Воспоминальня

- Фуу! Наконец-то!!! - громко выдохнул Рмут, - ну, наконец-то закончилась эта муть!
- А, по-моему, было прикольно! – не согласилась Исха, - да, с одной стороны, скучновато, но с другой стороны, занимательно. Особенно его мысли, когда к нему пришла догадка. Помните? Но он, правда, не стал её раскручивать, эту мысль. А представляете, чтобы с ним было бы, если бы он догадался!?
- Да ничего бы не было! – скептически возразил Мтыря – ну побыло бы бредом, ну может быть стал бы вторым Кастанедой, если сильно бы поднатужился - Мтыря ненадолго призадумался и своим же мыслям отрицательно покачал головой, - хотя вряд ли… Слишком уж он много, о чем он задумывался и во многие дебри кидался. Он уже в итоге разучился понимать, что есть бред, а что не бред.
- Совершенно согласна! – бурно согласилась Бэрк, - я тоже заметила, что в какой-то момент для него в итоге стало всё ровно.

     Приподнявшись с какого-то непонятного и странного ложе я вначале молча разглядывал эту странную компанию из молодых ребят с их странными именами, которыми они друг друга называли. Я не мог понять знаю ли я их, или вижу впервые.
- Ну что, отвести его сразу в воспоминальню, - Рмут приблизился ко мне и тактично схватил за локоть, - а то он долго так тупить будет.
- Да пускай потупит! – воскликнула Исха, - я обожаю смотреть, как он тупит после выхода, это иногда так смешно, аж обоссаться!

     Я понял, что эти ребята всё это время говорят обо мне. Я в центре их внимания. Но всё это выглядело более чем странно. Просто бред, нелепица какая-то! Кто я, где я?
     Не, кто я, я вроде как знал. Вроде как. Но вот, где я?
- Извините, - решил я как-то начать, - а я сейчас где?
- На божьем суде, родной! – засмеялся Рмут, - давай знакомиться, ты, значит…
- …Максим, - подсказала Бэрк.
- Точно, Максим! – подхватил Рмут и продолжил, - я апостол Пётр, это, - он показал на Исху – Мария Магдалина, это, - на Бэрк – дева Мария, а это…
- Э, Рмут, да хорош над человеком измываться!.. - Мтыря решил как будто воспрепятствовать идее приятеля.
- Тшш! – почти грозно прошипел Рмут, подняв указательный палец - давай скажем Максиму всё как есть! Ну дай порж… Объяснить человеку всё как есть, он же только что умер!
- Я умер???
Мария Магдалина, не выдержав, согнулась от смеха.
- Ой не могу… - не могла она отдышаться, - если бы у меня тут был мочевой пузырь я бы тут с вами уже тысячу раз описалась!
- Да, ты бы всё тут залила! – усмехнулся Мтыря, которого мне еще не представили.
- Извините, пожалуйста, - снова залепетал я, совершенно не понимая, что происходит, - скажите, пожалуйста, где я, и кто вы?.., - подумав немного, не слишком ли дерзко прозвучит мой вопрос, решился спросить – это всё не очень похоже на страшный суд, а вы… 
- А расскажи-ка нам…, Максим, - мне показалось, что к моему имени тут относились как-будто не совсем естественно, уж таким тоном его произнёс Мтыря, - а каков он, «божий суд», по-твоему?
- Да-да, нам очень интересно, - подхватил вопрос Пётр, - каким должен быть твоему «божий суд» и его «судьи»?
Это вопрос как будто застал меня врасплох. И я стал оглядываться.

    Где-то… по ощущениям час назад, ну до того, как очнулся в этом странном месте, а именно в этом странном ложе похожим на стеклянную капсулу, крышка которой сейчас была откинута и с дном, застеленным чем-то вроде гипсовой массы, на которой пока значился весь отпечаток моего тела, я был почти уверен, что попаду на самый настоящий божий суд. Я не мог понять, боялся ли я его, либо просто ждал и готовился к встрече… с судьями. Даже мысленно готовил речь. Вернее, нечто, в чем я буду максимально искренен, и так скажу, что буду после этого хотя бы минимально оправдан. А когда я уже куда-то утопал, когда я словно погружался во тьму, я беспрестанно говорил: «Прости, прости, прости, прости, да, я не прав, да, я всех подвёл, но прости, прости. А если решишь не прощать, … пойму и пойду… куда надо... Или не пойду, останусь на месте. А то смысл идти, куда не очень хочется…»

- Ну так ты нам поведаешь, друг Максим, что же такое «страшный суд»? – отвлек меня от диких размышлений Пётр.
- Страшный?
- Ой, в смысле, божий.
- Я не знаю, - неуверенно ответил я, продолжая оглядываться и изучать обстановку.
    Большая круглая и купольная комната. У меня даже мелькнула мысль, что это помещение православного храма, но я быстро эту идею отмёл. Здесь ничего не указывало на наличие какой-либо религиозности, кроме круглых сводчатых коричневых стен. Я насчитал в комнате пять дверей, расположенных по кругу и примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Все были закрыты. На каждой значилось слово на каком-то древнем и непонятном для меня языке.
Над ложе, с которого я только что вылез, располагался не менее странный черный шар, где-то метра два в диаметре.
- Но это всё не похоже на божий суд, - ответил я неуверенно, - это… это… всё что угодно, но только не божий суд.
- Даа? – как будто изумился Пётр – а что же это тогда, по-твоему, друг Максим!  Или как ты там любишь, «максиииимууушка»…
Видно было, что Мария Магдалина аж попёрхивается от смеха, который она еле сдерживает. Все остальные как будто старались держаться серьёзно. Но именно держались. Я был почти уверен, что оказался в каком-то розыгрыше.  Но в каком??
- Я… сошел с ума, я… потерял память, - решил я высказать своё предположение, думая, что в более глупейшей ситуации, в которой я оказался, вряд ли окажусь, - кто вы все?
- А ты как думаешь? – Пётр словно решил продолжить со мной нелепую игру. Я реально ощущал себя, словно я какой-то говорящий, диковинный попугайчик, оказавшийся среди новой семьи, в которой он далее будет жить.
- Не знаю, - опять ответил я, - но ты…, - я изучающе посмотрел на Петра, - ты не похож на апостола Петра.
    Тот, к кому я обратился и, правда, плохо смахивал на апостола Петра. Фиолетовые джинсы, странная розовая футболка, с воротником из розочек, серьга в ухе, рыжие волосы, зачёсанные в какой-то нелепый конус. В общем, какой-то диковинный панк, но никак не апостол.
- А ты хоть знаешь на кого Ты похож? – хитро прищурился Мтыря, - опиши нам себя.
- Я? – это вопрос застал мне врасплох (впрочем, как и все предыдущие и последующие).

     Я… ворчливый, вредный старик, который всех достал. В том числе своё отражение, с которым поссорился вот уже как… три года. Почти не глядел в него, перестал бриться, зарос бородой. Только изредка стряхивал с бороды крошки еды, вот и вся гигиена. Когда кто-то советовал мне состричь бороду, трёхэтажно посылал подальше.
Мысли о себе заставили меня начать осматривать свои руки и вообще тело. Я находился, кстати, в чем мать родила. И я… выглядел идеально. Я осматривал свои молодые красивые руки, ноги, гениталии, плечи.
- Мне кажется, ему не терпится взглянуть в зеркало – сказала Дева Мария, которая тоже явно была не Дева Мария. Дева Мария вряд ли так красится и ярко подводит голубые тени, над жгуче черными глазами.
- Очевидно! – согласился Пётр и щёлкнул пальцами, - Зеркало!

     Тут же в двух метрах от меня одна из стен между дверьми превратилась в стекло, через которое была видна таже самая комната, в которой я сейчас находился, и там, где-то в четырех метра от себя я увидел некоего странного юношу. Он тоже был голый. Я подошел к нему поближе, и он сделал тоже самое. Он словно подражал моей мимике. Его взгляд, выражение лица, словно пародировали всё, что я испытываю. Пушистая черная шевелюра, черные, густые брови, словно старающиеся срастись в переносице. Карие глаза, большие чувственные губы, широкий нос, почти африканский. Кожа больше светлая, чем смуглая. Мускулатура почти (или не почти) идеальная. Я поднял руку и коснулся своей ладонью его, поскольку тот также поднял свою руку в унисон моей.
     Я догадывался, что…, но не мог поверить…
- Это кто? – мой вопрос опять чуть ли не поверг оземь Магдалину (она тоже не походила на Магдалину), остальные держались, словно боялись чихнуть.
- А ты сам как думаешь? – Мтыря казался среди всех самым серьёзным.
Я сделал несколько своеобразных движений, чтобы убедиться в своих догадках, показал тому, толи какому-то индусу, толи греку, свой язык. Тот ответил мне абсолютно тем же.
- Это я… что ли? – спросил я, замечая, что тот тоже покосился на своих собеседников и спросил своими губами ровно тоже.
- Что? Не очень на Максима похоже? – всё-таки заржал Пётр.
Что за чушь!? Что за чушь!? Что за чушь?!
- Короче, думаю хватит! – решил, как будто всё закончить Мтыря, - Рмут-Пётр давай отведем Максимушку в воспоминальню.
- Объясните мне, пожалуйста, ребята, как бы вас там не звали! – не стесняясь своего голого вида (а что стесняться такого прекрасного вида), я подбежал к ребятам и спросил, скрестив руки в молитве. Свои молодые сильные руки в молитве, - что это за место, кто вы все на самом деле и кто я… на самом деле?
- Ну всё, хватит его мучить, - словно внемля моим просьбам сказала Дева Мария, вставая со своего кресла и отодвигая что-то типа подвижного пульта. Давайте я его сама отведу в Воспоминальню.
- Куда? – не унимался я, - что за «воспоминальня»? Можете так мне сказать, - я обратился к Мтырю, как к человеку с самым серьёзным и осмысленным взглядом. Парню, обладателю длинных прямых волос, спускающихся ниже плечей, аккуратной бородки с усиками и одетого в сплошную синюю джинсовку - и как вас зовут?
На мой вопрос тот как-то многозначительно хмыкнул, посмотрел куда-то вверх и вбок и призадумался.
- Ну… пускай, будет, Иисус.
- Иисус? – опять меня хватило недоумение – не может быть, ты не можешь быть Иисусом?  - меня почти охватила истерика, которая продолжала забавлять Магдалину и Петра.
- Пойдем, мой друг, Максим, - приблизился ко мне Иисус, а затем почти нежно подвел меня к одной из дверей, - вот это твоя личная Воспоминальня. Сейчас ты туда войдешь и все вопросы разом отпадут. Даже не сомневайся! А то, боюсь, у тебя мозг просто взорвётся, а мы тут все друг другу ой как нужны!
Он завёл меня в комнату, с первого взгляда напоминающую душевую кабину, щёлкнул пальцем и после прикрыл дверь. Я оказался в полной тьме, а затем услышал какой-то скрежет, который усиливался, появились какие-то писки, гулы, и прочие странные шумы. Всё это было схоже со звуками ловли частот на старом радиоприёмнике…
…………..

     Камера воспоминальни являлась одновременно прихожей между моими личными обителями и общей студией, в которой сейчас находились мои коллеги. Когда я посчитал, что дальнейшее нахождение в воспоминальне уже не имеет смысла, лучше мне уже не станет, я вошел в свою комнату.
     Моя просторная белая комната-кабинет лучше всяких приборов камеры помогала мне окончательно отойти от долгого сна и вновь вернуться в реальность. Хотя мощное наваждение от увиденной крайне долгой и весьма реалистичной псевдо-жизни пока еще до конца не отпускало. Во мне как будто бы еще оставался тот пожилой, вздорный дедушка Максим, чего-то всю жизнь боящийся, о чем-то догадывающийся, параноящий на каждом шагу, спорящий, всем чего-то доказывающий. Не уходили воспоминания и обо всех иллюзорных персонажей сна. Родных, друзей, всяких политиков. Было немного досадно и обидно, что они, оказывается, все не настоящие, просто виртуальные юниты, сгенерированные программой-симулятором!
     Несмотря на то, что этот сон длиною в жизнь был лично у меня уже, наверное, более чем сотым по счету, он сейчас казался мне первостепенно важным и чуть ли не настоящей оставленной жизнью. Не очень помогало даже осознание, что это ощущение у меня сохранится только до следующего такого же глубокого сна и последующего пробуждения. Тогда буду ощущаться уже кем-то другим, а этот бедолага Максим постепенно сотрётся из памяти, останется только в архивных записях. Я завидовал немного Рмуту, чьи жизни были почти всегда коротки, и он почти всегда быстрее всех отходил после своего пробуждения в капсуле симулятора. А вот Мтыря и Бэрк иногда заводились слезами и долго не могли отойти даже после прохождения реабилитации воспоминальни.
      Вспомнив о друзьях, я решил побыстрей к ним выйти. Я, понял, что соскучился. Да и от после сонного состояния надо бы побыстрей отойти.
      Я открыл гардероб чтобы одеться. У нас тут не принято ходить друг перед другом голышом, исключая моменты, когда кто-то залезал в усыпальницу (так мы между собой назвали симулятор псевдожизни), а затем выходил. Не принято было и глумиться с просыпающимися, но обычно мы не могли отказать себе в таком удовольствии, лишний раз посмеяться друг над другом в такие нелепые моменты одного из нас.
      Я поймал себя на мысли, что я сейчас стараюсь одеться, как только что очнувшийся персонаж моей псевдожизни. Гардероб был обширный. На сенсорной панели можно было выбрать себе любую одежду, и затем она выходила в готовом виде, как из ателье. Я выбрал самый обычный смокинг в английском стиле.
      Понравившись себе в зеркале, я, прежде чем выйти в общую студию, взглянул в иллюминатор. Там не было абсолютно ничего интересного. Наша мини-космическая станция продолжала свой путь среди звёзд в бесконечность. Но после каждого долгого сна у меня всегда появлялось ощущение новизны и даже испытывалось что-то вроде удивления.
………..

- Ну, наконец-то ты вышел, Тлое! – дружелюбно от всей компании поприветствовал меня, выходящего из своей обители, Мтыря, - мы уж тебя заждались, без тебя не хотим начинать новый сеанс, - тебя как там, отпустило? А то что-то, ты как-то подозрительно вырядился…
- Отпустило, отпустило! Чуть менее чем полностью, - улыбаясь ответил я. Звук собственного привычного имени, знакомая обстановка студии и компания уже до боли родных друзей еще более отрезвляла. Над каждой дверью, в том числе и моей значилось наше изначальное имя, на древнем языке, который уже давно стерся на имеющемся текущем софте симулятора.
- Ну и отлично, - произнёс Мтыря, услышав привычно звучащую от меня фразу, - располагайся, тогда мы сейчас все готовимся к погружению Исхи. 
     Я сел в своё индивидуальное кресло за свою сенсорную панель управления.
Исха, полностью раздетая, уже расположилась в усыпальнице, утопая в плотной массе, которая гостеприимно принимала её формы. Всё было устроено таким образом, чтобы погружающийся в сон, словно оказывался в той самой невесомости, что была наиболее близка к зародышу в утробе матери.
- Ну и что ты там себе на сей раз настроила? – поинтересовался Рмут, плюхнувшись в своё кресло и настраивая свой пульт.
- Бразилия, городок Убатуба, дочь моряка, - томно и мечтательно произнесла Исха, - хочу с детства наслаждаться шумом моря и звуком чаек…
- Ууу, портовая шлюха значит! - коварно усмехнулся Рмут, на что Исха нахмурилась.
- Мтыря, не дай ему это сделать со мной! – стала почти умолять девушка, - сделай всё возможное, пусть от меня будут подальше посланники этого извращенца! Или ты, Тлое, хотя бы постарайся!
Рмут зло хихикнул. 
- Будем, безусловно, стараться, Исха, - утешающим тоном произнес Мтыря, - не беспокойся! Сделаем всё возможное, а ты там просто будь собой, насколько получится. А сейчас расслабься, крошка и сладкой-пресладкой тебе жизни! 
- Да, и ещё, - уже засыпая произносила Исха, - когда я буду выходить, не издевайтесь надо мной, а сразу отведите в мою Воспоминальню.
- А вот это уж, позволь нам решать! - отрезал Рмут.
- Ну и хрен с вами, - напоследок глубоко и сладко зевнула Исха и отрубилась.
- Так, коллеги, значит, переходим в интерфейс Бразилии, - скомандовал Мтыря, после чего все нажали определенную кнопку на своей панели и далее все говорили уже на португальском.

      Стеклянная купольная крышка усыпальницы стала плавно закрываться, пока не закрылась полностью. Через несколько секунд зажегся шар над симулятором.    Шарообразный экран, показывающий всем нам четверым одинаковое видеоизображение, на котором появился маленький плавающий эмбрион в материнском брюхе, уже заглотивший в ротик свой пальчик.
      Сон Исхи уже начался. Там она не будет даже догадываться, кто она есть на самом деле, воспринимая всю свою жизнь как объективную реальность, поддаваясь иногда коллективным фантазиям о возможном неземном существовании.

      Для каждого из нас, уже прикидывающих примерный план и стратегию, каким образом в этой игре Исхи будем участвовать, время длилось по-другому. Ощущаемые спящим средние 70 лет жизни, для нас проходили примерно за один час.
      Мы тут играли, словно боги в жизни игрока. Причем, соперничающие между собой боги. Идея заключалась в том, чтобы вытянуть спящего в область своих ценностей. Побеждал из нас тот, в чью итоговую сторону склонился спящий по итогу своей жизни.
      Для этого мы брали управление над персонажами сна спящего, манипулировали ими и влияли на него. Раньше, в первые жизни, когда мир, в котором мы играли был еще древним, мы поступали примитивно, просто лепили и посылали своих ангелов. А когда софт симулятора сам собой развился, мы просто стали внедряться в лиц, окружающих игрока, его родных, друзей, посторонних прохожих и даже врагов.      Главная цель каждого из нас по отношению к спящему – это поменять вектор в сторону своей ценности, или, наоборот, утвердить. 
      Рмут был заряжен на интересную, безбашенную жизнь, полную разнообразных приключений, поэтому его посланники всячески искушали спящего на рискованные подвиги.
      Исха (когда была сама богом) давила на свободу, безмятежность и наслаждение жизнью.
      Мтыря топил за доброту, порядочность, за благие ценности, поэтому он часто манипулировал различными миссионерами, пастырями.
      Бэрк была заточена на любовь, в чистом её виде.
      Что касается меня, то я всегда озадачивал спящего поиском смысла бытия, а попутно поиском равновесия и гармонии. Я словно пытался донести спящему, некую сакральную истину, не добрую и не злую, а какая она есть на самом деле.
      Это именно я когда-то придумал змея-искусителя, когда наш симулятор представлял еще что-то типа аквариума с бесконечно живущими радостными тамагочи.      А Бэрк тогда была первой испытуемой. И это тогда была моя первая победа!
      Иногда побеждал и сам спящий. Когда ему удавалось не поддаться ни одному влиянию посланников и остаться самим собой. Да, бывали случаи, когда спящий побеждал, даже не понимая, что играет. Обычно такие жизни были у спящего очень коротки. Но намного чаще побеждал кто-то из нас, богов.

      На экране уже появились роды, еще в том мире безымянной, Исхи. Рмут поучаствовал в хлопке по попе от акушера, чтобы новорожденной было побольней и поядрёней. Тогда Бэрк сразу же вложила весь максимум в улыбку матери.
      Игра началась! Но время подступать, конкретно мне еще не настало. Да и, вообще, в отношении Исхи мне действовать было сложновато, поэтому я, еще отдыхал и приходил в себя. Вряд ли мне тут что-то светит, поэтому я просто вяло водил по своей панели.

      После Исхи, будет сон Рмута, потом Бэрк, затем уснёт Мтыря, а потом настанет очередь моего нового сна. В основном весь смысл нашего здешнего бытия и заключается в нашем сне, которого каждый из нас очень ждёт. Там во сне мы и едим, и пьём, спим, причем, там же видим свои сны, занимаемся сексом. А на станции нас это всё не интересует, и не волнует.

      Я прислушался к себе и понял, что я так до сих пор и не отошел от своего последнего игрока Максима, ощущение, что как будто бы я – это он, еще оставалось.
Наверное, это потому, что он в своей псевдожизни оказался очень близко к догадке. Совсем, совсем рядом, разве что немного не угадал в деталях.

      Эх, не докрутил идею, не стал её особо раскручивать, развивать. Разместил на каком-то литературном сайте, получил пару отзывов, мол, бред и на этом всё. Затем, сам посчитал это бредом, покаялся перед посланником Мтыри (только сейчас понимал, что это был его посланник) и далее поддался его влиянию. В итоге последний в моём сне и оказался победителем.
 
      На экране бегающая малышка Камила (так назвали родители Исху в её сне), носясь по морскому побережью, наткнулась на большую старую черепаху.
      "Хм", - решил я подключиться. Тут-то как раз, можно ей на что-то намекнуть…