МиК Глава 4. Кузнечики

А теперь давайте перенесемся из Рокфеллеровского института Нью-Йорка в столицу старой доброй Англии Лондон. События, о которых я расскажу, происходили в двух местах: в  Кавендишской лаборатории самого именитого и прославленного Университета в Кембридже и Королевском колледже Лондонского университета.

Один из героев нашего повествования Фрэнсис Гарри Комптон Крик (Francis Harry Compton Crick) в 1949 году оказался в Кавендишской лаборатории. Ему было уже 33, но никаких еще званий или регалий у него не было. У него даже диссертации еще не было. Физик по образованию, но увлекшийся биологией, начитавшись разных книжек.   

Кавендишскую лабораторию на тот момент возглавлял сэр Уильям Лоуренс Брегг (Sir William Lawrence Bragg), также физик и самый молодой нобелевский лауреат за всю историю премии. Брэгг считал разумным создать в рамках лаборатории целый ряд исследовательских групп. Одну такую группу возглавлял Макс Фердинанд Перуц (Max Ferdinand Perutz). Задачей группы было раскрыть структуру белка на примере гемоглобина. Послевоенное время, и с квалифицированными кадрами, по-видимому, было тяжело, а Френсис Крик производил впечатление довольно умного и вселяющего большие надежды специалиста.  И Макс Перутц, посоветовавшись с шефом, предложил ему работу под своим руководством, о чем впоследствии возможно и сожалел. Планировалось так, что под руководством Перуца Крик наконец-то выполнит необходимую диссертацию для приличествующего его положению звания. Но работа над диссертацией его мало привлекала. По свидетельству Дж.Уотсона, «ему было скучно, так как его быстрый ум не находил удовлетворения в кропотливых исследованиях».


«Он иногда занимался экспериментами, но чаще был поглощен теоретическими рассуждениями о том, как определить строение белков. У него постоянно появлялись новые идеи, он весь загорался и тут же выкладывал их каждому, кто готов был его слушать. Проходил день-другой, он убеждался, что его очередная теория неверна, и опять принимался за эксперименты, пока это ему не надоедало и он вновь не пускался в теорию.
С этими идеями было связано немало драматических моментов. … Разговоры с Криком часто действовали на нервы сэру Лоуренсу Брэггу, и нередко одного звука его голоса бывало достаточно, чтобы Брэгг спасался бегством в соседнюю комнату. Брэгг даже избегал пить чай в лаборатории, опасаясь громогласных рассуждений Крика…» (Дж.Уотсон «Двойная спираль»* Гл.1).

Крик обладал одной удивительной способностью: он мгновенно находил слабые места в теоретических выкладках коллег, не взирая на занимаемые ими должности и звания, и тут же озвучивал их.

И даже разные идеи шефа Брэгга не остались без его критики. Дело дошло до того, что Брэгг, сильно рассердившись, как-то заявил, что скорее всего они с ним расстанутся, как только он закончит свою диссертацию**.

«Как-то в минуту отчаяния он признался, что у него от голоса Фрэнсиса звенит в ушах. К тому же он не был уверен, что Крик им вообще нужен. Все-таки человек, не переставая, болтает вот уже тридцать пять лет, а пока практически ничего ценного это не дало» (ДС Гл.8).

Теперь несколько слов о самом замечательном герое моего рассказа. Если бы не он, структуру ДНК, в конце концов, расшифровали. Это бы случилось чуть позже, и совершенно точно ни Френсис Крик, ни Кавендишская лаборатория Кембриджа, а, вполне возможно, и Морис Уилкинс из Королевского колледжа к этому событию отношения бы не имели.

Мне бы хотелось, чтобы мой читатель обратил внимание на ряд удивительных обстоятельств, непредвиденных и непредсказуемых поворотов в жизни моего героя. Впрочем, оглядываясь назад, с вершины лет прожитой жизни, каждый может найти у себя, в своей жизни, подобные необычные обстоятельства и повороты судьбы.

Джеймс Дьюи Уотсон (James Dewey Watson) родился в Чикаго в 1928 году. Из русскоязычной ли или английской Википедии заинтересованный мой читатель узнает, что Уотсон был единственным ребенком в семье бизнесмена, что не соответствует действительному положению дел. Возможно, когда-то отец его и был бизнесменом, но не в годы Великой депрессии США. Отец Джеймса был, говоря современным языком, служащим. «Моему отцу всегда не по душе было заниматься зарабатыванием денег» - написал Уотсон в автобиографическом романе уже на склоне лет. По-видимому, у семьи не было возможности платить за обучение и потому в возрасте 5 лет Джеймса определили в бесплатную, но довольно приличную классическую школу Хораса Манна.

Джеймсу повезло: его отец был хорошо знаком с президентом Чикагского университета Робертом Хатчинсом (Robert Maynard Hutchins). Молодой и энергичный «Чудо мальчик», как его бывало характеризовали, пытался многое изменить и перестроить в структуре и жизни университета. Благодаря его реформам и протекции отца с матерью пятнадцатилетний Уотсон был зачислен в универ. А через четыре года (1947) ученая степень бакалавра зоологии.

В годы учебы Уотсон случайно прочел небольшую по объему книгу «Что такое жизнь?» (What Is Life?)  выдающегося австрийского физика, нобелевского лауреата Эрвина Шредингера (Erwin Rudolf Josef Alexander Schr;dinger), изданную в 1944 году по мотивам прочитанных им лекций. В книге Шредингер пытается объяснить многие явления биологии, например, наследование и мутации, с точки зрения физики.

В русском переводе с книгой в 80 страниц можно было познакомиться в 1972 году, заплатив всего 34 копейки.

По-видимому, книга сильно запала Джеймсу в душу.

Для продолжения обучения в магистратуре и аспирантуре Уотсон направляет свои резюме в 3 университета: в Калифорнийский технологический (Калтех), в наипрестижнейший Гарвардский университет и в Индианский университет города Блумингтон.

Калтех Джеймсу отказал. Гарвард в принципе не возражал против его кандидатуры, но только за свой счет – и обучение, и проживание.

И только Индианский университет был готов его принять, предложив бесплатное обучение и проживание, а еще и стипендию в 900 долларов в год. С одним условием: Уотсон оставляет свою зоологию в прошлом. Джеймс только обрадовался. После книги Шредингера его волновала только одна тема – гены.

Лекции по вирусологии в Индианском университете читал итальянский микробиолог, будущий нобелевский лауреат Сальвадор Лурия (Salvador Edward Luria). Для Уотсона открылся совершенно ему неизвестный новый мир вирусов. И он решает, что его научным руководителем должен быть Лурия. В конце концов, так и произошло. В 1950 году Уотсон написал диссертацию о воздействии рентгеновских лучей на размножение бактериофагов и стал доктором философии (Ph.D.)**. Очевидно, Лурия оценил талантливого молодого человека и у них сложились дружеские отношения. И в дальнейшем он еще не раз оказывал ему поддержку. И не без его участия Уотсон оказался в Кавендишской лаборатории.

После диссертации Лурия и Макс Дельбрюк убедили Уотсона для продолжения обучения отправиться в Копенгаген к биохимику Герману Калькару (Herman Moritz Kalckar).

«Луриа надеялся, что в обществе этого интеллигентного европейского ученого я приобрету знания, необходимые для химических исследований, не попав под губительное влияние корыстных химиков-органиков» (ДС Гл.3).

Почему именно к Калькару? Отвечает сам Уотсон: «в отличие от белков о химии ДНК было известно очень немногое. Ею занимались считанные химики, и генетику практически не за что было ухватиться, кроме того факта, что нуклеиновые кислоты представляют собой очень большие молекулы, построенные из более мелких; строительных блоков-нуклеотидов. Далее, почти никто из химиков-органиков, работавших с ДНК, не интересовался генетикой. Калькар составлял приятное исключение. Летом 1945 года он приезжал в лабораторию Колд-Спринг-Харбор (близ Нью-Йорка), чтобы пройти у Дельбрюка курс по бактериальным вирусам. Поэтому и Луриа и Дельбрюк надеялись, что именно в его копенгагенской лаборатории объединенные методы химии и генетики наконец принесут реальные биологические плоды» (ДС Гл. 3).

Без особого труда в качестве постдокторанта Уотсон получил престижнейшую стипендию компании Merck в National Research Council postdoctoral fellowships (Национальный исследовательский совет по стипендиям) и отправился в Европу.

Но ничего не вышло. Уотсона биохимия нуклеиновых кислот не увлекла нисколько. Он занимался чем угодно, но только не биохимией, и не отрабатывал выплачиваемое ему содержание. А Калькар его не сильно нагружал и контролировал.

Весной 1951 года Калькар вдруг предложил Уотсону сопровождать его на конференцию в Неаполь. Джеймса мало интересовала запланированная тематика конференции, он просто решил побездельничать и погреться на солнышке после прохладного и дождливого Копенгагена.

«Большую часть времени я гулял по улицам или читал журнальные статьи начиная с первых дней генетики. Порой я предавался мечтам о раскрытии тайны гена, но ни разу мне в голову не пришло даже самого отдаленного подобия мало-мальски приличной идеи» (ДС Гл.4).

Лондонский королевский колледж на конференции должен был представлять сэр Джон Туртон Рэндалл (Sir John Turton Randall), руководитель лаборатории, основной деятельностью которой было изучение структуры ДНК. Но он поехать не смог и отправил вместо себя своего заместителя Мориса Уилкинса (Maurice Hugh Frederick Wilkins).

Впрочем, Уотсон вряд ли что-то слышал о них обоих, а не видел совершенно точно. И точно ничего интересного и путного для себя от лекции Уилкинса он не ждал. Но случилось чудо.

Суть выступления Уилкинса сводилась к тому, что расшифровка строения ДНК даст ответ на вопрос о том, что такое гены и как они работают. Проиллюстрировал свой доклад Морис очень качественными рентгенограммами кристаллической структуры ДНК.

Уотсон был в некотором смысле потрясен. Он тут же захотел поближе познакомиться с Уилкинсом и в идеале как-то перейти к нему на работу. Уотсон приложил максимум усилий, чтобы завязать знакомство,  но Уилкинс не проявил к подобной перспективе особого интереса.

Уотсон вернулся в Копенгаген ни с чем. И только ДНК была занята его голова. Фотография, которую демонстрировал на конференции Уилкинс, была получена методом рентгеновской кристаллографии.

А тут Лайнус Поллинг, работавший в Калтехе, опубликовал свои результаты по установлению спиральной структуры белка, полученные как раз этим самым рентгеновским методом.

Рентгеновская кристаллография наука сложная и разобраться в ней сходу не получится ни у кого. Весомый вклад в развитии этой науки принадлежит отцу и сыну Брэггам, за что они единственные за всю историю, связанные ближайшими семейными узами, в 1915 году получили Нобелевскую премию.

Закон Брэгга, например, позволяет рассчитать положение атомов в кристалле по дифракционной картине, созданной рентгеновскими лучами, которые прошли сквозь кристаллическую решетку.

А как мы уже знаем младший Брэгг возглавлял Кавендишскую лабораторию Кембриджа.

Уотсон сразу понял, что вот именно там он и сможет заняться выяснением структуры ДНК.  Он обратился за помощью к Лурии. И тут ему, нужно сказать, опять сильно повезло. 

Сальва Лурия, как называл его Уотсон, как раз общался во время какой-то конференции в США с Джоном Кендрю (Sir John Cowdery Kendrew) – специалистом по кристаллографии белков из Кембриджского университета. Он искал себе помощника. И Лурия сосватал ему Уотсона.

Вот таким образом Джеймс осенью 1951 года оказался в Кавендишской лаборатории и встретился с Фрэнсисом Криком. Не смотря на разницу в возрасте – ему было 23 года, а Крику 35 – они вскоре подружились, потому что имели схожие интересы. Обоих волновала ДНК.

Но вот беда. В чопорной Англии не принято было переходить дорогу коллегам. ДНК была вотчиной Королевского колледжа, а в Кавендишской лаборатории занимались белками.
 

* Дж.Уотсон «Двойная спираль» (The Double Helix) – 1968 год. На русском языке книга вышла в 1969 году в издательстве «Мир».

**В Англии ученые степени отличаются от российских. После написания и защиты диссертации в Англии присваивается степень Ph.D.  – Philosophy Doctor. И хотя в переводе на русский язык название означает «доктор философии», к философии, как науке, название отношения не имеет.
Фактически научная степень Ph.D.  соответствует российской «кандидат наук», но требования и уровень «диссертаций» в Англии все же ближе  к российской степени «доктор наук».
Для получения степени Ph.D. нужно соблюсти ряд требований. Начальное образования уровня магистратуры (диплом об окончании магистратуры). Обучение 3-4 года под надзором научного руководителя. Написание исследовательской работы (диссертации). Защита.
Ученые степени на английском языке в Болонской системе обозначаются следующим образом:
• B.S., Bachelor's degree – бакалавр (3-4 года)
• M.S., Master's degree – магистр (1-2 года)
• Ph.D., Philosophy Doctor (Doctoral degree)


К иллюстрации: Макс Фердинанд Перуц (1914 – 2002) – британский биохимик, лауреат Нобелевской премии по химии 1962 года за рентгеноструктурный анализ структуры гемоглобина, белка, переносящего кислород из легких в ткани через клетки крови. Он разделил награду с британским биохимиком Джоном Коудери Кендрю (1917 – 1997).

Продолжение http://proza.ru/2025/11/04/1823