Первый экзамен Макса-Всеволода продолжение

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Книга 2-я.
(к 50-летию советского 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны», 1973).

Иллюстрация: 1918. Гостевая комната в доходном элитном доме. Фото из экспозиции Музея современной истории – «Мой дом – Россия» в здании Музея декоративно-прикладного и народного искусства на улице Делегатской в Москве. Примерно такой была комната Макса-Всеволода, арендованная им в четырёхкомнатной квартире Е.Н. Копыловой на ул. Денежный переулок, д. 4.

17.11.2025. Первый экзамен Макса-Всеволода (продолжение).

Елена Николаевна впереди и Макс-Всеволод за ней пошли по комнатам четырёхкомнатной квартиры Копыловых. Гостиную – самую большую комнату Всеволод-Макс уже видел и хорошенько рассмотрел, теперь Елена Николаевна показала ему коридор, который больше походил на просторный холл, кабинет хозяина дома с книжными шкафами и кожаным казённого вида диваном, мельком показала хозяйскую спальную комнату (спальню) с шикарной широкой кроватью, трельяжем, комодом и шкафом (спальная комната не уступала по размерам гостиной), столовую комнату с большим раздвижным столом и стульями на 12 персон, буфетом и сервировочным столиком-тумбочкой, кухню с каморкой для прислуги, ванную комнату-прачечную, отдельный туалет и комнату для гостей, которую предложила Максу-Всеволоду в качестве его проживания.
В кабинете хозяина Всеволод-Макс обратил особое внимание на солидный и удобный письменный стол, кресло, книжные шкафы, кожаный диван, картотечные шкафы. В хозяйской спальне - на кровать с балдахином, туалетный столик с зеркалом, комод, гардероб. В столовой – на обеденный стол на 10–12 персон, буфет для сервировки с богатым сервизом фарфоровой посуды из Германии.
Всюду в комнатах и коридорах квартиры стены были украшены дорогими обоями с орнаментом или тканевыми панелями, паркет был явно из ценных пород дерева и практически почти не скрипел, высокие окна были задрапированы тяжёлыми бархатными шторами и гардинами, хрустальные люстры и бронзовые светильники были той самой викторианской эпохи и отличались бронзовой аристократичностью, зеркала были в позолоченных рамах-бордюрах, картины нас стенах все были оригинальные, авторские в дорогих рамах, в буфете в столовой среди ажурного фарфорового сервиза виднелась серебряная посуда, ковры на стенах и на полу в спальне были явно ручной работы и очень дорогие, толстые.
В квартире даже было что-то наподобие зимнего сада из большого количества разных комнатных растений в цветочных горшках на подоконниках, стойках-подставках и напольных кадушках. В квартире только не было рояля, наверное, потому, что это был дом военного чиновника и его привычной к культуре военного быта супруги-домохозяйки. Убранство, интерьер, мебель, украшения и растения «зимнего сада» свидетельствовали, что хозяйка всё делала своими руками, по своему разумению, образованию и воспитанию.
На кухне Всеволод-Макс обратил внимание на признаки отсутствия кухарки, горничной или экономки (кушетка прислуги за ширмой была заправлена явно давно и надолго), но вместе с этим, кухней явно пользовались, готовили кушанья, варили, жарили и пекли в духовке пирожки или булки (Всеволод-Макс определил это по запахам).
Всюду, во всех комнатах и помещениях квартиры-дома чувствовалось участие трудолюбивой, заботливой и грамотной хозяйки, практичной женщины, любительницы семейного красивого, достойного и аристократического уюта и комфорта. Правда, заметил Всеволод-Макс, чего-то не хватало… Чего?
В кабинете хозяина дома на полках книжного шкафа и на письменном столе, на полочках были выставлены бронзовые статуэтки и фарфоровые фигурки явно не подходящие для военного человека высокого ранга. Вазу с цветами выглядели здесь чужеродно, да и света здесь было мало. Что осталось от хозяина, так это семейные и родовые фотографии в рамках на стенах и фото офицеров в студиях или на природе. В красном углу кабинета был небольшой иконостас из трёх икон – одной большой центральной, и двух по сторонам – поменьше. Лампадка перед иконами светилась маленьким жёлто-оранжевым огоньком.
Хозяин квартиры-дома явно был верующим православным, а вот хозяйка – похоже, нет, она была светской женщиной. Всеволод-Макс это отметил практически мгновенно и «намотал себе на свой ус»…
Комната для гостей, предназначенная для постояльца, то есть для Макса-Всеволода, ему очень понравилась. Высокие потолки (около 3,2 метров) с лепным декором по карнизам, стены окрашены в сложные тона: изумрудные, оливковые или охристые оттенки, паркетная доска из натурального дуба с характерной исторической раскладкой, массивные деревянные двери с декоративной фурнитурой. Вместо кровати широкий удобный диван-кровать, прикроватная тумбочка из массива дерева с настольной лампой с телескопической стойкой, шкаф для одежды с резными элементами, небольшой письменный стол, похожий на туалетный столик, два стула с высокими спинками и бархатным сидением, на которые удобно повесить носимую одежку, небольшой комод с четырьмя выдвижными ящиками для личных вещей и предметов.
С потолка комнат освещала центральная люстра из настоящего хрусталя, над диваном с обеих сторон были настенные бра с тканевыми абажурами, рядом с письменным столиком торшер с полочкой, на которой была смешная фарфоровая групповая статуэтка с игривым сюжетом. На стенах гостевой комнаты были две картины в красивых рамах, рядом со шкафом большое зеркало в резной рамке, тканевые шторы на окнах были с ламбрекенами, на полу перед диваном ковёр ручной работы и, конечно же, живые комнатные растения на подоконнике окна.
Убранство гостевой комнаты дополняли декоративные карнизы и молдинги, бронзовые или латунные детали в отделке, винтажный подсвечник на три свечи, небольшие настенные часы с маятником и две закрывающиеся книжные полки над спинкой дивана с книгами. Судя по разным корешкам, это были книги для развлечений и праздного отдыха.
Все элементы интерьера гостевой комнаты сочетались между собой, создавая атмосферу комфорта и роскоши, характерную для элитных квартир знати в доходных домах начала XX века в России. Особое внимание Всеволод-Макс обратил на качество материалов и мастерство исполнения каждой детали, что должно было убедить гостя в полном к нему уважении, расположении и гостеприимстве.
Только увидев эту комнату, Всеволод-Макс ощутил полное с ней доверие, слияние и притяжение, кроме этого, отметил Макс-Всеволод, комната имела отдельный вход-выход в коридор и прихожую к входной двери. Уходить и приходить в квартиру и в эту комнату, можно было тихо, незаметно, не беспокоя ни прислугу на кухне, ни хозяина в кабинете, ни хозяйку в её спальне или в столовой. Только из гостиной можно было заметить, что гость пришёл или ушёл.
Гостевая комната полностью подходила для Макса-Всеволода, оставалось только договориться о цене и порядке пользования этой комнатой.
В сентябре-ноябре 1918 года ситуация с арендой жилья в Москве была сложной из-за революционных событий и переноса столицы России из Петрограда в Москву. В Москве размещались многочисленные государственные учреждения, посольства и представители иностранных государств, конторы и управляющие компании банков, предприятий, корпораций и так далее. В Москве также располагаясь столичные учреждения и органы совестного правительства, народных комиссариатов, советов, ЧК и ВЧК, штабы и управления Красной Армии. В Москве, так же, как в Петрограде, было «тесно»…
Однако С.А. Мессинг и Всеволод-Макс сделали примерные расчёты условий и размера найма жилья, опираясь на данные того времени. Например, базовая стоимость аренды комнаты в доме, подобном доходному дому № 4 на улице Денежный переулок, могла составлять от 30-40 рублей в месяц без питания. Дополнительные расходы на пансион (завтрак и ужин) могли составлять примерно: завтрак — около 1-2 рублей в день, ужин — около 2-3 рублей в день. Только рубли эти должны были быть не советские «совзнаки», а как иностранная валюта, твёрдые царские деньги или кредитные билеты Временного правительства.
- Это ненадолго, - успокаивал Всеволода-Макса Мессинг. – Скоро, очень скоро наши «совзнаки» окрепнут. Дай срок. А пока, конечно, надо будет постараться увеличить свой доход. Вот и старайтесь, хорошо работайте на «беляков» и «контру», пусть они вам платят твёрдой валютой. И вот ещё что, Макс, не стесняйтесь требовать и ставить свои условия, «продавайте» себя задорого…
Таким образом, общая стоимость аренды комнаты Макса-Всеволода с учётом питания могла достигать 50-70 «твёрдых» рублей в месяц, учитывая: престижное расположение дома в Денежном переулке, современность шестиэтажного доходного дома со всеми удобствами (водой, отоплением, канализацией), наличие полного пансиона, а также качество отделки и меблировки комнаты и общей комфортности в квартире.
Решающим фактором для согласия Макса-Всеволода на любые условия найма или аренды этой гостевой комнаты в квартире Елены Николаевны было наличие в кабинете хозяина и в коридоре перед гостиной параллельного телефона МГТС, причём с выходом на военный коммутатор.
В период с сентября по декабрь 1918 года телефонная сеть Москвы находилась в процессе восстановления после длительного перерыва. В октябре-ноябре 1917 года телефонная связь в Москве была полностью прервана. Теперь, после переезда правительственных учреждений из Петрограда в Москву телефонная сеть МГТС стремительно восстанавливалась и развивалась. В первую очередь к сети подключали государственные структуры, военных, органы безопасности и оборонные предприятия.
 Центральная станция МГТС располагалась в здании в Милютинском переулке. В Москве действовала система узловых станций (всего 38). Магистральные линии телефонной связи были переведены на двухпроводную схему. Существовали как городские, так и загородные линии связи. На телефонных станциях (коммутаторах) работали телефонистки-операторы. Были организованы переговорные пункты на узлах связи. Действовала система уведомлений о предстоящих звонках. Введено категорирование обслуживания абонентов. Выделены специальные линии для правительственных и военных нужд (спецсвязь). Частным лицам услуги связи предоставлялись в последнюю очередь. Существовал лимит на количество переговоров по телефону.
На узлах связи использовались коммутаторы различных типов. На центральной станции было 14 коммутаторов. Действовала система междугородной связи, и работали телефонные автоматы для общего пользования. В этот период началось развитие междугородной связи, включая линии с Петроградом и другими городами Советской России и даже отдалённых городов, в том числе Белогвардейского Юга, Север, Сибири, Дальнего Востока и других окраин. Особое внимание уделялось обеспечению правительственной связи, в том числе организации специальных линий для Кремля.
 Наличие телефона в квартире генерал-майора и окружного интенданта военного округа, которому технически и технологически неизбежно нужна была телефонная связь с разными структурами, повышала стоимость арендованного жилья. Однако Елена Николаевна, нуждающаяся в молодом, энергичном и хозяйственном компаньоне, решила не повышать цену аренды её гостевой комнаты из-за наличия телефона. Он вообще не хотела и не могла диктовать свои условия, потому что уже отчаялась, проживая одна в огромной квартире под угрозой либо выселения, либо уплотнения. Ей позарез нужен был мужчина-защитник и молодой, красивый и, видимо, хваткий модный молодой человек с обаятельной внешностью и умопомрачительным тонким запахом, был для неё не просто находкой, а счастливой находкой. Тем более, что он пришёл с рекомендацией женщины-домохозяйки, которую Елена Николаевна про себя уже принимала за подругу, и с новостями о её муже, который, оказывается, жив. Елена Николаевна чувствовала, что её одинокая и тревожная жизнь в компании с Максимом Максимовиче будет налаживаться, и она специально не настаивала на том, чтобы узнать о нём всё как можно подробнее…
Единственно, что осталось тревожным и непонятным для Елены Николаевны, это был вопрос об оплате аренды жилья и коммунальных расходов. Вопрос питания и продуктов питания её особо не волновал, потому что с помощью домового дворника, привратника и швейцара Елена Николаевна, постепенно продавала свои драгоценности и ценные вещи, получая взамен необходимые и дефицитные продукты.
Важно отметить, что когда Макс-Всеволод узнал, что Елена Николаевна вынуждена отдавать за продукты драгоценности и очень дорогие вещи и книги, он полностью взял на себя обязанность приносить в её дом те продукты, из которых она могла приготовить себе и ему еду. Постепенно Елена Николаевна убедилась, что её бессовестно обманывали, сильно занижая стоимость её драгоценностей.
В 1918 году ещё не было официального фиксированного курса между разными видами денег, они принимались к обращению параллельно по номиналу, но реальная покупательная способность всех видов рублей стремительно падала.
В период с сентября по декабрь 1918 года ситуация с валютой была крайне нестабильной:
- Царские рубли и керенки (билеты Временного правительства) находились в параллельном обращении, но их реальная стоимость стремительно падала из-за массовой эмиссии денег.
- Советские расчётные знаки (совзнаки) только начали выпускаться, их курс к старым рублям был номинальным, то есть формально равным, но реально быстро обесценивался.
- Иностранная валюта фактически вышла из оборота, так как: происходил переход к натуральному обмену, основной единицей измерения стоимости стали продукты (хлеб, картофель, овощи, соль) и в обращении находилось множество денежных суррогатов, в том числе фальшивок, поддельных денег.
В данный период население предпочитало хранить свои денежные сбережения в виде царских денег и банкнот, а для расчётов использовать «керенки» и реже «совзнаки». Золотой царский рубль сохранял высокую ценность, но практически не участвовал в обороте, хранился только в кубышках и тайниках. Происходило массовое обесценивание всех видов бумажных денег. В разных регионах страны, особенно на белом Юге, Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке появлялись собственные местные денежные суррогаты. Цены повсеместно росли экспоненциально: например, фунт хлеба стоил 400-500 рублей, а к концу 1918 года — уже 4000 рублей.
Официальный фиксированный курса рубля отсутствовал, массово распространилось фальшивомонетничество, параллельно в обращении ходило и использовалось тысячи видов различных денежных знаков, а чаще всего расчёт осуществлялся по бартеру, в форме натурального обмена по принципу: «Ты мне то, а я тебе за это вот это».
Для сравнения: осенью 1918 года зарплата профессора технического училища составляла 250 рублей в месяц, а инженера оборонного предприятия — около 500 рублей, а стоимость фунта хлеба в это время колебалась между теми же 400 и 500 рублями.
Вот почему Елена Николаевна и Макс-Всеволод практически только по привычке формально договорились о плате за аренду жилья в размере 50-70 рублей в месяц, а на самом деле они заключили реальное соглашение о том, что Елена Николаевна предоставить Максу-Всеволоду жильё за его помощь и поддержку ей.
Елена Николаевна и Макс-Всеволод не заключали письменное соглашение об аренде жилья, но по существующим правилам они оба должны были уведомить и предупредить домовый комитет или местную жилищную комиссию об изменениях в составе жильцов дома, зарегистрироваться (прописаться) по месту жительства, внести в лицевой счёт Макса-Всеволода как активного плательщика за коммунальные платежи и услуги по содержанию и охране дома. Перед Максом-Всеволодом опять остро встал вопрос формального оформления и закрепления в регистрационных документах и в паспорте его нового имени и спонтанно возникшего отчества – Максима Максимовича.
Выполнив задание, заключив устное соглашение с Еленой Николаевной Копыловой на аренду комнаты и проживание в её квартире, Макс-Всеволод, сославшись на необходимость уладить бытовые дела для переезда на новое место жительства, поспешил уйти и прямиком направился в Сокольники на явочную квартиру какого-то доктора с нерусской фамилией в доме № 15 на улице Стромынка. Здесь его должен был ждать заведующий секретно-оперативным отделом Московской Чрезвычайной Комиссии (Московской ЧК) Станислав Адамович Мессинг.
Первый экзамен нелегальный разведчик Макс-Всеволод Владимиров сдал успешно. Так он с радостью и гордостью считал…