и Василькова. Я всё сказал. Все свободны. Евдокия Васильевна, а вы задержитесь. У нас с вами будет ещё долгий разговор.
Затянувшуюся паузу после ухода Василькова и Томина прервала Тамбовская:
– Василий Петрович, я не ожидала от тебя такой реакции. Ты здорово поддел Томина. Давно бы с ним так надо, и с его помощниками. Главное – тебя люди поймут. Многие возмущаются по этому поводу. Управленческий штат раздут у нас до некуда.
– Сокращать многих надо, Евдокия Васильевна. И буду. Завтра соберу правление и поставлю вопрос на голосование. С гаража многих надо увольнять. Заведующего мастерскими, кладовщицу, учётчика тракторного парка. С бухгалтерии двух бухгалтеров и экономиста. Останутся трое – они справятся. Там одна Наталья Николаевна Самсонова заменит пятерых, специалист своего дела.
Оптимизировать надо кадры, в соответствии с требованиями времени, в связи с сокращением поголовья скота и посевной площади, работающих в кооперативе. Рабочих на ферме и на тракторах сократилось вдвое, а управленческий штат остался прежний. Это какой-то нонсенс. На каждого работника по начальнику.
– Вася, трудно тебе будет, а мне ещё сложнее, – тихим голосом сказала Тамбовская и продолжила: – Многие будут за тебя, а вот которых ты уволишь, будут теперь тебе вставлять палки в колёса.
– Знаю, Дуся, всё знаю, что же, если надо резать, так надо. Хирург, зная, что будет больно, но резать необходимо, ибо это спасёт человеку жизнь, – он, посовещавшись с коллегами, удаляет опухоль. А время проходит – и боль уходит. Рана заживает – и бегает человек здоровый, забыв про боль. Так оно и в жизни. И тебе будет трудно. Работы тебе прибавится. Но надо, Дуся, друг сердечный, выручай. Кто тогда, если не свои. А ты мне самый дорогой человек. Я буду всегда рядом и в обиду тебя никому не дам. Ночевать буду на ферме, если надо. Животноводство будем поднимать мы с тобой, а растениеводством и кормопроизводством будет заниматься мой лучший друг Санчо Панчо. Я в его отрасль даже и не буду соваться, ибо ему доверяю. Видишь, Дуся, а у нас уже неплохая команда получается. И людей сплотим. Первым делом ты сегодня собери своих животноводов. Кому надо зерно, телят, пусть приходят ко мне, выпишу всем. Долги их все покроем. Людям надо дать стимул, поговорить с ними начистоту, объяснить ситуацию. Никого не обидим. Всех поддержим. Главное – сейчас надо реанимировать производство. А после тихонько подниматься на ноги.
Он, встав тихо из-за стола и подойдя к Евдокии, стоявшей около окна, обнял её за плечи и, нежно поцеловав в губы, резко отошёл назад, боясь прихода случайных посетителей. Дуся, немного смутившись, улыбнулась, села на стул, стоящий около его стола, взяла лист бумаги и карандаш. Долго что-то рисовала и писала, а потом, поднявшись со стула, отдала этот лист Миронову и вышла из его кабинета. Василий Петрович взглянул на рисунок и надпись, и его сердце замерло на мгновенье, дыхание спёрло в груди, и он почувствовал, как сильно бьётся его сердце: «Любимый, ты пронзил моё сердце стрелой! Ты навеки отнял мой покой! Я люблю тебя, мой дорогой!» И нарисованное на листе бумаги красным карандашом сердце было поражено очерченной стрелой.

***
 
В то время, когда Василий Миронов несколько раз перечитывал написанные любовные строки, Евдокия Тамбовская шла окрылённая, не чуя своих ног и земли, на молочно-товарную ферму, где её уже ждали в качестве заместителя председателя по животноводству. Эту новость уже сообщили ранее пришедшие на ферму радостный Васильков и мрачный до неузнаваемости Сергей Васильевич Томин. Теперь уже бывший заведующий последний раз собрал своих товарищей по несчастью, сообщив им о решении председателя. Те не стали возмущаться, ибо давно поняли, что это должно было случиться. И вот этот случай настал.
Анастасия Брагина и Зинаида Паршина не стали закатывать истерик, а, тихо подойдя к новому заместителю председателя по животноводству, к незаменимой своей подруге, Евдокии, с которой они дружили уже лет двадцать, попросились в доярки. На что получили утвердительный ответ своего нового руководителя и вместе со всеми пошли в красный уголок на первое рабочее совещание под председательством Тамбовской Евдокии Васильевны, которая с небольшим волнением в голосе начала свою речь:
– Дорогие мои, сколько уж лет я с вами работаю. Сколько мы с вами повидали. Были времена и тяжелее, и те пережили. Расслабились мы, бабёнки. Живём сытно и богато. А откуда это богатство?! Помните? Благодаря колхозу и нашему общему делу. А сейчас набросились на соевую колбасу, и в сон нас потянуло на роскошь. Уже не знаем, что себе домой купить. Вещами обложили себя и рады. Да только всё это долго не может длиться. Когда-то кончится. И кончится вместе с нашим кооперативом. Не буду ходить вокруг да около. Моё предложение простое: или мы с вами будем работать, или давайте разойдёмся, так как это уже не может долго продолжаться. В обиду никого не дам, если вы ко мне с душой, то и я соответственно. Вот и Анастасию Брагину, Зинаиду Паршину не обидела после их увольнения, теперь они будут у нас работать подменными доярками. Составим график. Пять дней человек работает – два отдыхает. Я думаю, все будут согласны. С долгами рассчитаем. Пожалуйста, кто желает взять зерном, кто телятами. Всем дадим. Если вас это устраивает, то прошу на работу. Кто не желает, скажите сразу. Лучше расстаться по-хорошему, чем потом трепать себе и другим нервы.

***

На расширенное заседание правления кооператива Миронов созвал весь управленческий штат, всех специалистов, работающих в хозяйстве. Разговор был серьёзный и затрагивал интересы почти каждого. Народ был в курсе вчерашних событий, и некоторые, посмеиваясь, говорили: «Начал со своих. Молодец мужик! Бей своих, чтоб чужие боялись».
Чужие-то вот только Миронова и не боялись, и уже после некоторые уволенные им люди ему пакостили на каждом шагу.
А сейчас, выступая перед собравшимися, Василий Петрович излагал суть своих реформ:
– Не буду занимать у вас много времени. Вы люди образованные. Многие здесь сидящие имеют высшее образование и хорошо разбираются в экономике. Так вот, экономическое положение нашего хозяйства критическое и требует больших вливаний финансовых средств. Но, увы, таких средств в большом объёме у нас не предвидится. Поэтому для оптимизации и интенсификации производства из всех вытекающих последствий, сложившихся в нашем хозяйстве, выход из создавшегося положения на данном этапе я вижу только один – сокращение штатов. Кто за данное решение, прошу голосовать. Так, понятно. Из пятнадцати членов правления трое – против. Решение принято. Зачитываю полный список штатных единиц, подлежащих сокращению, и список лиц, на кого будут возлагаться их обязанности. Сокращается штатная единица: экономиста – обязанности возлагаются на главного бухгалтера; двух бухгалтеров – обязанности возложить на бухгалтера Сёмину Анастасию Петровну; обязанности учётчика тракторного парка, кладовщика склада запасных частей и кладовщика зерновых складов возложить на Иванова Степана Васильевича; должность заведующего мастерскими возложить на инженера; на заместителя председателя по животноводству переходят обязанности заведующего молочно-товарной фермой, учётчицы, лаборантки и фуражира. Ветврач Васильков берёт на себя обязанности зоотехника. Кто за данный состав – прошу проголосовать. Единогласно. Ну что ж, дорогие мои, прошу завтра всех в бухгалтерию. Утрясём все формальности. Вы напишете заявления о переводе на новые должности – и по своим производственным объектам. Я думаю, мы сработаемся. Положение в хозяйстве сложное, и нам, как никогда, нужна ваша сплочённость. Только сообща мы что-то сможем сделать.

продолжение см. здесь:  http://proza.ru/2025/10/22/1223