Василий Григорьевич - Васька

       Про себя он со смехом говорил: «Дитя несостоявшегося аборта». Родился он в послевоенные голодные годы в семье, где уже было пятеро или шестеро детей. При этом старшей дочери почти двадцать было. Мать, узнав о своей беременности, решила, что им в деревне на Вятской стороне не потянуть будет еще один рот. Дело случилось во времена, когда аборты были повсеместно запрещены в стране. Старшие дети пытались уговорить мать не делать этого, опасаясь за ее здоровье. Такие процедуры были опасны и весьма болезненны. На деревне все знали об этом, но прибегали по причине безысходности. Мать решилась. Отец тоже был, но его, по-видимому, убедила мать или же все решила сама. В назначенный день пришел «специалист», начали готовиться, греть воду, рвать на бинты простыни и прочее. «Специалист» для уверенности пропустил одну – другую рюмочку, закусывал. Свой чемоданчик оставил при входе. Этим старшие дочери и воспользовались, спрятав означенный чемоданчик на сеновале. Сами сбежали подальше. Вернули чемоданчик лишь после того, как мать клятвенно обещала, что не будет прибегать к услуге. Так Васька – Василий Григорьевич и появился на свет.
     Не осталось в той стороне ни той деревни, ни многих других, пали они в годы попыток коммунистического переустройства жизни нашей страны.
     Как прошло детство, Василий не рассказывал. Следующий эпизод его жизни поведал нам уже его друг по жизни Валерий Николаевич. Они оказались вместе при поступлении в речное училище. Он обратил внимание на крепко сбитого паренька – переростка среди более мелкой абитуры. Успешно провалив экзамены, будущий друг  уныло шел по какому-то скверу недалеко от училища. Там и столкнулся с тем самым пареньком - нашим Василием. Тот его тоже узнал, заметил ещё при попытке поступления, оба были деревенские переростки.
-Ну что, поступил?
-Не-а, на сочинении срезался!
-Ты что, тупой?!
     Стерпеть такое было уже выше молодых сил. Они начали барахтаться тут же. Пенсионер на скамеечке по соседству строго им выговаривал: «Немедленно прекратите, сейчас милицию вызову». В самый разгар Василий горестно поведал: «Меня на математике завернули». Далее по жизни они уже шли рядом. И закончили училище, и потом вышку, и работали капитанами морских судов. И оказались в Калининграде, где Василий Григорьевич создал и возглавил судоходную компанию.
     Там мы с ним и познакомились, когда он уже капитаном порта Калининград был. Крепкий, уверенный в себе мужик. Ему многое удавалось. Хороший дом, семья, уважение среди коллег. Он быстро стал нашим неофициальным предводителем. Его выступления на разных совещаниях, коих было не счесть, не оставляли равнодушными. Это был период, когда на смене формаций приходилось многие вещи из торгового мореплавания у нас организовывать на новый, современный лад. Ему прощалось и то, что не прощалось никому из нас. Петька, Васька, Серега – имена для узкого круга появились, когда после длинных московских совещаний вечером мы собирались, частенько это был «Дас Капитал»  - подвальчик на углу Рождественки и Кузнецкого моста, по-моему. Или «Шварцвальд», что тоже в подвале в здании теперешней Генпрокуратуры. Однажды большой компанией коллег мы сидели в «Дас Капитале» после очередного совещания. Василий засобирался раньше других, передал мне значительную сумму, чтобы поставил всем еще угощение. Я тоже собирался идти, передал деньги Сереге из Архангельска. Пока тот соображал, все потихоньку потянулись на выход. Серега ничего другого не придумал, как просто отдать все деньги официантке, которая при этом не особо и усердствовала в обслуживании нас. Василий потом долго со смехом вспоминал, как распорядились мы его «благородным порывом». Бывали и другие курьезы. Он из Финляндии подогнал себе катер на прицепе. Хороший катер с рубкой, стационарным дизельком, мечта для отдыха на воде, что было у всех нас мечтой уже на генном уровне. Катер поставил на причале возле морской администрации, где сам был начальником. Руки долго не доходили до катера  с бесчисленными делами и командировками. Когда он все-таки подобрался к нему, оказалось, что в неплотно подогнанный чехол налило осенними дождями полный катер воды. Пришлось потом сушить и что-то перебирать в моторе и оснащении. Он нисколько не обижался на наши подколы, что затонул прямо на причале, смеялся с нами своей неудаче. Такой он был во всем, с веселой критикой относился к себе, уважал мнение других. Спрашивал и просил разъяснить, если было непонятно.
     Василия нет с нами уже более десятка лет, при этом он все эти годы остается где-то рядом. Удивительное свойство памяти. А может, это свойство хорошего человека: оставаться в памяти, оставаться рядом?