29. 10. 2025. Отчёт Всеволода Мессингу

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Книга 2-я.
(к 50-летию советского 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны», 1973).

Иллюстрация: 1901. Мод Юинг Адамс Кискадден (1872-1953) в костюме героини пьесы «Кволити-стрит».

29.10.2025. Отчёт Всеволода Мессингу.

Всеволод Владимиров вечером после полуголодного ужина, на котором главным блюдом была порция из трёх среднего размера варёных картофелин и тушки солёной селёдки, прихватив с собой с разрешения сердобольных поваров чайник с кипятком, опять почти незаметно спрятался в библиотеке курсов, чтобы со вниманием прочитать, как говорится от корки до корки, первый номер Еженедельника ВЧК от 22 сентября 1918 года.
Поставив большой никелированный армейский трёхлитровый чайник с большим выгнутым носиком, металлической крышкой и большой ручкой рядом с собой на соседний стул и накрывшись вместе с горячим чайником своей шинелью слушателя курсов, Всеволод приготовился к чтению, открыл первый номер Еженедельника ВЧК на странице опубликованных документов царской охранки и начал читать…
Всеволод с раннего детства любил читать. Читать всё: вывески, рекламу, заголовки в газетах, подписи под рисунками в журналах, сами газеты и журналы, а когда пошёл в школу, то любил, как ни странно, читать учебники, пособия, хрестоматии, а затем и книги. Книги для Всеволода были всем: источником информации, средством самообразования и самовоспитания, развлечением и культурным просвещением. Из книг Всеволод узнавал жизнь во всех её грубых или тонких, бытовых и философских проявлениях, но особенно любил Всеволод книжные приключения.
Читая книги, Всеволод всегда представлял себя героем этих книг, переживал вместе с ними все события, их поступки, деяния, приключения, и ему это очень нравилось. У Всеволода в школе и на улице были знакомые, друзья и товарищи по играм и шалостям, но настоящими друзьями ему были только книги.
Когда Всеволод в швейцарском Берне начал подрабатывать в редакциях разных газет курьером, разносчиком газет и товаров, даже иногда шофёром, он из этих газет узнавал почти все новости о событиях в окружающем мире, особенно когда началась Первая мировая война и революционные события в России.
Больше всего из периодической печати Всеволода интересовали издания, посвящённые литературе, искусству, науке и философии. Например, он с удовольствием читал произведения русских писателей классиков, таких как Александр Сергеевич Пушкин, Лев Николаевич Толстой, Фёдор Михайлович Достоевский, Антон Павлович Чехов, ну и, конечно, Александре Дюма-отец (Alexandre Dumas p;re), Джулс Верн (Jules Verne), Артур Конан Дойл (Arthur Conan Doyle), Роберт Льюис Стивенсон (Robert Louis Stevenson), Генри Райдер Хаггард (H. Rider Haggard), Виктор Гюго (Victor Hugo), Уолтер Скотт (Walter Scott), Эмиль Габорио (;mile Gaboriau) = классик детективного жанра.
Вместе с героями произведений этих авторов Всеволод переживал сюжеты сказок Пушкина, войну и мир Толстого, преступление и наказание Достоевского, тонкости человеческих взаимоотношений Чехова, приключения мушкетёров Дюма, великую и трагическую любовь Деи и Гуинплена Гюго, рыцарские турниры Скотта, расследования загадок и преступлений Конан Дойла, фантастические путешествия Жюля Верна, поиски сокровищ Стивенсона, истории Хаггарда.
Вернувшись вместе с отцом из эмиграции в 1917 году, Всеволод, с увлечением знакомился с произведениями известных русских писателей и поэтов, таких как Максим Горький, Иван Бунин, Алексей Толстой, Владимир Короленко, Леонид Андреев, Александр Блок, Анна Ахматова, Николай Гумилёв, Сергей Есенин и Владимир Маяковский.
Будучи тесно связанный с отцом узами дружбы, совместной жизни и работы в революционных социал-демократических организациях и газетах, Всеволод также рано познакомился с произведениями и статьями Г.В. Плеханова, Карла Маркса и Фридриха Энгельса, В.И. Ленина и других революционных лидеров 1905-197 годов. Всеволод Владимиров рано, ещё в школьной юности познал, что такое революционная деятельность, конспирация, убеждения и идеология. При этом Всеволод не принимал всё вокруг на веру, но подвергал всё своим умом, своим анализов и своим выводам. Вот почему, несмотря на молодость, Всеволод уже очень хорошо, чётко и твёрдо разбирался в хаосе политических событий в России и в мире, имел свои принципы и мировоззрение.
Однако больше всего Всеволод черпал из художественной литературы пищу для своей мечтательности, фантазий, грёз и развлечений. Книги помогали Всеволоду не только отвлечься от повседневных забот и сложных жизненных обстоятельств, они создавали эмоциональную поддержку и осознание возможных вариантов поведения, которые постепенно формировали идеологию Всеволода, систему его взглядов, предпочтений и принципов жизни.
Сейчас, в период 1917-1918 годов, особенно здесь на первых инспекторским курсах ВЧК, Всеволод усиленно занимался своим политическим просвещением, знакомился с различными политическими взглядами и идеологиями через публикации в газетах, журналах и брошюрах. Таким образом, чтение для Всеволода было привычным, желанным и обязательным аспектом его повседневной и профессиональной жизни и деятельности. В последнее время к чтению книг добавилось кино. Но о кино в жизни Всеволода Владимирова мы расскажем позже…
Большой трёхлитровый медный или латунный чайник с крышкой и большим гордо загнутым вверх носиком-лейкой был предназначен для кипячения воды, а не для заварки. Медный чайник ценился выше за то, что быстро нагревался и, увы, быстро отдавал своё тепло. Поэтому Всеволод укутал этот чайник рядом с собой полой шинели так, чтобы сидеть с ним почти «в обнимку».
Чайник с кипятком сначала грел, как печка, а потом был просто тёплым дополнением к той миниатюрной атмосфере, которая, как в уютной пещерке, сохранялась внутри шинели. Всеволод после селёдки на ужин часто наливал в свой стакан кипяток, потом горячую воду и пил её маленькими глотками. Так он и его отец, Владимир Александрович Владимиров, приучились пить чай и воду ещё в ссылке в России.
Однако насладиться покоем, теплом и кипятком Всеволоду не дали. В двери опять заворочался ключ или отмычка и в библиотеку вошёл председатель московской Сокольнической районной ЧК Мессинг Станислав Адамович. Мессинг был в демисезонном пальто, шляпе и шарфе, а под расстёгнутым пальто виднелся его привычный полувоенный френч с широким офицерским ремнём на относительно толстой талии, Мессинг был полноват.
Станислав Адамович, приветливо улыбаясь, нимало не смущаясь и не важничая, прошёл мимо библиотечной стойки и столов, подошёл к Всеволоду и, не снимая пальто, только сняв шляпу, присел боком на соседний стол. Всеволод при появлении Мессинга неуклюже попытался встать, но Мессинг, увидев, что Всеволод сидит рядом с горячим чайником под шинелью, замахал руками, прося Всеволода оставаться на месте.
- Это вы хорошо придумали, - сказал Мессинг. – Использовать чайник с кипятком как грелку. А вода ещё горячая? Да? Давайте мы с вами чайку попьём.
- Мне тут паёк командирский выдали, а я не успел даже поужинать в столовой, забегался, - сказал Станислав Адамович, доставая из кармана пальто увесистый бумажный свёрток. – Сейчас посмотрим, что тут есть…
В свёртке оказались: полбуханки ржаного хлеба, осьмушка батона вареной колбасы, небольшой кусок белого свиного сала, средний цыбик (пачка) чайной заварки и небольшой кусочек кускового сахара.
Станислав Адамович оперативно развернул обёрточную бумагу пакета в качестве салфетки на столе, разломил пополам хлеб, достал из кармана френча великолепный швейцарский складной карманный ножик фирмы «Wenger & Co. SA» и нарезал из колбасы и сала две порции бутербродов к чаю. Всеволод за это время принёс ещё один стакан со стойки библиотекаря и заварил чай. После этого, Мессинг и Владимиров, с удовольствием, поедая бутерброды, запили их чаем вприкуску с сахаром. Давно, очень давно Всеволод не участвовал в таком вкусном чаепитии…
- Привыкайте, - сказал с хитрой усмешкой Станислав Адамович Мессинг. – С этого момента вы должны будете самым добросовестным образом: жить, кушать и вести себя как молодой буржуа, как потомственный интеллигент и сын своего отца – профессора права Петербургского университета, как оппозиционер советской власти и большевикам, ещё не контрреволюционер и представитель Белого движения, но сочувствующий им, как человек свободной профессии, наёмный работник издательств и редакций газет и журналов, журналист-обозреватель, как искатель приключений и доступного в условиях гражданской войны и диктатуры пролетариата счастья и богатства, как завидный жених и ловкий полукриминальный предприниматель.
У Всеволода перехватило дух от услышанного, и он застыл с открытым ртом. Мессинг молчал…
- Почему? – наконец, спросил Всеволод. – Мне не доверяют? Что-то случилось?
- Случилось, - с усмешкой ответил Мессинг. – Случилось то, что вам доверяют, но проверяют, что на вас надеются, вас готовят, вам предлагают опасную, но интересную работу.
- Какую работу? – машинально спросил Всеволод, переводя дух и глотая последний кусочек хлеба
- Работу нелегального разведчика, внедрённого в разные сообщества врагов нашего государства, - ответил Мессинг. – Работу, в которой вы будете один против всех, даже иногда против себя самого.
- Как это? – опять невольно и непонимающе спросил Всеволод.
- Очень просто, - сказал Станислав Адамович, - это когда вы будете не тем, кем являетесь в сегодняшней жизни, а другим человеком, с другой фамилией и именем, с другой биографией, другим «родным» языком и манерами, с другой философией, идеологией и мировоззрением, с другим характером, например.
- Вы хотите сказать «с чужим»? – спросил Всеволод, ощущая, как внутри него начинает что-то возбуждаться, волноваться, переживать.
- Да нет, - немного устало, но терпеливо ответил Мессинг, - именно с «другим». Вы никак не перестанете быть «чужим» самому себе, это невозможно, так как наш характер и темперамент личности начинается с врождённых и переданных нам по наследству черт, но вот переконструировать их, видоизменить, породить в себе новые повадки и привычки, иное проявление вашей врождённой способности быть открытым или скрытным к жизненному опыту и новым знаниям, добросовестности и ответственности, доброжелательности и раздражения, эмоциональной стабильности или наоборот, агрессивности вы можете. Всё это меняется и конструируется в соответствии с обстоятельствами переживаемой вами жизни, от условий окружающей среды и мира.
Вы в состоянии самостоятельно регулировать и управлять своими личными качествами, как положительными, так и отрицательными.
- Какими качествами? – уже почти полностью освоившись и очень заинтересовавшись, спросил Всеволод.
- Например, положительными, - начал перечислять Мессинг. - Бескорыстием и щедростью, вежливостью и тактичностью, верностью принципам и людям, добротой и отзывчивостью, ответственностью за свои и чужие поступки, искренностью в общении, целеустремленностью. Хватит пока?
- Да, - ответил Всеволод, – а отрицательными?
- Отрицательными? - сказал Мессинг. - Это значит, эгоизмом и самолюбием, завистливостью, агрессивностью, лицемерием, чёрствостью души, инфантильностью и ленью, и это только навскидку...
- Понимаете, Всеволод, - проникновенно сказал Мессинг и отпил из стакана немного остывшего чая, - вы, как все цельные самостоятельные личности обладаете даром управлять своими личными качествами, создавать в самом себе новые образы, быть новой личностью, не играть, а переживать свою новую роль в новом статусе и новой истории, якобы, своей жизни.
Вы, Всеволод, обладаете даром и таланом перевоплощаться в другого человека, с другими особенностями поведения, например, с отношением к окружающим, реакцией на поведение других людей, разным характерным поведением в разных конфликтных ситуациях, способностью признавать и учитывать свои и чужие ошибки, обстоятельно и ответственно относиться к своим обязанностям.
Вы, Всеволод, можете по обстоятельствам менять свои привычки и манеры, например, повседневные поведенческие шаблоны, речевые обороты и стиль общения, походку и осанку, привычки в быту и манеру одеваться.
Всеволод слушал Мессинга как зачарованный…
- Вы, Всеволод, умеете управлять своими эмоциональными проявлениями: способностью контролировать свои и чужие эмоции, реакцией на критику, умением справляться с неловкими ситуациями, обладаете эмоциональной устойчивостью и способностью к сопереживанию. Вы, Всеволод, именно такой какой нам нужен…
- Кому нужен? – вдруг спросил Всеволод с ноткой подозрительности в голосе.
- Нам, Всеволод, нам, - спокойно, но чеканя каждое слово, ответил Мессинг. – Нам всем. Чрезвычайной комиссии. Стране. Государству. России. Родине и отчизне. Русскому многонациональному народу, Всеволод.
- Вы нужны мне, вашему отцу, вашим товарищам по курсам, вашим преподавателям и руководителям, вам самим, - убеждённо сказал Мессинг. – Вы нужны множеству людей, миллионам людей, которые даже не знают о вашем существовании, но зато вы знаете о них, беспокоитесь и переживаете за них, поэтому готовы ради них на подвиги, героизм и жертвы.
- Вы думаете, готов? – спросил Всеволод и опустил взгляд «долу».
- Да, готов, - твёрдо ответил Мессинг, - но ещё не подготовлен, как надо быть готовым.
- Готовым к чему?
- Готовым к выполнению данного вам задания, - жёстко ответил Мессинг и добавил озабоченным тоном, - Кстати, как там с вашим вчерашним заданием? Познакомились с девушкой?
Переход от волнующего общения по поводу качеств личности и характера Всеволода к обстоятельствам вчерашнего дня немного ошеломил Всеволода и он несколько стушевался. Вот и пришло время его отчёта Мессингу, а он ещё даже ничего не написал…
- А и не надо было ничего писать, - проникновенно и весело сказал Мессинг. – Расскажите всё своими словами, только не забудьте – рассказ должен быть правдивым, точным и содержательным с точки зрения нашей службы. Говорите так, как бы вы писали свой письменный отчёт.
Всеволод Владимиров, сначала немного путано и коряво, а затем, увлекаясь и вдохновляясь воспоминаниями, образами и видениями своей эйдетической памяти, рассказал Станиславу Адамовичу Мессингу обо всех своих действиях, ощущениях и чувствах, переживаниях и обстоятельствах вчерашнего приключения в Сокольничем парке.
Как Мессинг слушал Всеволода! Он внимательно, не отрываясь, смотрел на Всеволода, почти мгновенно реагировал на его слова, образы, сравнения, метафоры, голосом и мимикой выражал своё отношение и ощущения на то, о чём рассказывал Всеволод. Он хохотал, когда Всеволод описывал то, как он и портной Пётр Фёдорович подбирали Всеволоду костюм, с интересом и любопытством слушал то, как Всеволод добрался на конке до Сокольничего парка, рассматривал и изучал карту-схемы, как нашел нужную аллею, как шёл по осеннему лесу и сочинял стихи.
Станислав Адамович дважды попросил Всеволода прочитать его стихотворение, но ничего не сказал, только задумался на минутку. Потом они с Всеволодом живо обменялись репликами и мнениями по поводу того, как он вёл себя во взаимоотношениях с девушками-теннисистками, что и как говорил, как они расстались и о чём договорились. Особенно понравилось Мессингу сравнение стройной молодой и красивой девушки-теннисистки с американской актрисой Мод Адамс.
- Мы ни о чём не договорились, - признался Всеволод. – Они просто пригласили меня в следующее воскресенье опять на это место в парке к 13 часам.
- Да, да, - рассеянно откликнулся Мессинг. – А кто ещё там был в парке? Что за компания там была? Из кого состояла? Вы с ними познакомились?
- Нет, - виновато ответил Всеволод. – Не было времени, да и повода удовлетворительного тоже не было. Те люди звали только девушек, но не меня.
- А что это были за люди? – спросил Мессинг. – Как они выглядели?
Всеволод, как мог, подробно описал участников пикника возле теннисной площадки в Сокольничем парке. Мессинг внимательно его слушал, не перебивал и не задавал уточняющих вопросов.
- А девушки сказали, откуда они, где и кем работают? – спросил Мессинг.
- Я их об этом не спрашивал, - виновато потупил голову Всеволод.
- И правильно сделали, - строго, но по-доброму мягко сказал Мессинг. – Всему своё время.
Время уже было позднее. Станислав Адамович засобирался, начал одеваться в пальто, а Всеволод – прибираться на столе, убирая в бумагу от продуктового пакета крошки, использованную чайную заварку и остатки их вечернего «пиршества».
- Куда вы выкинете этот пакет? – спросил Мессинг.
- В мусорку, - ответил Всеволод.
- Нет, так не годится, - сказал Мессинг и усмехнулся. – Дайте этот мусор мне, я его выброшу по дороге где-нибудь. И вообще, Всеволод, никогда не оставляйте любых своих следов вблизи от того места, где вы были и что-то делали. Никогда. Запомните это и соблюдайте всегда, как молитву «Отче наш». Ясно?
- Ясно, товарищ Мессинг, есть не оставлять следы.
- Никогда, - напомнил Мессинг.
- Никогда, - послушно повторил Всеволод.
- И ещё одно, - на прощание сказал Мессинг, - с завтрашнего дня у вас начнутся тренировочные практические занятия. Внимательно слушайте и смотрите, выполняйте всё, что вам будут говорить и чего требовать от вас преподаватели, но постарайтесь не высовываться, не проявлять инициативу. Ведите себя просто, по-деловому, но практически незаметно, то есть не приметно…
- Вы меня поняли? – спросил Мессинг. – Неприметно, это значит не оставляя в памяти людей, ваших товарищей, каких-либо оценок и примет вашего поведения. Вы должны быть, но как бы и не быть, отсутствовать. Это трудно, очень трудно, но научитесь этому, иначе вам будет в сто раз труднее в дальнейшем. Завтра я или кто-либо другой с вами встретимся, и вы получите дальнейшие указания. Не возражаете?
Всеволод не возражал и почувствовал огромное облегчение, когда Мессинг с ним попрощался и один вышел из библиотеки в коридор, дошёл до поворота и было слышно, как он застучал каблуками сапог по лестнице. Только после этого Всеволод поставил чисто протёртые снаружи и внутри стаканы на те места, на которых они изначально стояли, забрал с собой пустой чайник. включил в библиотеке свет и осторожно, но не крадучись вышел в коридор.
По пути на кухню Всеволод несколько раз незаметно и естественно проверился, не наблюдает ли кто-либо за ним, поставил на стол посудомойки чайник, невольно зевнул, потянулся и размял плечи, а потом неспешно, но тихо, чтобы не будить товарищей, пошёл к себе в спальню-казарму, бесшумно разделся и с громадным удовольствием лег на свою скрипучую постель.
Как только его голова прислонилась к прохладной подушке, Всеволод опять по своему заказу увидел картинку-сон, как он разговаривал с девушками-теннисистками в парковом лесу и ещё и ещё раз увидел прощальный взгляд стройной красивой девушки, удивительно похожей на его фею красоты и страсти – красавицу Мод Адамс.
«Завтра, всё будет завтра», - сказал себе во сне Всеволод и уснул счастливым молодецким сном.
На этот раз Мод Адамс приснилась Всеволоду в откровенном открытом платье с голой шеей и плечами. На большую откровенность Всеволод не решился даже во сне…