Калинов мост - Часть 3 Глава 7

ГЛАВА 7

Новость о женитьбе Степана Иванова на Евдокии Тамбовской мигом облетела всё село. На каждом шагу только и говорили: «А вы слыхали?.. Не слыхали?!» И летела по селу эта новость, обрастая слухами. «Сарафанное радио» знало своё дело. Жители села, как всегда, откликаясь на слухи, разделились на два лагеря. В этом не было ничего удивительного: люди делятся на своих и чужих. Свои, понимая, – желают добра, а чужие – промывают кости. Все знают, что миром правят деньги, а деревня живёт молвой. И шла молва по деревне, гадал честной народ и не мог уразуметь: чем же Дуся опоила и когда околдовала их сельского «Дон Жуана» – Степана Иванова?! Гадали долго и не могли их понять. Так и не решив вопроса, оставили это всё на суд историкам и писателям. Угомонилось потихоньку село. Поговорили и забыли. И говорить-то особо было некогда: заканчивался сенокос и начиналась уборка зерна.
Только один Миронов долго не мог забыть и понять поступок Евдокии. Он плохо стал спать, часто думая о ней ночами. Работа как-то на время ушла в сторону. Он уже совершенно ничего не мог сделать и повлиять на разрушительный процесс развала кооператива «Калинов Мост». Всё ближе был день банкротства, и всё меньше шансов для выхода из сложившегося положения. Скоро он будет никем. Придёт конкурсный управляющий после решения суда, и всё пойдёт с молотка. За восемь месяцев своей работы Миронов осунулся, постарел. Седые волосы покрывали его большую голову. Фигура сгорбилась, придавая ему старческий вид. Он уже редко улыбался и смеялся. Избегал и сторонился людей и только неизменно, каждый день, приезжал на планёрку, раздавал наряды и, не задерживаясь подолгу, уезжал чаще домой, а иногда по делам носился на своей легендарной серебристой «Волге» в город. Его уже ничего не интересовало и не волновало. Он жил как по наитию: инстинктивно, рефлекторно. В разговоре с людьми всё чаще язвил и грубил. И однажды за свой язвительный и оскорбительный тон получил достойный отпор.
После того как Степан Каверин бросил свой сломанный комбайн в поле и ушёл к Негоднову, Миронов всячески требовал с него возмещения ущерба, нанесённого им, видите ли, хозяйству. Каверин стоял на своём и отказывался возмещать ущерб. Доводом ему для этого служил гусеничный «палец», обёрнутый в резину, и в качестве свидетеля он выставлял Ивана Пронина, который в тот злополучный день нашёл с ним этот, кем-то подкинутый, «подарок», предназначенный не только для Степана, но и для комбайна Владимира Чернявина. Он также мог «поймать» этот «палец». А вот почему у Степана не сработал магнит, он уже этого не мог доказать и ссылался только на теорию вероятности. «В нашей жизни возможно всякое», – утверждал Каверин. Для уголовного преследования Каверина не было основания, и это многие говорили Миронову. Миронов и сам это понимал, но не хотел признавать данного факта, а хотел показать своё превосходство над Степаном. А Степан требовал от Миронова расчёта за три месяца его работы в кооперативе. Василий Петрович долго стоял на своём, и Каверин, потеряв всякую надежду, поехал в прокуратуру и написал заявление о принятии мер в отношении председателя кооператива в связи с невыплатой ему зарплаты за три месяца. Под давлением прокурора района Миронову пришлось рассчитать Каверина. Так как денег в кассе давно не было, Миронов предложил Степану взять свой долг по зарплате зерном. В расчёте зерном Каверину пришлось пять тонн ячменя. Как-то в один из дождливых, пасмурных дней, когда не было возможности работать в поле, Степан отпросился у Негоднова с работы, получить зерно. Он приехал на зерноток кооператива «Калинов Мост» с выпиской на руках. Они с Ивановым дождались, когда закончится дождик, и загрузили на зернопогрузчике причитающееся ему зерно в грузовую машину. Взвесили на автомобильных весах, и Каверин, расписавшись в накладной, сел на скамейку поговорить с Ивановым. Не успел он сказать и пару слов, как неожиданно для них обоих в весовую зашёл председатель кооператива. Миронов, открыв весы, посмотрел на табло, а потом на лежащую на столе накладную.
– Тара «Камаза» какая? – взяв калькулятор со стола, спросил он у Иванова.
– 92 центнера...
Миронов, посчитав на калькуляторе, поднял глаза:
– Здесь ещё центнера не хватает?
– Да, не хватает. Каверин это знает и заберёт позже, – тихо, но уверенно, твёрдым голосом сказал ему Иванов.
Миронов, повернувшись к Каверину, играя ключами от своей автомашины, удивлённо сказал:
– А-а-а... предатели к нам приехали. Ты чего здесь сидишь? На этом месте ты сидеть не должен, – не здороваясь, зло, с ехидной улыбкой сказал Миронов Каверину.
– Ты бросай свои сатанинские замашки, Василий Петрович. Ведёшь себя как фраер последний. Я-то встану и уйду, и ещё раз приеду, а ты вот скоро уже сюда не сядешь и с председательского места слетишь, – уверенным голосом парировал Каверин.
– Думаешь?..
– Я не думаю... Я знаю!.. Ты хотя бы себе «Волгу» на память оставил.
– Я её себе не оставлял. Я купил её у кооператива. На это и решение правления есть.
– Знаю я, какое у вас там решение, – не сдавался Каверин. – Ты его сначала за 40 тысяч колхозных денег отремонтировал, а после за 20 тысяч – купил. Вот это колхоз выгадал!
– Как и многое выгадал от твоего добросовестного отношения к комбайну, – ёрничая, ухмыляясь, сказал Миронов и продолжил: – Если бы ты не выключил магнит, он бы до сих пор ходил.
– А ты бы не поступал как сатана и не издевался над нами – глядишь, тебе и колхоз подняли бы. А ты даже кондиционеры нам не заправил. Работайте, ребята, это же всё для вас!.. А я вами уж покомандую! Руководитель ты хренов! – зло выругался Каверин и, встав со скамейки, вышел из весовой.
Но Миронов не сдавался, уж слишком обидными показались ему слова Степана, и он вслед ему громко и зло крикнул:
– Ты сначала дома разберись со своей Капризулей. Её на место поставь! А потом других учи, как вводить... Хозяин ты долбаный. С женой разобраться не можешь, а лезешь в колхозные дела.
Степан, побагровев, развернулся и наотмашь, кулаком, с силой ударил Миронова по лицу и, уже падающему на землю, крикнул ему:
– С тобой-то я справлюсь, гнида паршивая!.. Падаль... Я посмотрю, что ты будешь делать, когда останешься у разбитого корыта, не отдав людям их долги по зарплате. А они тебе это потом припомнят, и пока ты будешь жив, каждый раз при встрече будут плевать тебе в рожу и называть мразью. Ты понял меня, падаль?! – и Степан, плюнув в лицо лежащему на земле у весовой Миронову, развернулся и сел в «Камаз».
Он резко нажал на педаль акселератора. Мотор, набрав бешеные обороты, выбросил большой клубок ядовитого дыма на Миронова. Тот закашлял, а Степан Каверин, ещё раз газанув, отпустил педаль сцепления, и «Камаз» с рёвом, оставляя за собой столб чёрного дыма, поехал в сторону села.
Миронов лежал на земле с разбитым в кровь лицом и еле сдерживал слёзы. У него не было сил встать, и Степан Иванов помог ему подняться и принёс ему воды. Миронов умылся. Степан обработал перекисью водорода ему рану на щеке и рассечённую губу.
Проблемы нависли над Мироновым грозовой, чёрной тучей. Всё в этот период шло против него! И Дуся, его любимая Дуся, тоже была против него. И, как ему казалось, замуж-то она вышла за Иванова назло ему. А он ведь говорил ей и просил её подождать немножко: как только он разрулит ситуацию, то сразу же перейдёт к ней жить навсегда. Но Дуся его не дождалась.
Заготовка сена тоже оказалась провальной. В основном убранное сено отдали на зарплату рабочим. Заготовили всего 200 тонн сена и заложили 1200 тонн сенажа, низкого качества, нарушив всю технологию заготовки. Люди, возмущаясь, говорили: «И зачем надо было закладывать этот навоз?! Сколько денег на ветер! Лучше бы отдали долги по зарплате и распустили с миром рабочих». Но Миронов всё на что-то надеялся и чего-то ждал. Ждала и оставшаяся в колхозе команда его единомышленников, и на что-то надеялась ещё. А надеялись они на Миронова, который, подобрав кучку людей, платил им зарплату вовремя, а порой кому-то выдавал авансом, продавая колхозный скот за наличный расчёт заезжим коммерсантам. Деньги через кассу не шли, а его люди в ведомости расписывались за полученных телят, быков, коров. Касса кооператива давно была опечатана и расчётный счёт в банке – закрыт судебными приставами.
Татьяна Николаевна Самсонова, главный бухгалтер, в первое время по этому поводу возмущалась, а когда она поняла, что её возгласы для Миронова – как вода на камни в холодной бане, перестала ему говорить. Таким образом он, видите ли, помогает социально не обеспеченным слоям населения села Калинов Мост, а остальные имеют доход помимо колхоза, и они подождут. Вот только сколько ждать? Он им не говорил. Наивный человек – Миронов, добрая душа! Он главное в своей жизни не изучал и не уразумел – психологию человека. Чтобы работать с людьми, надо уметь находить с ними общий язык, быть способным моментально подстроиться под любую ситуацию, всегда помочь себе и другим. Чтобы проблемы и стресс, которые с огромной силой давят на человека, не сломали тебя и твоих близких. А если ты руководитель, то должен думать обо всех, а не только о приближённых, поощряя любимчиков. Чтобы понимать остальных на глубинном уровне, повлиять на окружающих, нужно знать нюансы психологии людей. Чтобы добиваться успехов, достигать новых результатов, нужно владеть знаниями о психологии человека. Миронов этот аспект опустил из своей теории построения социализма в отдельно взятом сельском поселении и не применял его на практике. Он шёл своей дорогой и уже не анализировал свои поступки, да и не хотел. Он превращался в циничного человека. Система капиталистического строя всецело его поглощала, увлекая на дно.
Он не смог удержаться на плаву из-за своего неразумного подхода к жизни. Его не научили думать. Его научили пахать! Думали в советское время за него другие, сверху стоящие, а ему давали наряд. Это его устраивало и привлекало. Его беда была в том, что он, воспитанный на принципах соцреализма и колхозного строя, не мог вовремя перестроиться в новое русло, понять законы рынка. Он просто не смог влиться в новую экономическую модель построения общества. Не смог влиться в эту систему, и система его, как слабого игрока, отшвырнула от себя на задворки.

продолжение см. здесь: http://proza.ru/2025/10/29/1163