Калинов мост - Часть 4 Глава 1

ЧАСТЬ 4

ГЛАВА 1

На смену июльской жаре пришли прохладные, пасмурные дни августа. Но это уже не радовало Василия Миронова. Дни для него стали серыми и мрачными. Налетали небольшие, кратковременные дожди, усугубляя и без того шаткое его положение. Дождей бы сейчас ему как раз и не надо было. Убрать бы зерно, которого и так мало. Все его надежды на хороший урожай – рухнули. Всё было сейчас против него. И эти дожди, как Божьи слёзы над его седеющей головой, трепали только нервы, не давая возможности убрать кое-какой урожай. И его Дуся... И та оставила его. Разговаривать с ним не хочет. Он хотел было поговорить с ней по душам, да только она торопила его: «Извините, Василий Петрович, мне некогда, я спешу. Да и не о чем нам больше говорить. Мы уж с вами наговорились на всю оставшуюся жизнь». Вот зараза. Всё стояла и «выкала». Как-то она приходила к нему в кабинет подписать заявление на отпуск. Потом забегала, приносила ещё какие-то справки и документы на подпись. Куда она их собирала?! Миронов не понял, подписал, не читая, своим размашистым почерком. Написала их главный бухгалтер, а Самсоновой он доверял. Да только он в этом заподозрил что-то неладное. Какой может быть отпуск в самый разгар уборки? Она всегда уходила в отпуск зимой, а сейчас вдруг решила – летом. Ну да, сейчас у неё медовый месяц, а муж целыми днями на работе. Зашивается Евдокия Васильевна на два хозяйства, да и муж молодой, требует к себе внимания... И мать его требует ухода. Вот и закрутилась Евдокия. Устала. Решила отдохнуть. Да нет! Что-то она затеяла другое. Может, работу себе новую нашла? Степан теперь работает у Негоднова. Вот и она решила идти к нему...
А с колхоза все разбегаются. Все приходят к нему и вежливо просят расчёта. «Все бегут, как крысы с тонущего корабля», – думал про себя Миронов, изливаясь желчью собственной безысходности... Вот и его главный бухгалтер, Татьяна Николаевна Самсонова, уходит к Ивашкину в сельскую администрацию бухгалтером. Ушла Светлана Сёмина со своим мужем Виктором. Уехали они в Подмосковье. Друг их устроил на работу и квартиру дал. Вот это друг – я понимаю. А Миронов остался без друзей. Один его единственный друг, Овсов, и тот на днях с ним поссорился из-за какого-то инвалида. «Видите ли, я Виктору Ремезову зарплату не отдал. Да я готов всем сейчас отдать, да только деньги откуда взять – я не представляю. Боже мой, как им доказать, что я это всё делаю не со зла? Почему люди стали такие злые, не хотят понять моих намерений? Думай, переживай за них... Да так можно сойти с ума! Господи, дай мне силы не упасть в эту бездну...»
Суд по делу о несостоятельности СПК «Калинов Мост», назначенный на 10 августа, перенесли на 12 сентября. И этот отсроченный эпохальный день неотвратимо приближался. Осталась неделя до официального вынесения приговора о несостоятельности кооператива. Да, дело его не состоялось, и это он сейчас уже понял. Понял тогда, когда многие ушли из хозяйства. Всё продано, что можно было продать. Он еле сводил концы с концами. С большим трудом нашёл деньги на проведение уборки, продав последних оставшихся на откорме быков. Всё шло к своему логическому завершению. Не смог он ничего сделать. Никакого движения вперёд. Только катится по наклонной плоскости вниз, распродав всё поголовье скота, очистив все складские помещения от зерна. Всё, тонет его корабль под названием «Беда», а он хотел его назвать «Победой». Да только по пути он потерял это «ПО» – производственное обеспечение. Не смог он обеспечить своё производство финансами. Брат Александр помогал сначала, а потом, когда требовалось денег всё больше и больше, вежливо сказал: «Прости, Василий, я тебе не бездонная бочка. Мне бы оправдать свои вложения в твоё дело. Я боюсь, как бы ты не оставил меня с носом». Хорошо хоть – не оставляет его одного с его бедой: приглашает к себе на работу в Москву. А что остаётся ему? Надо ехать от своего стыда подальше. Люди его здесь заклюют. Считают его неудачником, выскочкой, не оценившим свои возможности. Только Тоня, жена, часто его жалеет. И ругаться перестала. Встретит его и вздохнёт устало. Накроет на стол и сядет рядом. Глядит подолгу на его поседевшую голову и снова вздохнёт, помолчит, а потом скажет, как сегодня:
– Не переживай ты так, Вася. Не ты первый, не ты последний. Кому-то надо было нести этот тяжкий крест. Бог выбрал тебя. И неси ты свой крест с достойным видом. Ты просто всё очень драматизируешь. Тебе кажется, что с развалом колхоза рухнет весь мир. А сколько их развалилось по России?! Но ничего – все люди живы. Колхозы рухнули – частники пришли. Тебе хочется, чтоб всё было честно и справедливо? Этого не будет. Люди все разные. Каждый со своим интеллектом. Ты же не будешь требовать от своих трактористов выполнять работу бухгалтера. Каждый делает своё дело. Любой поступает так, как считает нужным, отталкиваясь от своих моральных и нравственных устоев. А когда касаемо любого их дела, люди не смотрят на эти законы. Мир тебе не изменить. Мы все говорим, как надо делать, а делаем так, как получается. Зачем же требовать многого от другого человека, если сам поступаешь нечестно и несправедливо?
– Но к этому меня толкают обстоятельства, проблемы. И всё не учтёшь. Порой не сможешь сдержать своих эмоций и перешагнёшь через себя для достижения своей цели, – оправдывался Миронов.
– Вот и каждый так поступает. Часто людей нерешённые проблемы и обстоятельства толкают на нарушение законов: нравственных, общественных, государственных. А для кого-то закон не писан. «Закон – что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет». Так что, Вася, в этом мире всё так зыбко. «Закон – что дышло: куда повернёшь – туда и вышло». И хитрые люди манипулируют этим законом. Все прекрасно понимают: человек несовершенен и далеко ему до идеала. Поэтому многие не зацикливаются на этом. Надо быть проще. Не загружай себя излишне философскими вопросами. Истину ты до конца не познаешь. Правду не поймёшь. Она для каждого своя. Любое высказывание оценивается применительно к себе. Каждый человек думает, отталкиваясь от своих принципов мировоззрения. На картинке это выглядело бы так: в тёмной комнате луч света освещает цилиндр. Цилиндр – это истина, а отражение на стене – круг – это правда. И ещё одна тень, падающая на левую сторону стены, – квадрат – и это правда. Вывод: любая правда – это только одна грань истины... Так что, Вася, не думай много, живи проще. А мои ученики по этому поводу тебе бы сказали так: «Не заморачивайтесь, Василий Петрович, живите в кайф! Жизнь прекрасна!»
– Да, крутые у тебя ученики! Спасибо тебе за душевную беседу. И на душе как-то легче стало. Да что мне теперь терять? Колхоза не будет. Будет Негоднов Виктор Николаевич, а точнее – Иннокентий Феликсович Брыкин. Многие наши сейчас у него работают. Глядишь, и село не пропадёт.
– Куда оно денется, Вася! Село останется. А вот мы со своими страстями уйдём. Может, слышал одну из легенд о кольце царя Соломона. Он очень хотел избавиться от своих страстей. Поэтому и попросил своего ювелира изготовить ему золотое кольцо с выгравированной надписью: «Всё пройдёт», – которое постоянно напоминало бы ему о бренности его жизни и часто его успокаивало. Однажды, когда он в порыве гнева взглянул на эту надпись, это его сильнее взбесило, и он, сорвав с пальца кольцо, хотел его выкинуть, но на обратной стороне была другая надпись: «И это тоже пройдёт». Он улыбнулся и надел кольцо назад. И лишь перед самой смертью он снова вспомнил о своём мудром кольце и, сняв с пальца, долго рассматривал в ярких лучах заката, читая на нём стёршиеся со временем надписи: «Всё пройдёт. Пройдёт и это». «Да, – думал он, усмехаясь, – вот и всё прошло». Он вертел кольцо и случайно на одной его грани заметил ещё одну, слабо различимую надпись: «Ничто не проходит». Вот, обрати внимание, какие мудрые слова на каждый период жизни. Да, это всё так, и даже к концу нашей жизни мы, осмыслив её, оставляем её в своей памяти. Так что не думай о многом. Не забивай голову ерундой. Жить надо и работать. Вот обанкротят хозяйство, так и давай уедем в Москву. Ты у брата на работу устроишься, а я поеду к подруге. Она там теперь директором школы работает и меня без работы не оставит. Мы будем только в плюсе. Я и тогда не хотела уезжать из Москвы, но ты так рвался сюда, в село. Мне пришлось тебе уступить. Я сейчас чувствую, что ты хочешь мне про это сказать, но молчишь, боишься. Я однажды случайно услышала ваш телефонный разговор с братом. Вы говорили о переезде к нему. Давай уедем. У меня и время есть для трудоустройства на новую работу. До 1 сентября – целый месяц. Позвоню подруге, договорюсь. Она поможет меня трудоустроить. Москва большая. Школ много. И дети наши получат московское образование. Что им может дать сельская школа? Мы вон в школе своей по три предмета ведём. Это разве дело?
– Хорошо, Тоня, давай уедем. Я на самом деле давно тебе это хотел сказать и всё боялся.
– Эх ты, мой дурачок! Чего бояться-то? Мы одна семья. И решать свои проблемы должны вместе. Мы ведь с тобой так давно не говорили по душам, хотя мне так хотелось. И знаешь почему? Из-за твоей Дуси. А теперь она замужем. Я ведь всю жизнь тебя любила и люблю. А то, что молчала и сцен ревности тебе не устраивала... Всё ждала, когда ты окончательный выбор сделаешь. Хорошо – Дуся сделала его за тебя. Ты пойми, для любой женщины семья – это главное. И Дуся выбрала семью. Ты не думай, что я на тебя обижаюсь. Я сама виновата, что наши отношения зашли в тупик. Мне надо было бороться за тебя, а я равнодушно созерцала. Мне надо было вести себя с тобой помягче, поласковей, а я всё в погоне за дешёвой роскошью трепала тебе нервы. Ты прости меня, Вася! Давай попробуем с начала начать нашу жизнь. С начала, конечно, не получится, но мы попробуем заново.
– Хорошо, Тоня! Давай попробуем. И ты меня прости, пожалуйста. Я просто запутался в своей жизни, но ты мне сегодня открыла глаза, – он подошёл к ней и обнял её за плечи.

продолжение см. здесь: http://proza.ru/2025/10/30/1598