Калинов мост - Часть 3 Глава 6

ГЛАВА 6

К такому стремительному повороту судьбы Степан Иванов не был готов. Предложение Евдокии Тамбовской его сбило с ног. Он долго сидел после её уезда, собираясь с мыслями. Да, раньше, до смерти отца и болезни матери, он не хотел перемен в своей жизни. Довольствовался тем, что имел. Для любовных утех у него были Светлана Брагина и на лето приезжающая в гости к своим родителям Ксения Светлова. Ему хватало и этого, а после всего пережитого им: смерть отца и робкое стояние матери на грани жизни и смерти... Он изменился и уже не жаждал женского тела, а, угомонившись, все свои усилия бросил на то, чтобы его мама встала на ноги. Он возил её по больницам, показывая именитым врачам, умоляя их помочь ей, и не жалел никаких денег на её лечение. Объезжал все аптеки в округе в поисках нужных лекарств. Привозил, когда было нужно, необходимых врачей прямо домой к её постели. Оплатил дорогостоящее санаторно-курортное лечение, где она проходила курс реабилитации. Он осознал тогда, что самым дорогим человеком в его жизни была и будет мама, и это коренным образом повлияло на его мировоззрение. Смерть отца, самого близкого человека, его встряхнула, а болезнь матери – открыла ему глаза, и его заледеневшее сердце оттаяло и стало добрее. Он сделал переоценку своей прожитой жизни и понял, что так жить, как он жил раньше, – нельзя. Это дорога, идущая в никуда. Этот путь – разрушающий его душу – показался ему самым страшным. Он стал бояться одиночества. Испугавшись смерти отца, он бережнее стал относиться к матери. Степан понял и осознал, что нет ничего дороже и ближе её, так любящей его и так жаждущей для него семейного счастья. А счастье своё Степан так и не встретил.
Монолог Евдокии не оставил его равнодушным. Он в этой женщине почувствовал что-то близкое и родное. Она, как и он, страдая от одиночества, ищет своё счастье. Не найдя счастья в плотской любви, она хочет отдать свою истинную Любовь приёмному ребёнку. Это затронуло сердце Степана, и он, потеряв покой, долго думал над предложением Евдокии, сидя в своей машине, потом весь вечер дома и всю оставшуюся ночь, не засыпая в постели, ворочаясь с боку на бок. Он лежал и удивлялся самому себе: «И эта с виду простая женщина смогла повлиять на меня?!»
Проснувшись в семь часов, он быстро оделся и вышел в кухню. За газовой плитой на своих ходунках стояла мама, с ложкой в руках, наклонившись над кастрюлей.
– Доброе утро, мама! Ну и зачем ты так рано встала?! Я бы сам тебе приготовил завтрак, – обнимая одной рукой её за плечо, сказал Степан и, повернувшись, сел за стол.
– А я вот решила приготовить тебе манную кашу, – растягивая слова, сказала она. – Ты сегодня на работу?
– Да, мама, я на работу. Давай я тебе помогу накрыть стол, – и он, встав, разложил кашу по тарелкам, достал ложки, чашки и всё поставил на стол. Потом помог матери сесть на стул, поставив ходунки рядом. Сел и сам, разлив по чашкам свежезаваренный чай. Они ели молча. Степан не загружал свою маму лишними разговорами, он прекрасно понимал, как ей тяжело подбирать слова и их выговаривать. Сейчас она была похожа на маленького ребёнка, только что научившегося говорить и ходить. Он стал в последнее время специально есть медленно, не торопя мать, которая старалась подражать ему, но порой это у неё получалось неуверенно, и она тогда роняла ложку с кашей на стол. А уронив ложку, она начинала плакать и извиняться за свои неумелые действия. Степану тогда приходилось вставать и долго успокаивать её, но сегодня она поела нормально, не уронив ложки, не пролив на скатерть чай. Это уже для Степана было отрадно: его мама заново училась жить, и это у неё получалось.
Он убрал со стола, помыл посуду и помог матери пройти в зал, где усадил её в кресло и включил телевизор.
– Мама, ты пока посиди, посмотри новости, кино какое-нибудь, а мне надо съездить в город по делам. Мария Николаевна, твоя подружка, придёт через час, и вы с ней поговорите. Тебе купить чего-нибудь в городе?
– Ничего не надо, сынок. Спасибо.
– Ну, я тогда побежал...
Он на ходу, выходя из дома, позвонил агроному Овсову, своему непосредственному начальнику, и отпросился на сегодня с работы, сославшись на важность своих дел. Сев в машину, он посмотрел на часы... «Пора», – сказал он про себя и поехал к конторе кооператива.
Он подъехал к конторе ровно в восемь часов по просьбе Евдокии, которая в это время, нервничая, теребя свою дамскую сумку, прохаживалась от «комка» до конторы, опустив голову, думая о чём-то своём. Иванов, тихо подъехав к ней, остановился и, отпустив стекло, улыбаясь, спросил:
– Ну что, Дуся, поедем?..
Евдокия на минуту замерла и потом, опомнившись, резко открыла дверь его машины и села рядом с ним.
– Поехали, Стёпа!.. Паспорт взял?
– Конечно, взял. Куда нам без него?! Доброе утро! Как спалось?.. Как мечталось?
– Доброе утро! Спала плохо. Всё думала о тебе. До конца не верила, что ты пойдёшь на такой поступок.
– Да, года два тому назад я на это не пошёл бы. Но жизнь, Дуся, меня здорово потрепала. Смерть отца, дорогого мне человека, болезнь матери, которая вернулась с того света и которая сейчас, как маленький ребёнок, учиться заново жить, – всё это кардинально изменило моё мировоззрение. И однажды, проснувшись, я понял, что я и жил-то не так, как надо. Настоящая жизнь заключается в любви к ближнему, а не к себе. Любишь близкого человека – будут любить и тебя, лишь только тогда сам себя полюбишь. Ты обрати внимание: самой природой инстинктивно заложено в нас чувство семьи. В семье человек бывает счастлив. Ради семьи живёт человек. Ты посмотри, как над нами дышали родители. Они радовались нашим успехам. Старались, поднимали нас на ноги, не жалея себя. И всё во имя чего?! Во имя детей. Вот и ты поняла это и пошла на большее: ты хочешь взять на воспитание чужого ребёнка. Это же подвиг, Дуся. На это сейчас редко кто решится. Я, честно признаюсь, долго думал над твоим предложением, и так же плохо спал ночью, и чуть не проспал. Разбудила мама, пройдя на своих ходунках в кухню. И ты знаешь, она сегодня впервые сама сварила манную кашу! Радовалась, как дитя. И была рада тому, что я ем приготовленную ею кашу. Она сама болеет, но старается ради меня. Поэтому и я решил тебе помочь. Ты пойми меня правильно, я делаю это не от балды. Я делаю это осознанно, с чувством глубокого уважения к тебе как личности, как понравившейся мне женщине. Да, да, ты мне нравишься! Я не буду утверждать, что влюблён в тебя по уши, ибо это будет неискренне с моей стороны. Это чувство, по моему мнению, приходит с годами. А мне просто хочется тебя пожалеть. Ты не обижайся на это слово. В старину говорили так: «Коль жалеет – значит, любит». Так и моя мама часто говорила про моего отца. Он редко говорил маме это слово – «люблю». Он всеми своими действиями показывал это наглядно. Но я тогда, по своей молодости и гордости, не понимал этого... Поэтому я тебе искренне, от чистого сердца и с добрыми помыслами, предлагаю руку и сердце, не для паспорта, а для создания семьи. Ты подумай. Я не буду тебя торопить. А расписаться – мы распишемся в любом случае. Сегодня мы едем подавать заявление, а регистрировать брак будут через два месяца. Время на обдумывание у тебя есть.
– Но я старше тебя на четыре года, – смущённо сказала Евдокия.
– Да разве это помеха?! Для меня это не проблема. Я всё, Дуся, обдумал и подошёл к этому осознанно. Целую ночь думал и вчерашний вечер. И искупаться вчера не искупался... После твоего уезда я долго сидел в своей машине на берегу пруда, глядя на купающихся ребятишек, думая о тебе и твоём предложении.
– Я, Стёпа, подумаю над твоим предложением. Ты не торопи меня, пожалуйста. Всё со временем встанет на свои места... Где мы будем жить? Ты подумал?
– Жить мы будем у меня. Ты не подумай, что это моя прихоть и я хочу показать тебе своё превосходство. Я многое сейчас решаю не за себя, а за маму. Ей будет сложно адаптироваться у тебя: другой дом, другая обстановка. Мне не хочется её сейчас травмировать. Ты пойми меня правильно. Для всех, и для неё, мы с сегодняшнего дня муж и жена. Ну а спать нам вместе или нет, решай сама. Я не сторонник насилия. Я хочу видеть блеск твоих глаз, а не подушку, мокрую от твоих слёз за мои недостойные поступки.
Незаметно за разговором они доехали до города. Подъехав к серому трёхэтажному зданию, сложенному из силикатного кирпича, где находился отдел ЗАГСа, Степан припарковал свою машину на стоянку и, заглушив мотор, глядя Евдокии в глаза, спросил:
– Ну что, Дуся, пойдём?..
– Пойдём, – уверенным голосом сказала она и, открыв дверь, вышла из машины...
Процедура оформления документов в отделе записей актов гражданского состояния не заняла у них много времени. Миловидная, немного полноватая, среднего роста женщина лет сорока пяти, сотрудница столь официального учреждения, с серьёзным видом подала им бланки заявления, а после того как Степан с Евдокией отдали ей свои паспорта и оформленные документы, она их проверила и назначила им дату регистрации брака на 20 сентября.
– Ну что, Дуся, это дело надо отметить, – сказал Степан, выходя из кабинета. – Пойду я сбегаю в супермаркет, наберу продуктов и обязательно возьму вина. Ты какое предпочитаешь: красное или белое?
– Мне всё равно. Пойдём выберем вдвоём, – улыбаясь Степану, сказала Евдокия.
Они набрали продуктов, четыре больших пакета, и, выбрав красного виноградного вина, поехали домой.
Степан ехал, улыбаясь, радостный и довольный. Он ещё не знал, что это: неожиданно упавшее на его голову счастье или что-то другое?! А может, то, что Евдокия, такая красивая и добродушная женщина, сидит рядом с ним, – от этого ему было приятно?
– Дуся, тебе сегодня на работу?
– Нет. Я отпросилась. Сегодня за меня Васильков.
– Я тоже отпросился.
– Скотину пока давай оставим у меня. Живём рядом, недалеко друг от друга. Двести метров – не километр. Будем ходить ко мне, посматривать за домом, кормить скотину. Я – доить корову. Там у меня и огород, и грядки. Так и так за ними будет нужен уход, – сказала Евдокия, пристально глядя на Степана, следя за выражением его лица.
– Хорошо, Дуся, как ты скажешь. Мне это не в тягость. Давно уж я не ухаживал за скотиной. А два года тому назад мой двор был полным: и корова стояла, и быки... Родители не захотели больше держать. Матери стало тяжело доить корову, а отец тогда сказал: «Корова должна пастись на воле, на пастбище, собирать разную травку, а не стоять около дома, привязанной к колу...» В прошлом году я заводил овец, но что-то мне не понравилась баранина. Да, на шашлык она пойдёт, а на суп – нет. Специфический какой-то запах. Вообще-то на вкус и цвет товарищей нет, но всё равно – это не моё.
Степан замолчал, глядя вперёд на дорогу. Молчала и Дуся, думая о своём. Сегодня у неё начнётся совершенно другая, новая жизнь. И как её примет мать Степана? Это её пугало и тревожило, но она не боялась трудностей. Она была сейчас готова ко всему. У неё наконец-то появилась благородная цель, ради которой стоило жить. Она замужем, и через два месяца будет штамп в паспорте. И она скоро поедет в детский дом за ребёнком. Поедет не одна, а со Степаном. С таким представительным мужчиной, который точно может повлиять на строгих сотрудников отдела опеки и попечительства.
Молчание прервал Степан, ругаясь на водителя иномарки, который, обогнав его, резко пристроился перед его машиной, выходя из аварийного, им же созданного, положения. Он чуть-чуть не столкнулся со встречной машиной, водитель которой, уходя от столкновения, проехал по обочине. Степану пришлось тормознуть и сбросить скорость.
– Ну баран, ну куда ты прёшь?! Куда спешишь? На тот свет, что ли, торопишься?.. – и, повернувшись к Евдокии, добавил: – Понапокупают иномарок, дебилы, и гоняют, показывают своё «Я»... Испугалась?..
– Честно говоря, не успела. Я сейчас испугалась другого: как примет меня твоя мама?
– Не бойся, всё будет нормально. Я тебя в обиду не дам.
Они снова замолчали, заезжая в родное село. Проехали через мост, повернули направо и покатили по родной улице. Проследовали мимо дома Евдокии, который она проводила печальным взором, и, подъехав к дому Степана, они оба облегчённо вздохнули.
– Ну, Дуся, смелее, не бойся, заходи в свой дом и будь хозяйкой, – напутствовал её Степан, доставая из багажника пакеты с продуктами.
– Давай помогу, – предложила Евдокия.
Степан протянул ей пакет и, пропустив её вперёд, зашёл за ней следом.
На шум приехавшей машины вышла его мама. Она стояла в прихожей, опершись на ходунки, мило улыбаясь. «Как она постарела за этот год», – подумала про себя Евдокия, глядя на худощавую, поседевшую женщину. Она видела её последний раз в прошлом году, летом. Она часто останавливала Дусю и подолгу с ней разговаривала по душам. Она обходилась с ней вежливо и часто жалела её, ругая при этом своего непутёвого сына, который жил один и не хотел заводить семью.
Евдокия, зайдя в прихожую, остановилась и первой поздоровалась с матерью Степана:
– Здравствуйте, Зинаида Ивановна!
– Здравствуйте, – сказала она и замолчала, силясь вспомнить, кто же это к ним пришёл.
На помощь ей пришёл Степан:
– Мама, это же Дуся. Ты помнишь её? Вы в прошлом году с ней часто общались. Она живёт недалеко от нас.
Зинаида Степановна, наконец-то вспомнив, растроганная, расплакалась и, вытирая слёзы рукавом, сказала:
– Ты уж меня, Дуся, прости, я только недавно встала на ноги и потихоньку учусь говорить. Вспоминаю своих знакомых.
– Ничего страшного, Зинаида Ивановна, мы с вами потихоньку всё и всех вспомним, – сказала Евдокия.
– Мама, Дуся будет жить у нас. С сегодняшнего дня мы муж и жена. Мы только что подали заявления в ЗАГС, а через два месяца мы официально распишемся, и она будет мне законной женой, ну а я, соответственно, – мужем. Так что принимай новую хозяйку, мою супругу и свою помощницу, в свой дом, теперь уже в наш – общий.
– Я рада за вас, – сказала Зинаида Ивановна и снова расплакалась. – Вы уж не обращайте на меня внимания. Я плачу сейчас от счастья.
Они прошли в кухню. Степан помог своей маме сесть на стул и стал разбирать пакеты с продуктами. Евдокия, надев передник, стала готовить праздничный стол. Зинаида Ивановна сидела около окна, глядя на улицу, изредка бросая взгляд то на Евдокию, то на Степана. Она молчала. Не находила слов выразить своё материнское счастье. Евдокия со Степаном прекрасно понимали её и не задавали лишних вопросов. Она и так сегодня много им сказала добрых и нужных для них слов. Она приняла в свой дом добродушную хозяйку, и она знала об этом, но не могла пока выразить своих чувств. Зинаида Ивановна тихо сидела у окна и мило улыбалась, глядя на Евдокию.

продолжение см. здесь:  http://proza.ru/2025/10/29/1156