От Странника гл. 19. Невыносимая легкость бытия

                18+

       Редакция сего бреда настойчиво утверждает, что настоящая страница не занимается пропагандой каких-либо преимуществ в использовании отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, в том числе пропагандой использования в медицинских целях наркотических средств, психотропных веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье. Страница имеет исключительно мемориальную а также условно-художественную и бескультурную ценность, предназначена для использования в научных или медицинских целях либо в образовательной деятельности. Ведите здоровый образ жизни. Используйте свой мозг продуктивно и по назначению!


                НЛБ


   «И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: «Иди и смотри». Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник имеющий меру, и весы в руке своей, И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: «Хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай».

      Странник не понимал, зачем карабкается по этой скале, – силы его были уже на исходе. Выступ, за который он ухватился, оказался предательски хрупким, и он сорвался. Падение в пропасть, жестокий, но приятный всепоглощающий страх…

      Сергей не успел как следует осознаться, но отчетливо вспомнил, что это с ним происходило уже тысячу раз, как во сне, так и «наяву в иных мирах-измерениях». В один момент представилось взору и то, как «чреда мгновений» – суть время, иссеченное на фрагменты невидимой бритвой, образует зримую нами Реальность. Фрагменты-карты невозможно вполне осознать и постичь человеческим разумом, ибо они неосязаемы в трехмерном пространстве, но двух-одномерны – это лишь информация – грубо говоря, набор цифр. Сущее, обозримое из того измерения, откуда пришло «понимание», не скованно никаким временем. Там существует только движение – Vadis, – и ты идешь, переходя от одного мгновенья к другому. А мгновения – как кадры хроники жизни, – суть наборы-множества карт-фрагментов*.

      Падение продолжалось. Так хотелось расправить крылья и полететь, но сон побеждал, затуманивая разум своим изысканным бредом. Забвение приходит всегда незаметно – подкрадывается исподтишка и заставляет терять себя, вынуждая играть по чьим-то неведомым правилам, лишая власти и силы. В тот самый злополучной момент, когда Странник забылся, все внутри у него сжалось от страха, а могучий древний инстинкт самосохранения вырвал бедолагу из его «любимого» страшного сна.

      Как выяснилось чуть позже, инстинкту способствовали Налоксан, Этимизол, искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Очнувшись первой, Нина не смогла привести друга в чувство, а когда не обнаружила у него пульс, то почти сразу позвонила в «Скорую помощь» знакомому фельдшеру. Теперь она сидела за столом и со свойственным ей показным безразличием грела ромашковый чай над пламенем примуса. Взглянув на своего спутника понимающим взглядом, Нина медленно кивнула и почти радостно, звонко, очень мило, отрывисто сказала куда-то в пространство:

      — Ты был мертв. Уже в курсе?
      — Так хреново мне еще никогда не было, – ответил Странник, прислушиваясь к своим ощущениям.
      — Мерзко теперь, я знаю. Уходить легко, но вот возвращаться – невообразимо хреново. Особенно в тот самый момент, когда приходишь в себя. А теперь как обосранный, верно?
      — Ну его на х*й…
      — Ну его на х*й, – эхом ответила Нина.

      Минут пять спустя жизнь снова стала прекрасна для них обоих. Выпив чаю с ватрушками, вдоволь накувыркавшись в постели, позавтракав и покурив, можно было уже начинать ничем не примечательные движения в мире думающих животных. В обычном, предсказуемом, не слишком ярком для малоимущих, зацикленном круговороте смешных житейских страстей и несбыточных грез, которые он же и программировал, подсовывая те или иные жвачки-идеи в светлые головы наивных советских людей.

      Хмурый пасмурный день пролетел быстрее, чем серия черно-белого фильма со Штирлицем, оставив после себя странное ощущение нереальности происходящего вне пределов экрана. «Невыносимая легкость бытия», – как назвал Егор Летов один из своих альбомов, – казалась больше похожей на сон – чем то подобным тому, что довелось пережить ночью Страннику в своих инфернальных видениях.


      Пройдет время. Неизвестно откуда взявшийся в городе растворимый кофэ закончится, – еще не пришел его час. Но, как говорят в народе, – «свято место пусто не бывает». Вскоре появятся удалые ребята чукчи и нерпичий жир. Со стакана хорошего жира смогут легко улететь пятеро начинающих или два знатока. Приятность от такого продукта, как вскоре поймет познаватель, гораздо ярче и сильней ромашковой «тяги», не говоря уже о приходе, который, правда, не всем так уж нравился. Сварить-приготовить «эту беду» окажется не многим сложнее, чем борщ; да и готовое зелье тоже начнут предлагать «кашевары», будто жареные семечки на городском рынке. В общем, – «бытовая химия» или «сервис», – выбор за вами, господа любители нерп.

      Надо ли говорить, что вернувшись как-то раз в общагу пораньше и увидев милую домохозяйку, заливающую в кастрюле **********************, Странник нисколько не удивится.

      — Главное – не переварить, а то масла потянутся, – скажет Нина, накрывая кастрюльку глубокой тарелкой с водой. – Я сначала 8888888888888 подмачиваю и распариваю с содой, потом 777777777777777777 заливаю. Если не доваришь, – не беда. Вторяки – тоже вещь.

      Дух толуола и ацетона шибанет в нос, когда Нина начнет переливать содержимое кастрюльки в мисочку через марлю, а потом ее отжимать. Еще невыносимее станет, когда она будет его выпаривать, осторожно подливая воду в конце процесса и «высаживать на кору»…

      Добрая порция чая выхлестнет Странника на этот раз так, что он снова увидит ближайшее отражение Нави, едва закроет глаза. Не последнюю роль сыграют тюльпаны, который он до этого примет. Будет здорово. Но лишь до тех пор, пока длится действие жира. А потом… Не калым, так какая-то спекуляция, не фарцовка, – так другая «замута». Не замута, значит – «развод» иль «кидок». Порой деньги и жир начнут возникать практически из ниоткуда – лишь бы варил котелок... во всех смыслах. Кайф будет повторятся изо дня в день, от радости до печали… из ночи в ночь. Тем более что ночью они все чаще начнут просыпаться для того, чтобы снова принять, теперь уже необходимое им зелье-лекарство.

      Много раз глупый Странник отключится прямо на стуле, – исчезая и не помня впоследствии ничего, абсолютно, о том, что с ним происходило в течение тех часов, пока его дух витал где-то за гранью. Дыры в памяти, а также печальные дырки, прожженные сигаретой в штанах и в рубашке, станут вполне обычным явлением, – ведь под жиром запросто можно «воткнуть» даже стоя в автобусе или же, например, – за рулем чего бы то ни было. Зачастую он не в силах окажется «кончить» или нормально сходить в туалет; но все это будет казаться ему сущей мелочью по сравнению с «вечным» блаженством, душевной анестезией и той чистой ясностью, четкостью, определенностью и «смыслом жизни», что дает замерзшему сердцу Демонесса Смаковых Слез. Стоит лишь немного распробовать смак и познать сию стихиалию-бестию*, как ты понимаешь, непреложно осознаешь – «Это именно то, чего мне всегда не хватало».

      Все чаще и чаще, – чтоб как-то сгладить ужасно томительные бесконечные секунды ожидания привычного чуда, – они начнут глотать все, что только удастся достать. Гортензии-херензии, герменысы-перденисы и подобное – Нина будет грызть как орешки, – в неограниченных жутких количествах. То, что уже посерьезнее, например: хренозепам – ********** – штук по пять враз, предварительно выпив крепкого чая, – чтобы меньше клонило в сон. Вообще же, всяких «зепамов, зепимов, золамов, зепидов, зепатов» и прочей фармацевтической дряни любовники употребят вдвоем столько, что... вполне хватило бы усыпить какой-нибудь город. Встретятся среди прочего и вовсе варварские пилюльки; такие, например, как – хренаминал сратрия, – вырубающий просто наглухо, порой – навсегда; или – азахуин, – после которого потом в туалет добираешься кое-как, от бессилия держась при этом за стену.

      Когда придет Голод, то в ход пойдет что угодно – любые содержащие кохереин «порошки», которые будут особенно хороши под пиво и махорку, – благо, жопосрафин из них научатся варить уже позже. Они станут ************************************ и прочую психотропную муть, не говоря уже о мягоньких и нежных: ***************************** и любой около-жопиумной ерунде, наподобие трамхренола. Будут глотать 888888888888 – от пердоклицила до говноклохренна, от дристомудола и соплегонина до дебилатина и даже мудена, который, наряду с энцефалогонином, попробовав раз, Сергей больше уже никогда не применит из за их совсем уж изуверского и идиотского действия. Транквилизаторы, антидепрессанты, снотворные, психотропные и даже, бл*дь, нейролептики – чаще как потенцирующие действие прочих. В общем, – что уж греха таить, – третий всадник апокалипсиса куда изощренней своих милых братьев. Мало кто из подсевших на дурь может избежать этой участи, – Голод настигает однажды всех страждущих и заставляет, если не жрать все подряд, то искать деньги любыми возможными способами.

      Нина даже не станет скрывать от Странника то, что она порой отдается за лютики или наличные, но они будут продолжать встречаться, как прежде. Моральные принципы в мире цветочков и ягодок весьма отличаются от привычных; хотя… глядя на современный мир, думаю – не особо, – да и жить без боли энд каких-то там угрызений совести гораздо невыносимее-легче. Так пройдет месяц, промелькнет за ним и другой. Но почти каждый день Странник будет думать о том… ином мире, в котором земные страшные сказки становятся явью. Тоска по Преисподней… Понять ее сможет лишь тот, кто родился там заново, обрел истинного себя и принял это всем сердцем; а затем – потерял, – словно прошел, возвращаясь, некую ментальную лоботомию.

      Все чаще и чаще, оставив Нину залипшей, бедолага начнет заходить в гости к Лене, которая теперь покажется ему удивительно чистой, наполненной силою жизни, теплом и здоровьем. И Лена примет его. Слегка полноватые формы ее прекрасного тела обрадуют взгляд и согреют всегда-холодные руки, заставят вскипать кровь безо всякой «приправы», отвлекут, утомят бред, тревогу… и словно вернут ту часть юности, которую он успел потерять. Сергею захочется утонуть у нее между грудей, навсегда поселиться в Лениной уютной мягкой постели и послать к черту все эти мутные бестолковые движения с дурью…
      Все, возможно, именно так бы и было, но в осеннем пасмурном небе, незримо и неощутимо для многих, росла злодейка Луна, а вместе с нею и жажда – непреодолимое желание Странника вновь нырнуть в эту страшную бездну и повстречаться там со своей призрачной дьяволицей.

      Несколько самостоятельных попыток увидеть Люсильду не увенчались успехом, но он чувствовал, верил и знал, что наступит какое-то особенное полнолуние, и они снова, пусть ненадолго, но встретятся.


                ***WD***

      
      *Dicit ei Simon Petrus: Domine, quo vadis? Respondit Jesus: Quo ego vado, non potes me modo sequi; sequeris, autem postea. (Говорит ему Симон Петр: Господи, куда Ты идешь? Ответил Иисус: Куда я иду, ты еще не можешь за мной последовать, но последуешь позднее). От Иоанна 13:36.

      *Дэвид Дойч в книге «Структура реальности» привел логическое доказательство того, что не существует никакого «Течения Времени», равно как и «движения нашего сознания вдоль Оси Времени», которое нами воспринимается и кажется очевидно-существующим. Невозможны и «путешествия во времени». Однако все это применимо лишь к Миру дольнему – Яви, – и к способностям человеческого существа вкупе с его интеллектом... но не свободным сознанием)

      *Стихиали имеют в себе совокупность той стихии, которую представляют и элементы животного начала (определенные свойства, повадки либо характер), также они зачастую обладают формой человеческого существа. Наряду с т.н. «младшими богами» – природными стихиалиями (духами стихий), – существуют их порождения в Нави, относящиеся к данным element-locis – русалки, лешие, огневушки и прочая чурота. Элементалов веществ следует относить к псевдостихиалиям.

      *Еlement-locis – стихия-локация. Не дух места (genius locus), но порожденье стихии.

      *Стихиалия – суть Elemental, – как и псевдостихиалия. В связи с полной неразберихой в современной псевдоэзотерике, следует внести ясность и четко отделить элементалов от элементеров – душ неприкаянных. Как и элементалов веществ от духов стихии.

      

                ******

        Мd - Наталия Овчинникова