08. 11. 2025. Искусство разведчика

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Книга 2-я.
(к 50-летию советского 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны», 1973).

Иллюстрация: 1928. Кадр из кинофильма «Шпионы» режиссёра Фрица Ланга по одноименному роману Теи фон Харбоу. В фильме галантный, утончённый секретный агент в смокинге, известный как № 326 (Вилли Фрич), сражается с русским криминальным авторитетом Хаги (Рудольф Кляйн-Рогге), стремящимся спровоцировать мировую войну. Хаги, прикованный к инвалидному креслу с электроприводом, прячется в огромном секретном логове. Он мастерски умеет маскироваться и управляет агентами с помощью наркотиков, шантажа, миниатюрных камер, исчезающих чернил, самых современных устройств для наблюдения и связи и, конечно же, секса. Много секса. Агент № 326 срывает планы Хаги, соблазняя его лучшую наёмницу Соню Баранилькову (Герда Маурус), которая не может устоять перед обаянием шпиона. На иллюстрации: Приспешник Хаги угрожает Соне карманным пистолетом Mauser 1914 года.

08.11.2025. Искусство разведчика.

(В книге используется цитатное изложение данных книги Б.Е. Захава «Мастерство актера и режиссера». Изд. 3-е, испр. и доп. Учеб. пособие для институтов культуры, театральных, и культ.-просвет. училищ. Москва, «Просвещение», 1973 г.).

В четверг 26 сентября 1918 года в Москве с утра стало пасмурно и пошёл слабый дождь. За час выпало около 3 мм осадков, что означало около 3 литров воды на площади в 1 кв. метр. После вчерашней читки газеты «Известия» №208 у Всеволода было тоже пасмурное настроение и он с трудом, преодолевая сопротивление своего организма, всё же сделал несколько разминочных гимнастических упражнений и бодро трусцой побежал в умывальник. Хочешь не хочешь, а вставать, умываться, приводить себя в порядок и готовиться к занятиям надо было обязательно, хотя Всеволода, как и всех слушателей первых инспекторских курсов ВЧК, эти занятия уже немного напрягали. Хотелось действия, практики, тренировок и реальных дел…
В четверг 26 сентября 1918 года с утра температура воздуха была +8°С, в первой половине дня +10.6°С, а в полдень и к вечеру+13.6°С. Осадки были сначала слабые, до 3 мм, а затем усилились до умеренных - 4.6 мм. Утренние слабые осадки по интенсивности и характеру были моросящие, накрапывающие, мелкие, редкие, почти незаметные и незначительные, но всё равно проникали за воротник шинели Всеволода, почему-то закрадывались в рукава и пропитывали влагой манжеты и рукава его солдатской гимнастической рубахи.
Утренний дождик казался мимолётным, кратковременным, непродолжительным, даже нежным, ласковым, тихим и спокойным, если бы не сырость и повышенная влажность одежды на фоне некомфортной температуры воздуха. Слабый моросящий дождик убаюкивал, умиротворял, создавал спокойное настроение и пока не доставлял неудобств, в отличие от сильного дождя, но Всеволода тревожило другое: как бы этот дождь не зарядил до воскресенья, когда ему назначено свидание в парке Сокольники с той стройной девушкой теннисисткой, похожей на его мечту и фею – Мод Адамс.
Всеволода утром попросили помочь работникам курсов и принести в спальни-казармы к отопительным печам по охапке дров, и он вместе с другими слушателями, весело топоча солдатскими ботинками, выполнил это задание, после чего в 7 часов утра быстро позавтракал гречневой кашей, сваренной на воде, одним яйцом, сваренным вкрутую, а потом всё это запил жидким чаем с большим куском чёрного (ржаного) хлеба. Масло в это утро им не давали, потому что его не было…
В 8 часов было общее построение и инструктаж по порядку сегодняшних занятий в группах. В 9 часов в группе нелегальной разведки опять началась лекция по искусству разведки, на этот раз об искусстве разведчика. Всеволод с нетерпением ждал преподавателя, потому что ему было чрезвычайно интересна тема лекции. Всеволод очень хотел стать настоящим разведчиком и научиться перевоплощаться в любую личность, в любой характер и темперамент. Всеволод жаждал научиться так владеть собой, чтобы в любых ситуациях оставаться самим собой, но выполнить данное ему поручение, задание разведки. Для этого ему надо было научиться быть настоящим актёром.
Преподаватель был прежний – пожилой мужчина с неброской внешностью, с военной выправкой, сдержанный, интеллигентный, воспитанный и, несомненно, обладающий всеми теми способностями и качествами, о которых он преподавал слушателям группы нелегальной разведки. Кстати, в других группах этот преподаватель не выступал и ничего не читал…
- Сегодня мы с вами поговорим о природе актёрской игры разведчика, - сказал преподаватель после того, как дежурный по группе доложил ему о полном составе группы и о готовности к занятиям. – Задайтесь вопросом: нужно ли, чтобы разведчик практически жил по своей легенде и роли настоящими чувствами, или же можно применять только способности разведчика исключительно одними техническими приёмами ролевой игры воспроизводить внешнюю форму человеческих переживаний, внешнюю сторону человеческого поведения. То есть что для разведчика важнее, проще и лучше – «искусство переживания» или «искусство представления»?
Слушатели молчали, зная по опыту, что ответ сейчас прозвучит, но преподаватель молчал и ждал ответа группы. Никто не рискнул с самого начала занятия что-то сказать по теме, а тем более ответить на этот вопрос. Молчал и Всеволод, хотя его так и подмывало заявить, что по его мнению разведчик должен обладать искусство реального переживания, жизни, естественного разумного и эмоционального поведения в соответствии со своей легендой и ролью.
- Дело в том, - продолжил свою лекцию преподаватель, - что разведчик «искусства переживания» стремится переживать свою роль, то есть испытывать чувства исполняемого лица каждый раз и при каждом акте творчества.
Разведчик «искусства представления» стремится пережить роль лишь однажды, дома или во время подготовки, для того чтобы сначала познать внешнюю форму роли, манеры и естественного проявления чувств по своей легенде, а затем научиться воспроизводить её механически, то есть по заученной роли, по выработанной привычке.
На самом деле в разведчике присутствует одновременно и его истинное первородное «я» и «я» искусственно созданное, но ставшее его «вторым я», второй личностью. Разведчик только тогда успешен, когда, если не целиком, то по крайней мере какой-то частью своей психики сливается с образом своего героя, своей личности по роли, легенде, то есть мыслит его мыслями и чувствует его чувствами. При этом такое слияние осуществляется не только во время работы, но и всегда, в том числе и в обыденной жизни по легенде.
Разведчик, входя в роль, в образ, в свою легенду должен начать с того, чтобы уничтожить себя, свою личность, всю свою особенность, и сделаться тем лицом, какое ему дали по роли и легенде. Некоторые руководители разведки и кураторы разведчиков требуют от них только выполнения инструкций и заданий, не требуют полного перевоплощения разведчика в другую личность и роль по легенде.
Они требуют, чтобы разведчик играл, жил двойной жизнью, смеялся и плакал по-настоящему, но при этом контролировал себя, свои слезы и свой смех. Это нужно, считают они, для того, чтобы целенаправленно и осознанно добиваться своей цели без психологических и физических потерь и ущерба для разведчика.
Тревога и забота таких начальников и кураторов разведчиков понятна и объяснима. Они боятся того, что разведчик, искренне переживая в своей роли, может так ею проникнуться, что может переметнуться, перестать быть разведчиком. Они боятся, что разведчик забудет свою сверхзадачу и своё задание. Роль и легенда поглотят разведчика, превратят его в чужого, в предателя, во врага…
Ещё выдающийся французский писатель, философ-просветитель и драматург, один из идеологов эпохи Просвещения Дени Дидро (1713–1784) в своем «Парадоксе об актёре» утверждал, что талант актёра не в том, чтобы чувствовать, а в том, чтобы тончайшим образом передать внешние знаки чувства и тем самым обмануть зрителя. «Крайняя чувствительность, — говорит Дидро, — создаёт посредственных актёров... только при полном отсутствии чувствительности вырабатываются актёры великолепные».
- Как вы думаете? Прав Дидро или не прав? – опять спросил слушателей преподаватель. – Что главное в профессии актёра и разведчика? Искреннее сопереживание с героем своей роли и легенды или искреннее притворное самообладание в своей роли и легенде?
На самом деле, истина находится посередине, то есть в единстве этих двух противоположных суждений. Разведчик не должен полностью отдаваться эмоциям и чувствам своего героя по рои и легенде, но чтобы стать этим героем, он должен научить себя двигаться, ходить, жестикулировать, слушать, думать, как его герой, то есть вложить в него свою душу, в том числе и сверхзадачу разведчика.
Можно так играть и переигрывать, что разведчик на некоторое время может стать по-настоящему своим героем и потерять нить управления самим собой, станет рабом своей роли, своей легенды. Поэтому, чтобы целенаправленно вести своего героя по своей легенде, но с учётом своего задания, своей сверхзадачи, разведчик просто обязан быть сверхгероем, управлять своим героем, то есть самим собой в роли своего героя, своей роли. Иными словами разведчик должен быть естественно искренним в своей роли, не теряя при этом контроля и самообладания. Это вам понятно?
Слушатели зачарованно закивали головами, а Всеволод подумал, что кроме своего отца он ещё не встречал такого человека, который умеет так проникновенно и логично, просто и понятно говорить о сложных понятиях.
- Добиться естественной натуральности и сознательного самообладания, - сказал веско преподаватель, - можно только тогда, когда разведчик сам себе и актёр, и режиссёр, и сценарист, и критик, и зритель, причём самый доброжелательно строгий.
Сложную природу искусства разведчика со всеми её противоположными условиями, событиями и явлениями каждый разведчик познаёт на самом себе. Очень часто бывает, что разведчик, попав в действие какого-либо события, забывает все свои сконструированные образы и творит не по своей роли и легенде, а  вопреки им. Однако творит в полном соответствии с объективным законом единства и борьбы противоположностей истинного и придуманного в актёрском искусстве, то есть начинает импровизировать.
Актёрская импровизация, так же как импровизация разведчика, – это способность актёра или разведчика спонтанно создавать целенаправленное чувственное высказывание, реагировать на изменения и придумывать реплики, движения и эмоциональные реакции без заранее подготовленного текста или сценария, но в русле сверхзадачи, то есть спектакля или задания разведки.
Импровизация актёра или разведчика требует одних и тех же навыков:
- гибкость мышления — способности быстро адаптироваться к изменениям в обстановке на сцене или событии,
- уверенность — умение справляться с неожиданными ситуациями,
- реалистичность — создание более правдоподобного поведения и образов,
- командная работа — эффективное взаимодействие с партнёрами,
- творческое мышление — развитие фантазии и нестандартного подхода к своей роли и легенде.
- В чём трудность импровизации актёра или разведчика? – спросил преподаватель и сам же начал отвечать. – Основная трудность импровизации – это естественное незаметное принятие любых поступков, действий или реплик партнёров, принятие и развитие в нужном вам направлении.
Вторая трудность – это ваше присутствие и участие в моменте, то есть полное ваше внимание к происходящему вокруг вас, ничего не должно от вас ускользнуть.
Третья трудность – это свобода от ошибок, то есть ваше умение использовать любые повороты действий и ситуаций обстановки вокруг вас в свою пользу. Вот почему нужно максимально естественно и полно владеть своим телом, жестами, мимикой и интонацией речи.
Но самая главная трудность импровизации – это сохранение характера своей роли, своей легенды, своего образа, это верность своему образу даже при самых неожиданных поворотах обстановки, вплоть до смертельной угрозы.
- А теперь, - сказал преподаватель, - мы подходим к теме, которая будет для вас самой трудной, но интересной. Мы с вами рассмотрим единство и борьбу противоположностей, физического и психического, объективного и субъективного в искусстве разведчика. Но начнём мы это делать после краткого перерыва.
Слушатели практически только сейчас очнулись от внимания к лекции преподавателя, шумно поднялись и вышли в коридор и далее покурить, умыться холодной водой и взбодриться, сходить в туалет. Пожилой преподаватель тоже поспешил по своим делам.
- Актёр, как известно, выражает создаваемый им образ при помощи своего поведения, своих действий на сцене, - с места в карьер продолжил свою лекцию преподаватель после перерыва. - Воспроизведение актёром человеческого поведения (действий человека) с целью создания целостного сценического образа и составляет сущность сценической игры. Практически тоже самое делает и разведчик, у которого вся окружающая его обстановка и объект его разведки – это и есть сцена, где он действует.
Поведение человека имеет две стороны: физическую и психическую. Причём одно от другого никогда не может быть отделено и одно к другому не может быть сведено. Всякий акт человеческого поведения есть единый, целостный психофизический акт. Поэтому понять поведение человека, его поступки, не поняв его мыслей и чувств, невозможно.
Но невозможно также понять его чувства и мысли, не поняв объективных связей и отношений его с окружающей средой. Поэтому от актёра на сцене и от разведчика в его легенде и объекте разведки требуется, чтобы он воспроизводил не только внешней формы человеческих чувств, но и соответствующие внутренние переживания.
При механическом воспроизведении лишь внешней формы человеческого поведения героя легенды разведчик вырывает из целостного акта человеческого поведения очень важное звено — переживания своего героя, его мысли и чувства, то есть разведчик либо игнорирует их, либо пытается обойтись без них, либо заменяет чем-то иным, иными чувствами и переживаниями. При этом поведение разведчика  неизбежно механизируется, становится ходульным, неестественным, притворным и быстро разгадывается противником.
В результате без искренности, без рефлекторно-инстинктивных реакций, без естественных и характерных чувств и переживаний – актёрского искусства – разведчик не может воспроизвести с исчерпывающей полнотой и убедительностью свою роль по своей легенде. В самом деле, разве может человек, не испытывая, например, «ни тени» гнева, воспроизвести точно и убедительно внешнюю форму этого чувства?
- Предположим, - сказал преподаватель, - разведчик видел и по собственному своему опыту знает, что человек, находящийся в состоянии гнева, сжимает кулаки и сдвигает брови. А что делают в это время его глаза, рот, плечи, ноги, торс? Ведь каждая мышца участвует в каждой эмоции.
Разведчик может «в сердцах» правдиво и верно (в соответствии с требованиями обстоятельств) стукнуть кулаком по столу и этим действием выразить чувство гнева, но истинным это чувство будет только в том случае, если в этот момент ступни его ног тоже «гневаются». Если гневаются глаза, а ноги при этом спокойно скрещены под столом, то веры и доверия в этот гнев нет.
Вот почему для разведчика очень важно научиться правдиво воспроизводить комплексную систему движений, мимики, жестов и манер во всей ех психофизической целостности, то есть в единстве и полноте внутреннего и внешнего, психического и физического, субъективного и объективного. Вот почему разведчику нужно научиться воспроизводить буквально всё, что является содержанием его легенды и его роли по легенде не механически, а органически.
Это актёр может в следующей раз, играя свою роль в спектакле, сыграть её иначе, исправить или поправить, добавить или убавить что-то. У разведчика такой возможности нет, потому что его роль в его легенде-спектакле – это жизнь, которая может оборваться провалом, разоблачением, а то и смертью.
Преподаватель сделал небольшую паузу и молча, несколько секунд, смотрел внимательно в глаза и лица слушателей.
- Крайне вредно, если процесс переживания становится самоцелью и разведчик в переживании чувств своей роли видит весь смысл и назначение искусства разведки, - сказал преподаватель. - А такая опасность всегда угрожает разведчику, если он недооценивает значение объективной стороны человеческого поведения. Переживать и «страдать», в кавычках, тоже надо в меру.
Показательно умирать от любви и ревности, краснеть от гнева, бледнеть от отчаяния, дрожать от страсти, плакать настоящими слезами от горя, — не только в этом истинная цель искусства разведки. Истинная цель разведки только в успешном выполнении задания разведки и миссии разведчика, добыть нужные сведения, победить хитрого и коварного противника контрразведки.
Поэтому проявлять искусство разведчика как талант и искусство актёра – это даже не половина дела, а только его частичка. Роль разведчика по его легенде — это не повод проявить свою эмоциональность и чувственность. Если актёры в театре достигают успеха своими импульсивными действиями и аффектами, то такое поведение разведчика означает игру ради игры или игру в игру, то есть притворство, лицемерие, надуманное ложное поведение.
- Разведчик не играет свою роль, он живёт ею, - сказал, как отрезал, преподаватель. – Если вы это поймёте сразу и сейчас, то вас ждёт успех, слава и почёт, а самое главное, - благодарность не зрителей вашей работы, а просто людей, ради жизни которых вы рискуете своей жизнью.
Объективные связи и отношения вашего образа по вашей легенде с окружающей вас средой обитания, а значит, и внешняя форма ваших переживаний становятся не главным. Разведчик неизбежно должен не только мыслить мыслями образа своего героя по своей легенде, ощущать и чувствовать окружающий мир и среду обитания его чувствами, но еще и мыслить и чувствовать также по поводу мыслей и чувств своего образа, своей роли, своей миссии.
Смысл искусства разведчика не только в том, чтобы пожить на глазах публики чувствами своей роли, а прежде всего в том, чтобы создать определённый целевой образ, характер, личность, несущую определенную идею или цель, объективную истину. При этом ясно, что решить эти задачи разведчик не сможет, если не будет воспроизводить в своем сознании, в своей психике процессов внутренней жизни своего образа по легенде, своего героя, самого себя органически слившегося со своим героем.
Вот почему каждое движение тела разведчика, его мимика, повадки, манеры и речь должно быть чёткими, пластичными, ритмичными, сценичными, то есть предельно выразительными и естественными. Вот почему психика разведчика принадлежит не только ему как актёру, но и как  актёру-образу: она, так же как и тело, служит средством, которым разведчик творит свою роль, свой образ, себя самого в роли героя.
- Следовательно, и это важный вывод, - сказал преподаватель, - психика разведчика и его тело в единстве своём одновременно составляют и носителя творчества и его материал, из которого он «лепит» произведение искусства разведки. Только вот каким же образом в психике разведчика могут одновременно уживаться чувства образа его героя по роли и легенде, и собственные переживания разведчика как человека и как творца своего образа в облике героя? На этот вопрос ответит наше с вами исследование природы внешних переживаний разведчика как актёра.
Вопрос о переживаниях разведчика ставился так: или — или; или живое искреннее переживание разведчика должно быть и он должен сопереживать своему герою своей легенды, или его не должно быть и он должен просто конструировать свою роль и образ героя своей легенды.
Только вот в чём дело: чувство, сочувствие, переживание – это процесс и, следовательно, может иметь различные стадии развития, различные степени интенсивности, различный характер, бесконечное множество оттенков.
Чувство и переживание, наконец, может вступать во взаимодействие с другими одновременно происходящими в сознании человека процессами, например, с врождёнными привычками, характерными повадками и, главное, рефлекторно-инстинктивными реакциями разведчика, как человека, и как героя своей легенды; они могут быть совершенно разными.
Таким образом, естественно и неизбежно возникает существование особой формы человеческих переживаний, свойственных только разведчику, который, как актёр, вынужден не играть, а жить на сцене своей пьесы, своего спектакля, своей легенды и объекта разведки. Эти переживания могут быть условно названы «сценическими переживаниями» или «сценическими чувствами». Эти сценические переживания разведчика возникают именно из естественной природы человека, из его природных инстинктов.
Но дело в том, что разведчик в жизни, как на сцене, живёт не только в качестве образа героя своей легенды. Он ещё живёт и как артист, мастер, творец и герой легенды. Поэтому переживания актёра-образа и героя легенды, то есть разведчика, приобретают специфический характер.
В чём же этот характер сценических переживаний разведчика? Может быть, в том, что эти переживания становятся менее искренними?
Нет. Ни в коем случае. Высокое качество сценических переживаний разведчика требует от предельной искренности его актёрских переживаний. Ему ни в коем случае нельзя не переигрывать роль героя своей легенды, ни умалять и обеднять её в сравнении с обыкновенными естественными жизненными переживаниями, иначе будет видна искусственность, притворство, лицемерие переживаний и действий разведчика.
Нет, жизненные переживания разведчика, превращаясь в сценические переживания по его легенде, решительно ничего не теряют в своей искренности, силе или глубине. Они только изменяются качественно: они превращаются в отражение жизненных переживаний разведчика, но только в образе героя его легенды и это новое качество раздвоенной личности разведчика способно приобретать такую степень искренности, силы и глубины, на какую разведчик, как обычный человек в своих жизненных личных переживаниях, может быть, вовсе и не способен.
- Именно так рождаются герои, - сказал преподаватель. – Маленький, невзрачный, хилый, стеснительный и молчаливый человек вдруг превращается в лидера, трибуна, героя, вождя. Это происходит потому, что человек этот вжился в образ своего героя, стал им наяву.
Вот почему на вопрос о том, должен ли разведчик переживать в мире своей легенды чувства своего героя-образа, мы говорим: и да и нет. Нет — если имеются в виду жизненные переживания; да — если речь идёт об особых сценических переживаниях по его роли.
Наличие разницы между жизненными и сценическими переживаниями в том, что жизненные переживания первичные, а сценические переживания вторичные. Различие между ними каждый разведчик познаёт на своём собственном опыте.
Вам, товарищи, самим нетрудно понять, что играя роль своего героя по легенде, разведчик, не может, если ему нужно по роли сойти с ума от сценических переживаний, действительно стать умалишённым.
Если по-настоящему переживать сценические переживания по роли героя-образа своей легенды, то разведчику не хватит ни сил, ни здоровья на это, он может просто «захлебнуться» в своих сценических переживаниях, перенести их в свои жизненные переживания, стать неврастеником, шизофреником, человеком с раздвоенной личностью и психикой. А это значит, что разведчик не выполнил свою миссию, своё задание, не выполнил приказ.
- Итак, между чувством в жизни и аналогичным чувством на сцене нельзя поставить знак равенства, - сказал преподаватель. - Очевидно, что сценическое переживание чем-то отличается от жизненного переживания. Чем?
Отвечаю. Прежде всего, своим происхождением. Сценическое переживание не возникает, подобно жизненному переживанию, например, в результате воздействия реального фактического раздражителя. Сценическое переживание возникает потому, что разведчику известно и знакомо аналогичное жизненное переживание, что он знает его по своему жизненному опыту, то есть неоднократно видел или испытывал его в жизни, и поэтому отлично его помнит, знает и чувствует.
В этом случае разведчик как бы уже заранее обладает данным переживанием, ему остаётся только в нужный момент извлечь его из глубины своей эмоциональной памяти и соединить с обстоятельствами той обстановки, в которой он находится или будет находиться по своей роли и образу своей легенды.
Эмоциональная память — вот та кладовая, из которой разведчик извлекает нужные ему жизненные и сценические переживания по своей легенде, роли и образу своего героя. Именно эмоциональная память служит источником сценических переживаний, возникающих не иначе как в форме эмоциональных воспоминаний, живой естественной игры, сценического поведения и сценических действий. Вот почему разведчик – обычный человек – ведёт себя по своей легенде как настоящий герой. Например, разведчик-человек в жизни примерный семьянин, а разведчик-герой – неудержимый герой-любовник или салонный фат…
Слушатели группы нелегальной разведки заёрзали на своих местах, весело переглянулись, но не посмели нарушить своими репликами речь преподавателя.
- Подобно тому, как в зрительной памяти перед вашим внутренним взором воскресает давно забытая вещь, пейзаж или образ человека, — сказал преподаватель, — так точно в эмоциональной памяти оживают пережитые вами раньше переживания. Казалось, что они совсем забыты, но вдруг какой-то намёк, мысль, знакомый образ — и снова вас охватывают переживания, иногда такие же сильные, как в первый раз, иногда несколько слабее, иногда сильнее, такие же или в несколько изменённом виде (это слова К.С. Станиславского – автор).
Дело в том, что ни одно наше переживание не проходит бесследно для нашей нервной системы. Оно застревает в нашей памяти и в какой-то момент просто вспоминается как пример и образец реального переживания. Воспоминание с психофизиологической точки зрения есть не что иное, как оживление следов ранее пережитого. Вот почему это воспоминание является вторичным или повторным переживанием. Вот почему это вторичное переживание, каким бы оно ни было сильным, не является острым, сокрушительным, вредоносным, не реальным жизненным, а сценическим переживанием.
Это воспроизведение чувства или переживания, не самое чувство, это как бы его отражение или отпечаток. От первичного переживания оно отличается главным образом тем, что оно не поглощает всей личности человека, ибо при эмоциональном воспоминании наряду с процессом оживления следов ранее пережитого всегда протекает в сознании человека и другой психофизиологический процесс, вызываемый раздражителями, воздействующими на него в данный момент.
Таким образом, вспоминая прошлое, мы не забываем о настоящем и учитываем реальность ситуации и обстановки. При этом оба эти процесса протекают отнюдь не изолированно, а находятся во взаимодействии, взаимно конкурируют, взаимно друг друга уравновешивают и взаимно проникают друг в друга.
- Пример единства и борьбы противоположностей – жизненного и сценического переживаний – это присутствие у могилы очень дорогого, близкого нам, но давно умершего человека. Мы горюем и плачем искренними слезами, но при этом мы воспринимаем убранство могилы, состояние памятника, погоду и обстановку вокруг, не забываем даже время от времени взглянуть на часы, чтобы не опоздать по своим делам.
А что было несколько лет назад, когда мы хоронили умершего близкого человека? Мы тогда себя не помнили от горя, отдавались этому переживанию целиком, без остатка, мы ничего не видели и не слышали, не замечали вокруг себя. Но разве сейчас наше горе перестало быть подлинным, искренним чувством? Нет, оно осталось таким же искренним, таким же настоящим и, может быть, даже не менее сильным, чем прежде, но под влиянием времени, в результате постоянного воздействия обстоятельств текущей жизни оно видоизменилось и приобрело новое качество.
Со временем наши реальные жизненные переживания становятся сценическими переживаниями по роли, по легенде нашей жизни. Мало того, наши воспоминания становятся легендами, мифами, былинами, нашими образами, в которых мы герои. Вот почему разведчик умеет быть в образе своего героя по легенде как реальным живым человеком.
Разведчик страдает и радуется вместе с героем своей легенды, живёт его жизнью, его интересами и в то же время великолепно сознаёт, что его герой и все его страдания — это только вымысел, плод автора-творца легенды, по которой живёт, действует и чувствует разведчик. В основе такого сценического переживания разведчика лежит опять-таки эмоциональное воспоминание, то есть оживление следов ранее пережитого — пережитого, может быть, совершенно по другим поводам, чем у героя легенды разведчика.
- Аналогичные переживания испытывает и любой участник событий, в которых действует разведчик, - сказал преподаватель. - Они также имеют свой жизненный опыт, свою память жизненных переживаний и тоже играют свои роли, свои сценические переживания; напомню вам выражение Шекспира: «Весь мир – театр и люди в нём актёры».
Сочувствуя и сопереживая разведчику, как актёру, они порой забывают, что находятся в театре жизни, начинают подыгрывать разведчику-актёру, воспринимает его роль и игру, поведение, сценическое переживание, как реальность, как истину, потому что сами начинают резонансно сопереживать. При этом зрители-участники спектакля, в котором разведчик играет роль героя по своей легенде, прекрасно ощущают, что перед ним не реальная жизнь, а искусство актёрской игры, потому что они сами актёры…
Поэтому зритель-участник действия совместного действия ревниво сравнивает свои переживания с переживаниями героя (разведчика), он их одновременно воспринимает и тут же забывает, заменяя своими переживаниями. То есть, помня, забывает и, забывая, помнит.
В этом и есть единство двух противоположных переживаний – жизненных и сценических. Этому диалектическому единству сложной внутренней жизни зрителя и участника событий, в которых действует герой-разведчик, соответствует единство аналогичных душевных состояний у разведчика, который искренне живёт внутренней жизнью своего образа по легенде (пьесе, спектаклю).
В результате этого единства противоположных переживаний зритель-участник, в том числе ваш противник, верит в правду этой жизни и в то же время не забывает, что он тоже актёр и находится на сцене жизни, как в театральном спектакле. Вот почему разведчик ни в коем случае не должен настаивать и доказывать, что он – это он, герой легенды, а не какой-то другой чужой человек. Разведчик просто должен быть своим героем, быть в образе своего героя, и с искренним недоумением воспринимать все сторонние сомнения в том, что он не герой своей легенды.
Наоборот, в качестве защитной и оборонительной меры, разведчик сам должен усомниться в истинности и искренности роли, в которой выступают его собеседники, свидетели и участники их общего сценического действия. Разведчик сам является свидетелем, участником и зрителем, оценивающим всех и всё своими мерками, памятью, переживаниями. В этом проявляется органическое искусство разведчика.
- Помимо способности запечатлевать отдельные, конкретные переживания, эмоциональная память обладает ещё и способностью синтезировать однородные чувства, - сказал преподаватель. - Правда, всякое конкретное переживание есть случай единственный и неповторимый.
Например, каждый отдельный случай гнева, радости, любви, жалости, страха, ревности непременно чем-нибудь отличается от всех других однородных случаев.
Каждый человек любит, гневается, ревнует на свой лад, больше того: каждый раз, когда он любит или гневается, он делает это иначе, чем делал раньше, или же сделает когда-нибудь в будущем. Тем не менее, во всех случаях любви есть нечто общее, как есть оно и во всех случаях гнева, страха, ревности и так далее. Это общее и послужило основанием для образования понятий «любовь», «гнев», «ревность»...
Причём это общее мы не только осознаем мысленно, но при определённых условиях можем также и чувствовать, переживать эмоционально. Как же это происходит?
Мы уже с вами определили, что всякое конкретное переживание оставляет определённый след в нашей центральной нервной системе, а следовательно, и в нашей психике или, точнее, в эмоциональной памяти. Например, человек много раз переживал в реальной жизни гнев по разным поводам, и каждый раз переживание гнева имело свои особенности. Однако в эмоциональной памяти эти переживания глубоко укореняются как общее понимание, ощущение и чувство гнева. Такое переживание становится синтетическим, то есть сценическим переживанием и мы начинаем играть свои роли в этих искренних, но не всамделишных переживаниях.
Разведчик должен всегда помнить, если к эмоциональному воспоминанию общего характера присоединить ещё также и воспоминание о каком-нибудь конкретном случае (или же ряде конкретных случаев), когда данное чувство было пережито с особенной силой и полнотой, то воздействие переживания будет максимально усилено. Это и есть «игра на чувствах».
Далее, при условии активной работы нашего творческого воображения, которое может едва приметный зародыш чувства связать с какими-нибудь вымышленными обстоятельствами, то эти обстоятельства будут ярко и образно жить в нашей творческой фантазии, а этот крохотный зародыш чувства может вырасти в большое, сильное жизненное переживание.
Если сценическое переживание возникает как оживление следов тех чувств, которые разведчик многократно переживал в действительной жизни, то, следовательно, наличие таких следов является необходимым, условием возникновения сценического чувства, сценического переживания, то есть достоверного искреннего поведения разведчика в реальных обстоятельствах.
Хорошая эмоциональная память — одно из важнейших требований, которыми определяется профессиональная пригодность разведчика, и составляют основу искусства разведчика.
- Однако возникает вопрос, - спросил слушателей и самого себя преподаватель, - как же поступает разведчик в тех случаях, когда его образ и роль по его легенде требует от него таких чувств, которых он в реальной жизни никогда не испытывал?
Дело в том, что едва ли найдётся много таких чувств и переживаний, которых не испытал любой взрослый человек. Может случиться, что разведчик ни разу не переживал то или иное чувство в таких же обстоятельствах, какие указаны в его легенде, но само по себе чувство ему непременно в той или иной степени знакомо — он его неоднократно переживал по самым разнообразным поводам, например, в театре, в кино, в литературе.
Превосходное определение природы сценических чувств дал Е.Б. Вахтангов, он сказал: «Большинство чувств известно нам по собственным жизненным переживаниям, но только чувства эти строились в душе не в таком порядке, не по той логике, как нужно для образа, и поэтому задача актёра состоит в том, чтобы извлечь отпечатки требуемых чувств из различных уголков собственной души и уложить их в ряд, требуемый логикой создаваемого образа». Вот почему разведчик, как и актёр, может вызвать в себе то или иное чувство только исходя из своего собственного эмоционального опыта.
Эмоциональная жизнь героя-образа по легенде может быть построена не иначе как из материала собственных чувств разведчика, — только в этом случае может произойти органическое перевоплощение разведчика в образ своего героя по легенде.
«Артист может переживать только свои собственные эмоции, — пишет Станиславский. — Поэтому сколько бы вы ни играли, что бы ни изображали, всегда, без всяких исключений вы должны будете пользоваться собственным чувством! Нарушение этого закона равносильно убийству артистом исполняемого им образа, лишению его трепещущей, живой, человеческой души, которая одна даёт жизнь мёртвой роли».
Возникнув первоначально как оживление в эмоциональной памяти следов многократно испытанного в жизни, сценическое переживание входит в связь с вымышленными (условными) сценическими поводами действий разведчика-актёра. Воссоздав в себе какое-либо чувство или переживание в качестве эмоционального воспоминания, многократно проявляя его в реальных обстоятельствах взаимоотношений со зрителями-свидетелями и своими противниками, разведчик, как и актёр, приобретает способность возбуждаться этим чувством под влиянием какой-либо причины. В этом и проявляется искусство разведчика как актёра.
Более того, разведчик-актёр, разведчик-образ, разведчик-герой своей пьесы-легенды, превращается в разведчика-творца своего образа, своей героической личности, своего нового «Я».
 - О том, в чём заключается единство и борьба противоположностей разведчика-актёра, разведчика-творца своей роли мы с вами узнаем после перерыва. Разойдись!
Слушатели группы нелегальной разведки даже не заметили, как прошли-промелькнули эти два часа занятий. Информации, которую они услышали, было очень много, она была настолько непривычной и незнакомой, что они все немного ошалели. Всё услышанное не умещалось в голове и в памяти, поэтому и Всеволод  тоже немного отчаялся, пытаясь осознать и запомнить всё, что говорил им преподаватель.
Перерыв слушатели провели неожиданно тихо, без шума, без шуток и разговоров на сторонние темы. В 11:30 занятие в группе нелегальной разведки продолжилось.
- Итак, нам стало теперь понятно, что разведчик переживает обычно два взаимодействующих, взаимно конкурирующих, взаимно уравновешивающих и взаимно проникающих психофизиологических процесса – сказал преподаватель после перерыва. - Один — по линии жизни образа, другой — по линии жизни разведчика как человека.
Первый процесс есть оживление памяти многократно испытанного в реальной жизни – это так называемые «сценические переживания», второй процесс — мысли и чувства разведчика, связанные с его пребыванием на глазах зрителей, свидетелей, участников и противников.
Эти два процесса, взаимодействуя, образуют в конечном счете единое комплексное переживание, в котором жизнь разведчика в качестве образа героя своей легенды и жизнь разведчика в качестве творца своей роли и своего образа настолько сливаются друг с другом, что трудно бывает определить, где кончается одна и начинается другая.
Подобно тому как человек, живущий эмоциональными воспоминаниями, отдаваясь прошлому, не забывает о настоящем, так и разведчик, живя жизнью в образе своего героя, не забывает, что он находится на виду у всех и что у него в связи с этим множество самых разнообразных обязанностей: быть артистичным, ритмичным, чётким, пластичным, предельно выразительным.
Разведчик может и должен отдаваться чувствам своей роли по сценарию своей легенды и задания разведки, но как раз настолько, насколько это необходимо, чтобы почувствовать верную форму своего проявления, такую, которая совершенно точно выразила бы нужное чувство, нужную мысль, нужное действие, с тем, чтобы потом довести эту форму самовыражения до предельной степени достоверности.
Для этого необходимо известное равновесие и гармония между реальной жизнью и постановочной игрой. Если разведчик нарушает это равновесие и гармонию в одну сторону, то его поведение перестает быть искусством. Тогда разведчик рискует приобрести патологический характер своего актёрства (притворства): разведчик в этом случае может по-настоящему ударить своего партнера или дойти до такой степени экзальтации, что его нужно будет долго успокаивать после того, как какое-либо действие закончится. Если же разведчик нарушит необходимое равновесие в противоположную сторону, его поведение станет сухим, холодным, бездушным, потеряет всякую выразительность и достоверность.
Если мы спросим себя, какие жизненные чувства владеют разведчиком, находящимся в действии по своей легенде и заданию разведки, то есть какими чувствами он живёт не как образ своего героя, а как человек и разведчик, то мы должны будем ответить: одним из двух — или удовлетворением, или неудовлетворением.
Удовлетворением, если он играет свою роль хорошо и, следовательно, искренне и глубоко переживает чувства своего образа и героя; неудовлетворением, если он играет свою роль плохо и, следовательно, не может вызвать в себе нужных чувств, нужного отношения, а значит, и результата задания разведки.
Вот почему полное духовное и физическое слияние разведчика с образом героя по легенде оказывается невозможным в жизни. Если бы это слияние духовного и физического осуществилось, то в психике разведчика не осталось бы места для творческого удовлетворения и самоконтроля, он весь целиком, без остатка был бы захвачен чувствами своей роли. А между тем давно известно, что никакое искусство без творческой радости художника-творца существовать не может.
Поэтому, живя по своей легенде, участвуя в постановке и сценах по легенде, искренне и глубоко жизнью в образе своего героя, разведчик ни на минуту не должен целиком растворяться в этом образе, терять самого себя.  Не слияние, не отождествление разведчика с образом его героя по легенде является законом искусства разведки, а только их диалектическое единство, предполагающее наличие непременно двух борющихся между собой противоположностей — разведчика-творца и разведчика-образа.
Когда разведчик живёт в реальной жизни по легенде  чувствами своей роли сильно, страстно и глубоко, его чувства, волнуя, заражая и радуя всех сторонних зрителей, свидетелей, участников и даже противников, доставляют в то же время огромнейшее удовлетворение и даже наслаждение самому разведчику. Он, таким образом, может испытывать одновременно два чувства: в качестве образа героя по своей легенде — страдание, а в качестве разведчика-творца, играющего роль, — творческую радость. И чем сильнее он страдает в качестве образа своего героя, тем ярче его радость, а эта радость, будучи связана с общим творческим подъёмом всего организма, в свою очередь, усиливает его сценические и жизненные переживания.
Итак, внутренняя жизнь разведчика в качестве творца и его внутренняя жизнь в качестве образа героя его легенды находятся в состоянии взаимодействия и взаимопроникновения. В конечном счете, они образуют единство и борьбу противоположностей. Однако ведущей противоположностью в этом единстве является никогда не угасающее, постоянно направляющее творческий процесс активное творческое «я» разведчика. Я вам больше скажу, настоящий разведчик всегда есть гениальный актёр.
 Так что, в конечном счёте, никаких отдельных двух «я» не существует. Есть одно-единственное «я» целостной личности разведчика, в сознании, в психике которого происходят одновременно два взаимодействующих процесса. Разберём это взаимодействие процессов фактического состояния разведчика в роли своего образа героя по легенде и просто человека, выполняющего задание разведки.
Допустим в событии реальной обстановки кто-то в сердцах швырнул некий предмет, которого не должен видеть следующий персонаж этого действия. Что делать разведчику, как «обыграть» этот брошенный предмет?
Ситуация неожиданная и внезапная, поэтому решение должно быть тоже неожиданным, незапланированным, то есть спонтанным, импровизационным. Только вот кто должен проявить эту импровизацию? Разведчик-человек или разведчик в образе героя по своей легенде?
Конечно, решение в данной ситуации должен найти разведчик-человек, разведчик-творец! Но вместе с тем он должен быть в образе своего героя по легенде, чтобы не было провала. Ставя перед собой определённое творческое задание в качестве разведчика-человека, он в то же время ни на секунду не должен перестать быть своим героем, то есть выйти из своего образа.
Опытный разведчик прекрасно понимает, что стоит ему только хотя бы на секунду перестать быть героем своей легенды, и он уже не сможет правильно решить поставленную им задачу разведки, ибо, только ощущая себя в образе своего героя по легенде, он сможет поступить с этим предметом так, как должен поступить именно его герой.
В реальной ситуации разведчик медленно поднялся со стула, медленно нагнулся, поднял брошенный предмет и, сосредоточенно его разглядывая, начал вертеть в руках. Разведчик медлил, видимо ожидая, когда к нему придёт решение возникшей творческой задачи и он сможет естественно и умно обыграть появление и судьбу этого предмета. Он медлил, потому что ещё не знал, как он поступит.
При этом медлительность разведчика могла сыграть с ним злую шутку, потому что следующий участник события не должен был увидеть этот предмет, увидеть и догадаться о чём-то нехорошем для разведчика в любом его обличье, реальном или образном. Что же делать? Как быть?
Реальный разведчик в образе своего героя про легенде внимательно осмотрел предмет, постучал по нему пальцем, поскреб ногтем, как бы исследуя, из какого материала он сделан, потом попробовал что-то сделать с этим предметом. При этом разведчик натурально физически делал большие усилия, мышцы его напряглись, и даже лицо несколько покраснело.
«Ого! — сказал разведчик в образе своего героя — Крепкий».
Но на самом деле в руках разведчика-человека был самый обыкновенный предмет, который открыть или сломать не составляло большого труда. Практически разведчик действовал сейчас как человек и как герой своей роли, как актёр. Один старался открыть или даже сломать предмет, а другой, наоборот, тщательно оберегал его, чтобы он не сломался. И то и другое происходило одновременно, и то и другое уживалось в одном существе — в разведчике-творце.
После этого последовало решение разведчика-творца и действие разведчика в образе героя. Разведчик-творец просто обыграл действие своего эмоционального партнёра в виде пародии на него и на его швыряние предметом, и тоже взял и зашвырнул этот предмет в гротеском образе своего визави, но так, чтобы этот предмет выпал из поля действия вокруг разведчика и не повредился. Для всех окружающих разведчика участников и свидетелей это событие осталось естественным, почти случайным и не требующим какого-то усиленного внимания.
Всё, что я вам рассказал, заняло в реальной жизни и ситуации всего несколько секунд, но в эти секунды была вложена большая и очень сконцентрированная аналитическая и оперативная работа разведчика-творца. Это действие, эта импровизация очень помогла ему не только сохранить статус разведчика в образе своего героя, но и усилила его, проявила этот образ и этого героя с новой неожиданной краской или оттенком его личности и характера. Забегая вперёд, скажу, что использование шутки, юмора, сатиры, ёрничества, сарказма и озорства очень помогает разведчику нелегалу, но требует от него наивысшего мастерства в искусстве разведчика и разведки.
Таким образом, разведчик-творец в процессе своей жизни и деятельности не только непрерывно реагирует на спонтанно возникающие обстоятельства, но и ставит самому себе различные творческие задания. Однако выполнять эти задания разведчик может только в том случае, если он в то же время живёт как герой в образе своей легенды и своего задания разведки и, следовательно, мыслит мыслями этого образа, этого героя.
При этом разведчик непрерывно направляет процесс своего мышления, чтобы он развивался именно в том направлении, в каком это необходимо для его образа по легенде. Да, но в какую сторону преимущественно должны быть направлены сознательные усилия разведчика-творца? Должен ли он беспокоиться в первую очередь о том, чтобы сохранить себя в качестве разведчика-творца, или же все его заботы, все его старания должны быть направлены на то, чтобы зажить чувствами свое роли, своей миссии и слиться со своим образом разведчика-героя?
- Не подлежит никакому сомнению, - сказал преподаватель, - что все сознательные усилия разведчика-творца должны иметь своей целью слияние с образом разведчика-героя по его легенде. Разведчик-творец, увлеченно живя своей ролью героя по его легенде, должен забыть, что он разведчик-человек и строго помнить, что он находится на глазах у зрителей, свидетелей, участников и противников. Разумеется, до конца забыть о том, что разведчик-герой одновременно является разведчиком-творцом, всё равно не сможет, как бы он не старался. У него всегда есть инстинктивная способность помнить, кто он есть на самом деле и что он только играет роль героя своей легенды.
 Опасность, которая угрожает разведчику, заключается вовсе не в том, что он рискует больше, чем нужно войти в жизнь создаваемого им образа героя по легенде, и не в том, что он может забыть, что находится в чужой жизни, в чужом образе, а не в реальной жизни. Больше всего разведчику угрожает опасность «недоиграть» или «переиграть» в своей роли,  опуститься до уровня вульгарной самодеятельности и «топорного искусства».
«Недоиграть» — это ситуация, когда разведчик не полностью раскрывает характер своего персонажа, своего героя, его образа, не до конца передаёт заложенный в легенде разведчика потенциал. Признаки «недоигрывания»:
- слабое эмоциональное самовыражение в образе героя — разведчик-актёр не до конца раскрывает чувства своего героя в его образе по легенде;
- поверхностное исполнение своей роли в образе героя — отсутствие глубины в раскрытии характера и образа героя по легенде;
- неполнота образа героя — у зрителя или свидетеля, участника и у противника возникает и остаётся ощущение незавершённости в облике и образе разведчика-героя;
- потеря важных деталей исполнения роли героя-образа — пропуск значимых моментов в развитии персонажа, образа героя, например, фактов из легенды;
- отсутствие убедительности в поведении разведчика в образе героя по легенде — зритель просто не верит в правдивость происходящего и не верит разведчику (знаменитое «Не верю!» К. Станиславского).
Причины недоигрывания разведчика могут быть разными:
1) Недостаточная проработка роли и легенды.
2) Страх перед чрезмерной эмоциональностью героя в образе по легенде.
3) Неуверенность разведчика-актёра в своих силах, умениях и таланте.
4) Неправильное понимание разведчиком-творцом образа, личности характера персонажа или героя по легенде.
6) Отсутствие естественного контакта с партнёрами, участниками, свидетелями и противниками по конкретным событиям и ситуациям.
Последствия недоигрывания для разведчика:
1) Снижение качества работы разведчика и его легенды — от этого снижается общее впечатление всех участников.
2) Теряется драматургия постановки действия (действий) — нарушается целостность легенды и всего задания разведки.
3) Разочарование участников — все участники, свидетели, персонажи и противники разведчика не получает полного эмоционального опыта общения с ним, теряют к разведчику интерес.
4) Утрата важных смыслов задания разведки — разведчик отходит от своего задания, отчуждается от него и неуклонно приближается к разоблачению и провалу.
Чтобы избежать недоигрывания, разведчику необходимо тщательно работать над своей ролью, творчески развивать своё образ по легенде, изучать характер своего героя, характеры других персонажей легенды, участников, свидетелей и противников, развивать своё актёрское мастерство и учиться находить баланс между сдержанностью и эмоциональным раскрытием образа своего героя.
«Переиграть» — это ситуация, когда разведчик чрезмерно подчёркивает эмоции и действия своего героя по легенде, делая свою игру или действия неестественными, искусственными, притворными и наигранными.
Основные признаки переигрывания:
- Гипертрофированность — чрезмерное усиление жестов, мимики и интонаций;
- Искусственность — отсутствие естественности в поведении разведчика-героя;
- Натянутость — видимое усилие в исполнении своей роли разведчиком;
- Отсутствие перевоплощения — зрители, участники, свидетели и противники видит не героя, а некоего актёра, который пытается его изобразить.
Отсутствие перевоплощения – это явный провал разведчика.
Однако переигрывание не всегда является недостатком. В некоторых случаях оно может быть:
- Художественным приёмом — например, в нарочитых игровых и комедийных действиях;
- Стилистическим решением — для создания разведчиком определённого образа или атмосферы действия;
- Режиссёрским замыслом — когда разведчику специально требуется подчеркнуть определённые черты своего героя, передразнить кого-то, пошутить над кем-то и т. д.
Чтобы избежать переигрывания, разведчику необходимо:
1) Глубоко проработать характер своего героя и наизусть знать свою легенду;
2) Найти внутреннюю правду образа своего героя по легенде;
3) Добиться естественности в проявлении эмоций как в образе своего героя по легенде, так и в общечеловеческом плане, то есть по общепринятым правилам поведения в конкретном обществе, в котором находится разведчик;
4) Гармонично вписаться в общую картину событий, действий и процессов окружающей среды и мира, событий и процессов, не забывая при этом цель и содержание задания разведки.
- Сохранить в неприкосновенности самого себя как человека разведчику не трудно, он и так есть такой, каков он есть, - сказал преподаватель, а вот стать самим собой в образе героя своей легенды – это чрезвычайно трудно.
То, как разведчик-актёр играет свою роль происходит само собой и не требует специальных усилий со стороны разведчика, но для того чтобы разведчику жить в образе своего героя, жить не только во время его игровых действий и событий, а всегда, во все времена исполнения задания разведки,  необходимы особые старания.
Поэтому все сознательные усилия разведчика должны быть направлены именно на эту задачу достижения умения жить в образе героя своей легенды. При этом разведчик ровно ничего не теряет от того, что он с предельной полнотой живёт в образе своего героя. Наоборот, он от этого только выигрывает. Чем интенсивнее разведчик живёт как образ, как свой герой, тем активнее, тем деятельнее он начинает проявлять себя как разведчик-творец.
Проявляя особую заботу о развитии себя как творца, разведчик достигает предельной образности и правдивости в облике своего героя и своей легенды, реализует себя как мастера, гения и творца искусства разведчика. С этими словами поддержки я заканчиваю наше занятие и очень надеюсь, что вы уяснили для себя и приняли на вооружение мою теорию искусства разведчика. Учитесь у жизни, совершенствуйте свой талант перевоплощения и повышайте своё практическое мастерство актёрской игры и вы станете, обязательно станете и будете, искусными разведчиками.
- В следующий раз мы поговорим с вами о том, какими средствами и приёмами осуществляется искусство разведчика, - неожиданно закончил своё занятие преподаватель. - До свидания.
Слушатели группы нелегально разведки шумно выдохнули, встали со своих мест и с уважением толпой проводили преподавателя до выхода из класса-аудитории. Всеволод с досадой на самого себя опять отметил, что так и не успел и не смог познакомиться с преподавателем и узнать его фамилию, имя, должность и вообще, что это за человек.
Никто из слушателей этого не знал, а в канцелярии курсов Всеволоду отказали, указав на правило – не разглашать настоящие фамилии, имена и должности всех, кто работает на первых инспекторских курсах ВЧК. Так и осталось неизвестным имя, фамилия и отчество преподавателя представившего слушателям курсов свою теорию искусства разведки и искусства разведчика.
После перерыва на обед и инструктажа по дальнейшим занятиям, слушатели курсов опять разъехались в районные ЧК города Москвы на практические занятия и тренировки. Всеволод Владимиров тоже поехал в Сокольнический район в дом портного ВЧК Петра Фёдоровича Иванова, где он должен был получить новые вводные данные и задания.
На улице и на душе Всеволода было несколько пасмурно, потому что он невольно робел и сомневался, что сможет достичь в деле разведки тех высот искусства разведчика, о которых сегодня говорил их преподаватель.
Всеволод как-то понуро, запахнувшись на все пуговицы и крючки в свою солдатскую шинель, сгорбившись и сжавшись от влажной прохлады дня, почти не проверяясь, доехал на трамвае до привычной остановки у входа в Сокольнический парк. Потом он, выбирая сухие места между лужами, пошёл к дому портного П.Ф. Иванова. Слежки за ним не было…