Гость в пальмах

               

ВНИМАНИЕ! Все авторские права на пьесу защищены законами России, международным законодательством, и принадлежат автору. Запрещается ее издание и переиздание, размножение, публичное исполнение, помещение спектаклей по ней в интернет, экранизация, перевод на иностранные языки, внесение изменений в текст пьесы при постановке (в том числе изменение названия)  без письменного разрешения автора.

Написать автору: mankolga@mail.ru

               
                ГОСТЬ В ПАЛЬМАХ
                (Комедия в двух действиях)


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
СЭР, Сергей Эдуардович Репка, 25 лет
ЛЕНА, псевдоним Лина, любовница Сэра, 20 лет
РЕПНИН ЭДУАРД ЭДУАРДОВИЧ, отец Сергея Репки, 55 лет
ДВОРЕЦКИЙ, 60 лет
АННА, мать Сергея Репки, 55 лет

                Действие первое
                Сцена первая               
Богато обставленная гостиная. Есть лестница на второй этаж. В центре комнаты висит портрет мужчины с усами. На мужчине - форма трудноопределимого военизированного подразделения. Грудь украшают медали и ордена. В кресле, стоящем за пальмой, спит Репнин, выглядит он классическим бомжом. Мятая шляпа сползла на глаза. Потертое пальто, старые ботинки без шнурков, дырявые брюки. Рядом с креслом, в котором сидит Репнин, - журнальный столик. На нем - пустая бутылка коньяка и рюмка.  Входит Сэр, он разговаривает по телефону.

СЭР. Что значит, невозможно ничего сделать?! Какие проценты? Пошли к черту этот банк! Какие залоги? Куда ты смотрел, когда договор подписывали?! (Слушает). Отменяй вечеринку! Да-да, ты прав, слухи сразу пойдут… Значит, сократи расходы. Говоришь, есть шанс? Понятно, понятно. Ладно, не по телефону.

Входит Лена.

ЛЕНА. Ты занят, котик?
 СЭР. Как видишь.  (Продолжает говорить по телефону, но уже тише). Хорошо, я сейчас приеду. Готовь документы.
ЛЕНА. Ты уезжаешь?
СЭР. Да.
ЛЕНА. Скоро вернешься?
СЭР. Не знаю.
ЛЕНА. Ты же хочешь побаловать свою девочку?

Звонит телефон. Сэр отвечает.

СЭР. Да, мама, это я, кто еще может отвечать по моему телефону?  Я позже тебе перезвоню. Мама, это у меня проблемы! У меня, а не у тебя! Перезвоню! (Отключает телефон).
ЛЕНА (обиженно). Ты меня не слушаешь…
СЭР. Что?!
 ЛЕНА (капризно). Ты меня не любишь. Последнее время даже не замечаешь.
СЭР. Люблю, люблю. Извини. Много дел.
ЛЕНА. Я понимаю, но мне ужасно обидно.
СЭР.  Я извинился. Что ты хотела?
ЛЕНА (весело). Завтра вечеринка у нас, да?
СЭР. Да.
ЛЕНА. Ты же хочешь, чтобы твоей лялечкой восхищались?
СЭР. Сколько?
ЛЕНА. Пятьдесят.
СЭР. Чего пятьдесят? Бубликов, тараканов или дойных коров?
ЛЕНА (хихикает). Ты такой шутник! Тысяч долларов, конечно.
СЭР. Зачем тебе такая сумма?!
ЛЕНА. Это секрет! Хочу тебя порадовать! Тебе очень-очень понравится!
СЭР. Нет.
ЛЕНА (капризно). Я обижусь...
СЭР. Сейчас нет таких денег.
ЛЕНА. Не волнуйся, я уже взяла их из сейфа. (Целует Сэра). Правда, я молодец?
СЭР. Из сейфа?! Как ты его открыла?
ЛЕНА. Щёлк-щёлк-щёлк, он и открылся. Я же видела, как ты набираешь код. Не дуйся, мой сладенький кролик! Лишнего не взяла.
СЭР. Верни деньги.
ЛЕНА. Не могу, уже потратила.
СЭР (саркастически). Что же ты купила, моя дорогая, слишком дорогая Лина-Эвелина?
ЛЕНА. Так, пару пустячков. Кстати, а чем здесь так пахнет? Фуфушечки! Фу-фу-фу!
СЭР. Быстро пошла и принесла мне чек и побрякушки! Быстро!
ЛЕНА. Ну, тигрёнок…
СЭР. Быстро, я сказал! Устроила зоопарк: котик, кролик, тигрёнок!
ЛЕНА (всхлипывает). Злой мальчик! Очень злой!
Лена обиженно уходит, Сэр звонит в колокольчик, входит Дворецкий.
ДВОРЕЦКИЙ. Слушаю вас, Сэр.
СЭР. Здесь воняет тухлятиной. Проверь и проветри.
ДВОРЕЦКИЙ. Действительно. Одну минутку. (Проходит по гостиной). С утра всё осмотрел, было чисто. Странно.

 Подходит к Репнину вместе с Сэром.

СЭР (указывает на Репнина). Что за закорючка? Где охрана?!
ДВОРЕЦКИЙ. Вызвать?
СЭР. Сам позвоню. Разбуди. (Звонит по телефону). Почему в доме посторонний?! Кто пропустил?! Проверить периметр дома и камеры! За что вам деньги плачу?! Мухой проверить и доложить!

Дворецкий пытается разбудить Репнина, тот только мычит в ответ и отмахивается.


ДВОРЕЦКИЙ. Просыпайтесь. Просыпайтесь! Кто вы такой?
РЕПНИН (просыпается, икает, изображает пьяного). Кто я?
СЭР. Допился, не помнит, кто он.
ДВОРЕЦКИЙ. Я спрашиваю, кто вы? Как вас зовут?
РЕПНИН. Куда зовёт?
ДВОРЕЦКИЙ. Как здесь оказались? Помните?
РЕПНИН. Где я? (Оглядывается). Матерь Божья, занесло в пальмы… Говорил старина Диоген: «Не пей в одиночку…». (Держится за голову.) У-у-у-у, дятлы, дятлы…
СЭР. Не валяй дурака. Какие дятлы?
РЕПНИН. В голове долбят… Еще чуть-чуть и выклюют последнее…
ДВОРЕЦКИЙ. Вы выпили бутылку коньяка?!
РЕПНИН. Пф-ф… то-то я смотрю, амбре у меня клопами… Ещё и без закуски… Бр-р…
СЭР. Мерзавец, еще и мой коньяк вылакал. (Дворецкому.) Вышвырни его.

Дворецкий выводит Репнина.

РЕПНИН (упирается). Псы цепные! Сворой накинулись на вольного человека! Произвол! Насилие над личностью!
ДВОРЕЦКИЙ. Шевели ногами, если не хочешь неприятностей.
РЕПНИН. Буржуи, зажрались клопами и ананасами! Даёшь экспроприацию экспроприаторов!
ДВОРЕЦКИЙ. Будешь шуметь, сдам в полицию. Понял меня?
РЕПНИН. Понял, понял, не толкайся! Фамильный костюмчик испортишь, от деда достался!

 Дворецкий выводит Репнина и возвращается.

СЭР (вслед Репнину). Начитанный бомжара. (Дворецкому).  Кресло выброси, отмыть его невозможно.
ДВОРЕЦКИЙ. Вы уезжаете?
СЭР. Обедать не буду. Вечером вернусь, на ужин - рыбу.
ДВОРЕЦКИЙ. Хорошо.

Сэр и Дворецкий выходят. Репнин возвращается и садится в то же кресло. Пытается налить из бутылки, но она пустая. Встает, идет к бару. Замечает портрет на стене, рассматривает его.

РЕПНИН. Бравый парень. По-видимому, погиб на поле брани за денежные знаки. Земля тебе мягкими банкнотами, приятель, и без всяких медяков. (Из бара достает бутылку, возвращается и наливает себе. Чокается с пальмой. Говорит пальме) Будем здравы, бояре! (Выливает коньяк из бутылки в вазон с пальмой.) Пей, сиротинушка, а то так и засохнешь в унылом сумраке трезвости. (Рассматривает пальму.) Потёк коньячок по жилочкам. Ну, давай, вкушай радость жизни.

Репнин усаживается поудобнее, шляпой закрывает лицо. Делает вид, что спит. Входит Лена, в руках держит маленькую шкатулку.

ЛЕНА (всхлипывает).  Котик! Забери, ты гадкий и жадный! Котик! (Осматривается). Блин! Уехал уже, что ли?
РЕПНИН (из-под шляпы). Мадам, своим воплем ты вывернула наизнанку мой утомлённый жизнью мозжечок, и теперь он трепещет розовым студнем за пределами… Чёрт его знает, какими пределами.
ЛЕНА. Что?!
РЕПНИН. Не мешай сибаритствовать.
ЛЕНА. Что?!
РЕПНИН. Балдеть не мешай.
ЛЕНА (подходит к Репнину). Ты кто?!
РЕПНИН. Роковая трещина твоего мироздания… Ик-икосказательно…
ЛЕНА. Фу-фу! От тебя так противно пахнет!
РЕПНИН (Лене). Ишь ты, прямо как собака: пришла, всего меня обнюхала… Отойди, отойди, говорю! Еще сглазишь!

Лена звонит в колокольчик. Входит Дворецкий. 

ЛЕНА (Дворецкому). Что у нас тут сидит?! Немедленно выгони!
ДВОРЕЦКИЙ. Слушаюсь. (Репнину).  Пожалуйста, пройдите.

Репнин встает и расслабленно идет.

ЛЕНА. Он ещё и «пожалуйста» говорит! Гони его!
ДВОРЕЦКИЙ. Относительно вас, мадам, Сэр тоже дал распоряжение. Вы должны покинуть дом в ближайшее время.
ЛЕНА. Я?! С ума все сошли?! С какой стати?
ДВОРЕЦКИЙ. Я не вправе обсуждать решения Сэра.
ЛЕНА (негодующе). Ах, так! Я остаюсь. Только попробуй меня выгнать! Только попробуй!
РЕПНИН (подходит к Лене, приобнимает за плечи, с восхищением). У сердитой девчульки глазки горят, как новые монетки. Ух, ядрёненькая! Пошли со мной, лапуля, не пожалеешь.
ЛЕНА. Не подходи! Не трогай меня!
РЕПНИН. Дедушка пьяный, но добрый. Пока. Не серди его.
ДВОРЕЦКИЙ (Репнину). Выходите, охрану позову. Идите уже!
РЕПНИН (Дворецкому). Не мельтеши. (Лене.) Дедушка не обидит. Дедушка тебе зубы золотые со стразами вставит. Хочешь?
ДВОРЕЦКИЙ (тащит Репнина). Тебе неприятности нужны?
РЕПНИН (Дворецкому). Скучный, как пустой бутыль... ик… без пива… (Лене). Лапуля, ты упустила… Что упустила? Правильно - шанс! О, как!
ДВОРЕЦКИЙ (Репнину). Ступай, ступай, не болтай лишнего.

Репнин и Дворецкий выходят.

ЛЕНА (возмущенно). Дурдом. Указание он дал! Сэр он, видите ли! Сергей Эдуардович Репка. Ну и фамилия! Бабка за дедку, дедка за репку … (Печально вздыхает.) А я как дура влюбилась в Репку… Или Дворецкий наврал? С виду вежливый, а глаза, как два мозоля и меня, нутром чувствую, ненавидит…

Входит Сэр, говорит по телефону.

СЭР.  Какие бумаги?! Какой арест?!  Банк всегда шёл нам навстречу, почему сегодня?  В суд готовь документы. Выезжаю. Что?! Счета заблокированы? Ты же только что мне говорил…  (Слушает). Уже еду!
ЛЕНА. Милый, я принесла. Возьми. (Протягивает шкатулку.)  Ты знаешь, что твоя девочка ради тебя готова всем жертвовать. 

Сэр забирает шкатулку и кладет на стол.

СЭР. Чек внутри?
ЛЕНА. Конечно, любимый.
СЭР. Свободна. Можешь идти.
ЛЕНА. Куда, любовь моя?
СЭР. По пути совершенства.
ЛЕНА. Ты выгоняешь? Меня? Свою единоутробную жену?
СЭР (изумленно). Кого?
ЛЕНА. Жену.
СЭР. Ты не жена. Любовница.
ЛЕНА (всхлипывает). Всё равно единоутробная, хоть и любовница!
СЭР (непонимающе). Кто? Единоутробная? Это как?
ЛЕНА. Ну… я немножко стесняюсь… но каждую ночь мы же утробами… это самое… соприкасались…
СЭР (с почти молитвенным отчаянием). Умоляю, уйди, единоутробная
ЛЕНА. Жужик, как ты можешь такое говорить? (Плачет.) Я люблю тебя! Люблю! А ты…

Звонит телефон, Сэр отвечает.

СЭР. Да, мама, это я. Ты каждый раз будешь спрашивать? Что? Карта у тебя заблокирована? Сколько ты своему бойфренду каждый месяц скидываешь? Сколько, сколько? Одуреть!  Пусть он и заплатит! Я не ору, мама! Не ору! У него тоже заблокирована? Нет, не могу. Не могу, говорю. У меня нет денег. Вообще нет! Перезвоню!

Сэр отшвыривает телефон. Входит Репнин.

ЛЕНА (Сэру). Масюнчик, разве денежек нет? Совсем нет? Как же ты без них?..
СЭР (крайне возбужденно). Да! Нет! Ничего нет! (Выворачивает карманы.) Ничего у меня нет! Поняла?! Пусто! Вакуум! Пус-то-та!
ЛЕНА (плачет). А что делать? Как? Как без них?
РЕПНИН. Душераздирающая жизненная трагедия… Примите мои соболезнования.
СЭР. Кто его опять пропустил?! Выгоню всех взашей!
ЛЕНА. Вот именно! Взашей.
СЭР (Лене). Ты молчать умеешь?

Лена плачет и уходит. Репнин проходит и садится на диван.

РЕПНИН (Сэру иронично). Мужик! Орёл! Девчонку так решительно послать не всякий может!
СЭР. Не твоё дело! Кто ты такой?! Почему здесь до сих пор?!
РЕПНИН. Кто я? Я - козырный...  тьфу, перепутал… финансовый туз, а вот ты с сегодняшнего дня - деклассированный элемент.
СЭР. Ты в своём уме?
РЕПНИН. Три классические стадии принятия: отрицание, противостояние и смирение. Давай, сразу перейдем к третьей, чтобы никто не разнёс мой дом.
СЭР. Шут! Пьяный, жалкий шут!

 Сэр яростно звонит в колокольчик. Входит Дворецкий. На столе замечает шкатулку и незаметно прячет ее в карман.

РЕПНИН (передразнивает Сэра).  Пьяный, жалкий! Баба, а не мужик, слушать противно.
СЭР (указывает на Репнина). Я приказал вышвырнуть! Где охрана?
РЕПНИН (Сэру). Тихо, тихо, доведёшь себя до нервного припадка. Есть поинтереснее дельце. Читать в школе научился? Вот, почитай.  (Роется в карманах, достает мятые документы, кидает их на стол. Сэр берет бумаги, читает.)  Как говорит Диоген: «Бумаги верные с подписЯми и печатями».
ДВОРЕЦКИЙ (иронично). Ты хоть знаешь, кто такой Диоген?
РЕПНИН. Лично знаком. Не древний грек, конечно, но на скамейке выпивали. Титаническая личность, надо отметить. Поразительно, сколько философем копошится в его плешивой голове. М-да… Кстати, недалеко живет, у винного магазина. Видели, наверняка. Там антураж из бочек, обвешанный виноградными гирляндами. В одной из них он ночует. (Сэру.) Ну, буквы сложил в слова? Ознакомился с докУментом?
СЭР. Откуда у тебя это?
РЕПНИН. Глупый вопрос.
СЭР (продолжает просматривать бумаги). Кто такой Репнин Эдуард Эдуардович?
РЕПНИН. Позвольте представиться, Эдуард Эдуардович Репнин, собственной персоной.
СЭР. Ты?!
РЕПНИН. Ну-ну-ну, пацан, прояви уважение к человеку, который старше тебя.
СЭР. Уважение?!
РЕПНИН. Даже мои башмаки видели больше твоего. На жизненных ухабах они потеряли невинность и шнурки, а несправедливость мира покрыла их пылью бесконечных неудач.  Это дорогого стоит.
СЭР. Я тебе сейчас в морду дам, юродивый!
РЕПНИН. Вряд ли.
ДВОРЕЦКИЙ (Сэру). Вызвать полицию?
РЕПНИН (Дворецкому). Жужжишь, жужжишь весь день: «Полицию вызвать, полицию вызвать». Водички лучше принеси, Сэра в чувство привести.
СЭР. Паспорт есть?
РЕПНИН (достает паспорт). А то, как же. Как говаривал дружище Диоген: «Паспортина определяет твою принадлежность к социальной организации, именуемой государством».

Приходит Лена, но стоит так, что ее никто не видит, она внимательно слушает, постепенно подходя к разговаривающим. 
ДВОРЕЦКИЙ (Сэру). Он не пьяный. Может, душевнобольной, но не пьяный точно.
РЕПНИН. Пф-ф! Я вообще не пью и трезв, как школьный гербарий.

Репнин протягивает паспорт Сэру, тот его рассматривает.

СЭР. Фотография не очень похожа на оригинал.
РЕПНИН. Годы принесли мудрость, но стёрли очарование юности. (Поворачивается профилем.) В профиль глянь – всё тот же орёл.
СЭР (листает странички паспорта). Регистрация по Гранатному переулку. Там квартиры дороже моего дома…
ДВОРЕЦКИЙ (иронично). Отчего же, позвольте узнать, Эдуард Эдуардович, костюмчик носите неподобающий вашему статусу?
РЕПНИН. Обидно слышать сие, бывшие господа. Обошёлся он мне в пять тысяч. Не дёшево, должен заметить. (Забирает паспорт и кладет в карман.)
ЛЕНА. Чего пять тысяч?
РЕПНИН. Рубликов, наших родных рубликов. Диоген долго торговался, пришлось ящик пива добавить, а за ботинки - три воблы выложить. Сделка веков, если учесть имя моего знакомца.
СЭР. Зачем весь этот цирк?
РЕПНИН. Заскучал я, вот и решил разнообразить мышиную возню будней. Откровенно говоря, в душе я поэт, а в жизни - самодур.
СЭР (Дворецкому). Вызови охрану…
РЕПНИН (прерывает Сэра). Мои люди убрали их. Я, как честный человек, выдал всем пособие за полгода вперед. Сейчас ваши цепные псы пьют пиво в баре и выглядят куда счастливее, чем их бывший хозяин.
ЛЕНА. Я не поняла, ты здесь будешь жить? А мы?
РЕПНИН. Мир большой. Найдется местечко, где и вы сможете преклонить голову и отдохнуть душой.
СЭР. Издеваешься?! (Рвет бумаги, выбрасывает клочки, топчет их.) Вот! Вот! Ничего нет! Ты понял? Нет твоих фальшивок! Всё! Нет их! Нет! Нет!
РЕПНИН (апатично). Сколько азарта! (Достает из карманов несколько копий документов.) Если приносит облегчение, разорви еще. Подлинные документы хранятся у меня в сейфе.
ЛЕНА. Так это правда? (Сэру.) Ты нищий?
СЭР (совершенно спокойно). Ни кола ни двора, ни гроша за душой, степной ветер за спиной…
РЕПНИН. Вот и ладненько, наступила третья стадия: принятие.
СЭР. Что теперь? Собирать вещи и уходить из дома?
РЕПНИН (Сэру и Лене иронично). Кстати, шкатулочка с пятьюдесятью тысячами. Кто из вас возьмет? В ней нежно шелестит купюрами ваше будущее.

Сэр и Лена некоторое время смотрят друг на друга. 

ЛЕНА (Сэру робко). Давай, пополам.
Сэр молчит.
РЕПНИН (Сэру). Смелее! Смелее!
СЭР. Пошёл ты!
ДВОРЕЦКИЙ (Репнину). Время третий час пополудни, не желаете ли отобедать?
РЕПНИН (нарочито аристократично). Пожалуй, не откажусь.
ДВОРЕЦКИЙ. Не будете возражать, если к вам присоединится бывший хозяин и его подруга?
РЕПНИН (Сэру и Лене.) Надеюсь, вы согласитесь провести некоторое время в приятной компании?
ЛЕНА (жалобно). Очень есть хочется, с утра только чашечку кофе выпила.
СЭР (саркастически). Благодарю вас.
ДВОРЕЦКИЙ (Репнину). Осмелюсь предложить вам принять ванну перед обедом. Тогда обед перенесём на пятнадцать часов.
РЕПНИН (Дворецкому). Хорошо. У двери стоит чемодан с моими вещами, принеси.

Дворецкий склоняет голову в поклон, подбирает копии документов со стола и пола и выходит.

СЭР (иронично Репнину). Вас проводить, показать, где ванная комната?
РЕПНИН. Не утруждай себя. Я выбираю ту, что на втором этаже в правом крыле. (Внимательно осматривает пол. Говорит иронично.) О, палисандровый пол! Он стОит дороже, чем все слёзы отчаявшихся банкротов. (Снимает башмаки и ставит их рядом с диваном.) Не могу позволить себе осквернить эту святыню капитала.

Репнин уходит на второй этаж.
ЛЕНА (робко). Сережа, а что дальше будет? Куда мы?
СЭР. Хвала богам! Я не жужик и не кролик, а Сережа. Да, стоило стать нищим, чтобы из мира животных подняться на вершину эволюции и гордо называться человеком.
ЛЕНА. Я хотела тебе сказать…
СЭР (прерывает Лину, берет телефон). Потом, потом, скажешь. (Звонит и говорит по телефону.) Быстро узнай, кто такой Эдуард Эдуардович Репнин. Всю информацию. Где родился, чем занимается, где проживает, на ком женат. Абсолютно всё! Только быстро! И сразу звони мне. Нет, я пока не приеду. (Некоторое время слушает, затем отвечает.) Я в курсе.

Сэр отключает телефон.

ЛЕНА. Сережа, это важно…
СЭР. Понимаю, важно. Ты сейчас пойди, проследи за бомжом. Что-то он смело пошёл в ванную…
ЛЕНА. Да, и сказал сразу – на втором этаже …
СЭР. Вот-вот, как будто всё знает.
ЛЕНА (испуганно). Вдруг это жулик? У нас в поселке один такой коров воровал. Представляешь? Прикидывался ветеринаром, а сам – раз – и увел корову со двора. Где потом ее искать?
СЭР (не слушая, занят своими мыслями). Где, где? В колбасе.
ЛЕНА (с недоумением). Какой?
СЭР. Говяжьей. Ты думаешь, что он жулик? Возможно, возможно, аферист… Иди за ним, смотри, что будет делать, в какие комнаты заглядывает. Главное, чтобы он тебя не заметил.
ЛЕНА (шёпотом). Всё, побежала.

Лена уходит, звонит телефон, Сэр отвечает.

СЭР. Да, мама. Это я! Что? (Вполголоса в сторону.) Тебя еще здесь не хватает! Мама, это не тебе. Не тебе! Тебя мне вполне хватает. Говорю, хватает мне тебя в избытке! Пожалуйста, не приезжай. Я сам разберусь. Я знаю, что на алтарь моего счастья ты положила свою жизнь. Знаю! (Отключает телефон, говорит иронично.)  Только моё счастье ты опутала банковской лентой для жирных банкнот. И я теперь, как муха на липучке: суечусь, но не отклеиться… (Изображает муху.) Ж-ж-ж-ж…
Входит Дворецкий, несет небольшой чемодан.

ДВОРЕЦКИЙ. С вашего разрешения, я отнесу чемодан на второй этаж.
СЭР. Хорошо. И пусть … Эдуард Эдуардович переоденется.
ДВОРЕЦКИЙ. Я передам ваше пожелание.
СЭР. Как ты думаешь, этот человек псих или мошенник?
ДВОРЕЦКИЙ. Мне трудно судить. Его поведение, безусловно, можно назвать эпатажным, противоречащим принятым нормам, Сэр. Однако если принять во внимание некие обстоятельства, о которых здесь упоминалось, то складывается весьма логичная картина происходящего, Сэр. Особо стоит отметить, Сэр, что Эдуард Эдуардович представил, хоть и копии, но документы, указывающие на его право владения…
СЭР (с раздражением прерывает). Хватит! Такое ощущение, что напился прокисшего кефира. Уйди с глаз!
ДВОРЕЦКИЙ. Как вам будет угодно, Сэр.

Дворецкий уходит. Сэр нервно ходит по комнате, вертит телефон в руках.

СЭР. Ну, давай же, звони! Звони! Кто такой Репнин? Какого дьявола ему надо?  (Звонит телефон, Сэр отвечает.) Есть информация? (Говорит неестественно бодро.) А-а, это ты. Привет, дружище. Золотой ты мой человек! Извини, не посмотрел, кто звонит. Нет, всё отлично! О какой информации спрашивал? (Смеется.) Жду, когда мне сообщат, что моя зелень заколосилась. Что? Слухи обо мне ходят? (Натянуто смеется.) Ну, на то они и слухи, чтобы ходить, летать и тревожить праздные умы. Как ты сказал: Репнин? Первый раз слышу эту фамилию. Эдуард Эдуардович? Понятия не имею, кто такой. Не забыл, завтра вечеринка? Конечно, и французское шампанское для дам. Будь здоров, до завтра! (Отключает телефон.) Чихнуть не успеешь и тут же из-за угла: «Не пора ли, уважаемый, заказать вам некролог в золотой рамочке?». М-да, хороши друзья-приятели, готовые придушить без наркоза.

Приходит Лена.

ЛЕНА (заговорщическим шёпотом). Сережа, проследила. Этот прямо в ванную пошел. Потом дворецкий с чемоданом.
СЭР. Тебя не видели?
ЛЕНА. Не, я в нишу за занавеской спряталась. Дворецкий чемоданчик в ванную занес, а вышел с одеждой этого. Наверное, выбросить собирается. Одежду, в смысле, а не этого.
СЭР. Молодец, Линка. Ты – настоящий друг.
ЛЕНА. Давай, еще послежу?
СЭР. Не надо. Ты говорила, что в посёлке жила?
ЛЕНА. Ну да, и школу там закончила.
СЭР. А как же папа – профессор?
ЛЕНА (вздыхает). Теперь-то уж чего, можно и признаться… Папка водитель автобуса, а мама – продавец в нашем магазине.
СЭР. А посёлок как называется?
ЛЕНА. Нижние Чубурки.
СЭР. Вот так поворот. Светская львица из Нижних Чубурков. Тех, кто там живет, как называют: нижними чубуреками?
ЛЕНА. Так и знала! Конечно, когда ты родился в устрицах и шоколаде, можно смеяться над поселковыми девчонками! Думаешь, сладко мне там жилось? Сладко? А в Москве, думаешь, лучше было? Приехала, никого не знаю. Только эта работа моделью с утра до ночи. С ног валишься, а надо улыбаться, улыбаться, улыбаться! К концу дня уже не улыбка, а оскал гризли.
СЭР. Извини, Лина. Нервничаю. Извини.
ЛЕНА. Ладно, чего уж там…
СЭР. Ты сразу после школы в Москву приехала?
ЛЕНА. Не, на повара сперва выучилась. В столовке работала, а девчонки говорят: «Что ты с такой красотой в нашей дыре сидишь? Езжай в Москву, моделью станешь». Я и поехала. Папка орал, не пускал. А мама говорит: «Езжай, доча, хоть жизнь посмотришь.» Вот, посмотрела…
СЭР. Посмотрела…Похоже заканчивается наше безбедное существование. Жалко дом покидать…
ЛЕНА. Жалко… Здесь такая грациозная мебель. Мне в жизни больше такой не увидеть…
СЭР. Что делать будешь?
ЛЕНА. Домой поеду. В столовку вернусь. Представляю, как папка орать будет…
СЭР. Почему? Радоваться должен, ты же вернешься.
ЛЕНА. Ну… Аленка, мол, пригульного ребенка в дом притащила...  Замуж меня никто не возьмет…
СЭР. Алёнка – твоя сестра?
ЛЕНА. Я – Алёнка… Лена, то есть…
СЭР. Лина, какая Алёнка? Какой ребенок? О чем ты? (Звонит телефон, Сэр отвечает.) Да, слушаю. Точно всё проверил? Да, - Репнин Эдуард Эдуардович. (Усмехается.) Ну, вряд ли он владелец банка. Весьма странный тип… Звонят все, интересуются, как дела?  А говори, что всё прекрасно и вечеринка завтра состоится. (Смеется.) Представляю их физиономии, когда приедут сюда. Ладно, иди домой. Нет, больше ничего не надо, спасибо. Созвонимся.

Сэр отключает телефон.

ЛЕНА. Что сказал?
СЭР. Представляешь - ничего! Абсолютно ничего неизвестно об этом Репнине. Да, ты что-то говорила… Отец орать будет...
ЛЕНА (взволнованно). Сережа, я не навязываюсь, я понимаю… Я поэтому и хотела, чтобы ту шкатулку мы пополам поделили. Мне вот так домой возвращаться без денег и с животом… А так хоть деньги будут… Я в столовку свою пойду работать. Заработаю… Но потом, когда малыш родиться, мне не справиться… Да и папка меньше будет орать, если деньги у меня будут. Может, не пополам, но хоть что-то…
СЭР. Кто родится? У кого?
ЛЕНА. Сережа, я беременная…
СЭР (ошарашенно). От кого?
ЛЕНА. От тебя, от кого еще?
СЭР. От меня? Это как?
ЛЕНА. Совсем дурак, что ли?
СЭР (повторяет, пытаясь осознать). Я беременная… Я беременная… У меня ребенок…
ЛЕНА (испуганно). Сережа, ты что? Это я, а не ты.
СЭР. Ага, ты… Ну, да, ты. А я же… отец получается?
ЛЕНА. Я знаю, ты не женишься на мне. Как говорит моя бабушка: «В приданное, Алёнка, получишь комариную плешь и лопухи у забора». Ты вон какой!.. Разве я ровня тебе? Я не жалуюсь, нет… Так сложилось… Я потому и хотела деньги…хоть что-то…
СЭР (печально, обхватывает голову руками). Плешь… Плешь… Я – комариная плешь. Я – неровня. Даже работу не найду…

Лена достает из запазухи купюры и подает их Сэру.

ЛЕНА (решительно). Вот что! Держи.
СЭР. Что это?
ЛЕНА. Пятьдесят тысяч. Тут, конечно, меньше, ну, почти пятьдесят.
СЭР. Откуда?
ЛЕНА. Прячь, прячь! Чего сидишь? (Распихивает Сэру деньги по карманам, оглядываясь.)  Давай быстрее, пока никто не видит! А то еще этот (Показывает на второй этаж.) лапу наложит! Мало ему твоего дома! У нас в поселке у одного деда бык с такой мордой был! У, гадючий! Всех бодал! Но ничего, зарезал его дед и на базаре мясо продал. А думала-то, небось, эта бодливая скотина, что весь поселок в страхе держит. Бог не Тимошка, видит немножко. Бабушка так говорит.
СЭР. Откуда у тебя деньги?!
ЛЕНА. Тихо! Не кричи! Цацки это, что я купила.
СЭР. А в шкатулке что?
ЛЕНА (хихикает, продолжает распихивать купюры). Ой, бимзесмен! Я купила, потом копию сделала, а потом настоящие в ювелирку обратно отнесла. Денежку и вернули.  В шкатулке стекляшки лежат. Не поеду же я домой с бриллиантами, где мне их там носить? На огороде или в столовке?
СЭР. Как же ты с ребенком? И отец твой?
ЛЕНА. Та ничего. Поорёт папка и успокоится. Он же меня любит. А я… я привычная, справлюсь! Это тебе трудно будет, а я – не пропаду. Ты не горюй. Всё будет хорошо. (Осматривает Сэра.) Ну, всё, ничего не видно.
СЭР (задумчиво). Хо-ро-шо…

Быстро входит Анна.

АННА. Сережа, что происходит?! Почему о тебе ходят жуткие слухи?! Мне оборвали телефон! Каждая кикимора считает своим долгом…
СЭР. Мама, я разорён.
АННА. Глупости не говори! Нашел время шутить!
СЭР.  Сообщаю вторую новость: я женюсь.
АННА. Господи! Наконец! На ком?
СЭР. На Алёнке.
АННА. Так-так-так… Кто такая Алёнка? Дочь Анатолия Михайлович, директора банка?
СЭР. Нет
АННА. Ой! Самого?! (Показывает рукой вверх.)  А как же эта? (Как бы незаметно указывает на Лину.) Впрочем, не наше дело.
СЭР (иронично). Этакая досада, но не «самого».
АННА. Устроил мне американские горки: то разорен он, то жениться непонятно на ком!
СЭР. Главное, мне понятно.
АННА. Всё тебе смешочки! Не трепи нервы и так уже таблетками завтракаю, обедаю и ужинаю.
СЭР. Никаких смешочков, я серьезно. И еду жить в Нижние Чубурки.
АННА. Куда?! В какие Чбрки?
СЭР. Нижние Чубурки, поселок, Лена оттуда родом.
АННА (саркастически). Ну, и где эти Чубурки?
СЭР. Не так далеко от Москвы.
АННА. Два лаптя по карте? Прекрасный выбор!  Кстати, кто такая Лена? Откуда она взялась?
ЛЕНА. Эвелина – мой это псевдоним, его мне дали, когда работала моделью, а настоящее имя – Лена.
СЭР (с нежностью). Алёнка, Алёнушка… Такое тёплое имя.
АННА. Серьезно? Ты с ума сошел! Сошел с ума!  Нет! Я не позволю! Нет!
ЛЕНА (Сэру). Не надо, Сережа… Мама против…
Лена отходит в сторону.
АННА. Вот видишь?! Она сама говорит: не надо! Одумайся, сын! На ком ты собрался жениться? На ком? Глаза у тебя есть? Она же говорит: хфорточка и коклетка!
СЭР. Звучит очень мило.
АННА (заламывает руки). Боже! Какая трагедия! Трагедия! Мой сын лишился разума! (Снимает портрет со стены, поднимает над собой, как икону.) Заклинаю тебя именем отца! Его памятью! Его заслугами! Он не пережил бы этого! Ты понимаешь, что довел бы отца до инфаркта своими идиотскими выходками?
СЭР. Так папа много лет назад… того… скончался.
АННА. Какая разница! Посмотри ему в глаза! Посмотри и, если у тебя повернется язык, скажи отцу, что собираешься жениться! Я думаю, если у тебя есть сердце, то ответ ты услышишь. И с его мнением я согласна.
СЭР (с иронией). Мамочка, а то, что я разорён не надо папе рассказать?
АННА. Деньги, мой мальчик, можно заработать, а женитьба – эпическое, поворотное, судьбоносное, в конце концов, решение. (Всхлипывает.) Может ли такое быть, что моё дитя отдаёт себя в руки «коклетке»? Возможно ли, что моё дитя едет в какие-то там Чубруки?
СЭР (иронично). Нет ничего невозможного в этом мире. Смирись, мать!
АННА (Лене строго). Подойди ко мне.  (Лена подходит.) Глядя в глаза мне и моему мужу, скажи: какую аферу ты задумала? Зачем тебе всё это? Говори правду!
ЛЕНА. Вы, пожалуйста, не махайте портретом, а то я не знаю, куда смотреть.

Анна перестает размахивать портретом.

АННА (Сэру).  Ты слышишь, она говорит: «Махайте!». Чудовищно! Махайте! (Лене.) Говори! Мой муж и я слушаем тебя!
ЛЕНА. Я люблю вашего сына.

Сверху спускается Репнин. На нём то же пальто, на голове та же шляпа, которую он натягивает поглубже на голову. Вся одежда приведена в более- менее пристойный вид.

РЕПНИН. О, вечеринка в самом разгаре. Шампанское, кажется, уже открыли.
АННА (в полнейшем замешательстве). Сергей, кого ты притащил в дом?!
СЭР. Такие сами приходят.

                Действие второе
                Сцена первая

Та же гостиная. Репнин спускается с лестницы, в руках у него чемоданчик. Анна держит портрет.

РЕПНИН (Анне, несколько изменив голос). Добрый день, мадам. Приношу мои глубочайшие извинения за прерванную беседу.
АННА (растерянно). Вы кто?
РЕПНИН. Отрадно видеть, что ваш усопший супруг принимает живое участие в жизни семьи.
АННА. Что за вздор?
РЕПНИН. Разве нет? Я слышал, что вы интересовались его мнением в брачных вопросах и даже согласились с ним.
АННА (растерянно). Откуда вы это взяли?
РЕПНИН. Мадам, мною сделано открытие: материнскую любовь можно измерять в децибелах. Пришлось стать невольным свидетелем, как звуковые волны вашего негодования захлестнули второй этаж.
АННА. Какого лешего вас туда понесло?
РЕПНИН. После длительного путешествия во времени был вынужден совершить обряд омовения, дабы очистить себя от двадцатилетних обид, горечи и тоски. Вы знаете, удалось. (Смотрит на свои ноги.) Прошу меня простить. Невозможно серьезно беседовать с дамой в то время, как из штанов торчат босые ступни.  (Садится на диван, открывает чемоданчик, достает туфли и обувается. Ботинки остаются стоять у дивана. Говорит иронично, как бы сам себе.) Странная вещь - этикет. Явись к женщине в спальню обнаженным, но в туфлях – сочтет идиотом. Приди на званный прием в смокинге и босиком – тоже! Вывод однозначный: обувь управляет судьбами.

Репнин поднимается с дивана.

АННА (гневно глядя на Репнина, передает портрет Сэру). Ну-ка, подержи папу!
(Подходит к Репнину и срывает с его голову шляпу.) Как чувствовала! Не зря сегодня приснилась рыба, и морда у нее наглая была! Хамски наглая! Вот и не верь после этого снам! Явился…

Шляпа остается в руках Анны. Она то ее мнет, то нервно похлопывает ею, то размахивает.

СЭР (Лене). Ты что-то понимаешь?
ЛЕНА. Не-а.
РЕПНИН. Не вижу радости от встречи.
АННА. Я?! После стольких лет?! Мерзавец!
РЕПНИН. Не пора ли представить меня сыну?
АННА. Нет.
СЭР. Мама, ты его знаешь?

Анна некоторое время в замешательстве молчит.

АННА. Это… это…
СЭР. Кто?
АННА. Твой отец…
СЭР (указывая на портрет). А это кто?
АННА. Тоже… папа…
РЕПНИН. Только улучшенная версия, сынок. По мнению твое матери.
СЭР. Мама, ты же говорила, что отец умер…
РЕПНИН (иронично). Покинувшие бренную землю начинают обладать достоинствами, которых у них не было при жизни. Кстати, усы, по всей видимости, отрасли у меня уже после мифической кончины. Но приятно, что в этом доме я не забыт.
ЛЕНА (указывает на Репнина, говорит Сэру). А вы похожи.
АННА. Как ты смел? Как ты смел явиться? Что тебе надо? Денег? Совсем опустился. Пришел выпрашивать на выпивку… Какой стыд…
РЕПНИН. Скорее спустившийся (Кивает на лестницу, по которой спустился.) с небес.
АННА (внимательно осматривает Репнина). Впрочем, да. Туфли не из дешевых… Деньги не нужны, значит…
РЕПНИН (иронично). Полностью согласен впервые за бог его знает сколько лет.
АННА. Всю жизнь ты был… был…

Анна, не находя слов, размахивает руками, пытаясь объяснить свою мысль.

ЛЕНА. Поэт – в душе и самодур – в жизни.
АННА. Паяцем он был и остается!

Анна натягивает Репнину его же шляпу на голову.

СЭР (с сарказмом). Мама, а первого папу ещё мне держать?
АННА (устало). Выброси к чертям. Ненавижу этот портрет. Таращится, таращится, хоть бы моргнул!

Анна выхватывает портрет и бросает его в угол комнаты. Входит Дворецкий.

ДВОРЕЦКИЙ. Подавать обед?
ВСЕ. Нет!
ДВОРЕЦКИЙ. Как будет угодно.

Дворецкий кланяется и выходит.

СЭР (гневно). Кто-то мне может объяснить, что происходит? (Репнину.) Почему я должен верить, что вы – мой отец? Где вы были все эти годы? Мама, ты уверена, что он не бомж, не сумасшедший или не авантюрист?
РЕПНИН. Только не это. Я законопослушный гражданин с прекрасной биографией, озаренной лучами моей скромности. Кстати, твоя матушка провела опознание моей личности, так что не сомневайся, я – отец.
СЭР (иронично). Тогда позвольте полюбопытствовать: какая произошла ботаническая мутация, что Репнин превратился в Репку? Я не силен в биологии.
РЕПНИН. Разве не чувствуется единый корень?
СЭР. У меня впечатление: судьба сыграла со мной в подкидного дурака: то ли меня подкинули, то ли фамилию.
ЛЕНА. Вот именно! Имейте совесть! Не семья, а огород: папа-репка, мама-репка, дети – тоже репки. Хоть на базаре торгуй.
РЕПНИН. Подробнее тебе расскажет мать. Ведь так, дорогая?
АННА. Я?! Хочешь, чтобы я?..
РЕПНИН (Анне). Понимаю, весьма неприятно, когда из шкафа вываливаются скелеты, но гораздо досаднее то, что они оказываются живыми и требуют объяснений.
АННА. Наглец! Каков же ты наглец!
ЛЕНА (с восхищением). Как в сериале…
РЕПНИН. Репка – моё школьное прозвище. При разводе…
АННА. Молчи! Я сама всё расскажу сыну! Всё!
РЕПНИН (удобно усаживается). С удовольствием посмотрю театр одного актера. Только помни, сынок, театр – это искусство, и оно создается безудержной фантазией автора и жаждой оваций.
СЭР (саркастично). Я в курсе.
АННА (через небольшую паузу). Мы развелись, и твой отец настоял, чтобы ты и я носили эту фамилию…

Пауза.

РЕПНИН. (иронично). И всё? Конец истории?
СЭР. Почему развелись?
АННА (нервно). Твой отец изменил мне. Мы развелись. (Репнину.) Достаточно?
РЕПНИН (подходит к Анне, приобнимает ее). Годы не властны над тобой, любимая. Ты всё также же тверда в своих заблуждениях.
СЭР (обреченно). Лучше бы я сиротой родился.
ЛЕНА (Сэру возмущенно). Балбес! Ну, балбес, разве можно так говорить?!
АННА. Сиротой?!
РЕПНИН. Довели мужика…

Сэр хватает Лену за руку и тащит за собой, собираясь уйти.

СЭР. Не семейка, а пожар в конюшне! Хватит!  Ленка, едем в твои Нижние Чубурки! В столовку пойду сторожем работать.
АННА (ахает). Господи, хотя бы они были Верхними! Я, может быть, пережила бы это….
РЕПНИН (иронично). Сергей, ты полагаешь, что здравый смысл прячется за углом столовой? Думаю, тут и двухстволка сторожа не поможет.
ЛЕНА (Сэру). Да погоди, успеем. Хочу посмотреть, чем всё закончится. Сядь!

Лена усаживает Сэра. Возникает небольшая пауза.

АННА (грустно). Что уже сейчас вспоминать… (Идет к портрету, поднимает его.) Заплатила я за него безумные деньги…
РЕПНИН. Тебя обманули.
АННА. Я знаю. За усы пришлось доплатить…
РЕПНИН. Хвала богам! Ты прозрела.
ЛЕНА (Сэру). Он говорит, как ты: «Хвала богам». Точно твой отец. Живой.

Входит Дворецкий.

ДВОРЕЦКИЙ. Извините, что прерываю беседу, подавать обед?
ВСЕ.  Нет!
ДВОРЕЦКИЙ. Как будет угодно.

Дворецкий выходит.

АННА (печально). Когда мне сообщили об измене, я клокотала вулканом.
РЕПНИН. О, да! Стихийное бедствие казалось бесконечным.   Я был погребен и не слышим под слоем пепла сплетен.
АННА. В итоге я предложила развод и потребовала отдать мне весь бизнес.
РЕПНИН. Я согласился при условии, что ты, Сергей, и твоя мать изменят фамилию на Репка.
АННА. Ты и здесь попытался меня оскорбить!
РЕПНИН. Ни в коем случае. Я думал, это тебя остановит, и ты откажешься от развода.
АННА. Я хотела стабильности для сына. А что я слышала вокруг себя? Насмешки, хихиканье за спиной и сплетни! Такое унижение! Как я мечтала увидеть тебя раздавленным и потерявшим всё!
РЕПНИН. Я очень старался, чтобы мой нынешний вид тебя удовлетворил полностью. (Снимает пальто, под ним – приличный костюм. Пальто аккуратно сворачивает и кладет на стул). Жаль даже расставаться, в нем я чувствовал себя свободным. Но, увы, условности…Придется соблюдать политес.
АННА (с вызовом). Бизнес, между прочим, не прогорел.
РЕПНИН. Ты управляла бизнесом, как пьяный кучер, не замечая, что колеса отвалились. Когда телега разбилась, на обломки ты посадила сына.

Анна плачет.

СЭР (неуверенно). Всё в хлам, и я свободен?  (С нарастающим ликованием.) Боже правый, какое счастье быть банкротом!  Будто после заключения вырвался на свободу! (Начинает танцевать с Леной.) У нас впереди вольная жизнь! Ленка, ты понимаешь? Ты понимаешь это?
ЛЕНА (с сомнением). Кажется, понимаю…
АННА (Репнину). Почему сейчас, именно сейчас ты появился? Не год назад? Не пять лет?
РЕПНИН. Я увидел, что вы, как пассажиры «Титаника» вместо того, чтобы садиться в шлюпки, торговались с официантом из-за сорта икры. Мог ли я позволить близким людям утонуть в водовороте долгов? Ведь, я – единственный из вас, кто умеет плавать в ледяной воде банкротства. Но вижу, что стол к обеду еще не накрыт, а как говорит мой философствующий приятель: «Хорошо прожаренный кусок мяса способен усмирить и строптивый дух, и бунтующий желудок». (звонит в колокольчик. Входит Дворецкий.) Будьте любезны подать нам обед.
ДВОРЕЦКИЙ. Слушаюсь.

Дворецкий выходит, все рассаживаются вокруг стола.

АННА (Сэру). Сынок, ты решил уехать с Леной? А как же я? Я остаюсь одна… Всё рушится…
СЭР. У тебя есть бойфренд. Почему одна?
АННА (с горькой иронией). Мой бойфренд - мыльный пузырь, который я сама надула от скуки и страха перед одиночеством. Нет его.
СЭР. Неожиданно. Всё было так натурально. Твои подружки извели меня. Почему мне ничего не сказала?
АННА. Что я должна была сказать? Дорогой сынок, твоя мать — цирковая клоунесса, наряжающаяся в блёстки, скрывая свои дыры. А этот бойфренд... мой фокус — «исчезающий кавалер». Я его придумала от скуки и одиночества. Легче играть вдову с поклонником, чем признаться, что по вечерам самые душевные разговоры у меня с умной колонкой о завтрашней погоде…
СЭР (смеется). Я не предполагал, что и моя любимая мама авантюристка.
РЕПНИН. Ты не знал ее в молодости. Это был адреналин, облитый скипидаром.
АННА. Скипидар выветрился… хотя… адреналин еще временами булькает.

Входит Дворецкий, в руках у него поднос с закусками и столовыми приборами, которые он расставляет на столе.

ДВОРЕЦКИЙ. Приятного аппетита. Горячее подам через минуту.
СЭР. Благодарю вас.

Дворецкий выходит.

РЕПНИН. Приступим к трапезе. Отобедав, я готов сделать еще несколько интересных заявлений.

СЭР (Репнину). После возвращения блудного отца, могу ли вернуть себе свою фамилию Репнин?
ЛЕНА. Да, да, мне тоже не хотелось бы увеличивать грядку репок.
РЕПНИН. Добро пожаловать в династический хаос, сын.

Входит Дворецкий, вносит клош. Ставит его на стол. Поднимает крышку, на блюде лежат бумаги.

ДВОРЕЦКИЙ. Как и обещал: горячее.
АННА. Что это?
ДВОРЕЦКИЙ. Бумаги, которые здесь демонстрировал господин Репнин – фальшивка. Истинным владельцем фирмы, дома и прочего имущества, принадлежащего госпоже и господину Репки, являюсь я. Перед вами подлинные документы, подтверждающее мое право владения всем вышеперечисленным.

Репнин берет документы и изучает их. Легкая улыбка появляется у него на лице. Сэр так же смотрит бумаги.

РЕПНИН. Горячее превосходно! А ваш выход был не лишен выдумки и изящества. Браво, мой друг! Браво!

Репнин выходит из-за стола и приобнимает за плечи Дворецкого. Дворецкий стряхивает руку Репнина.

ДВОРЕЦКИЙ. Позвольте заметить, я не нуждаюсь в вашем одобрении. Ознакомьтесь с документами.
РЕПНИН. Нет нужды, голубчик. Я готов вам поверить на слово. Что вы хотите сейчас?
ДВОРЕЦКИЙ. Мне бы хотелось, чтобы вы в ближайший час освободили дом.
РЕПНИН. Как же мебель, личные вещи и прочее?
ДВОРЕЦКИЙ. Личные вещи можете забрать, но всё, что есть в доме – моя собственность.
АННА (Дворецкому). Мерзавец! Каков мерзавец!
РЕПНИН. Как я заметил, в документах сказано, что все вещи должны оставаться на своих местах. Верно?
ДВОРЕЦКИЙ. Безусловно.

Репнин поднимает портрет и вешает его на стену.

РЕПНИН. Вы имеете возможность лицезреть сей шедевр ежедневно. И, кстати, рекомендую пальму поливать исключительно коньяком. Как говаривал мудрец из бочки: «Всё меняется в этой жизни, кроме дурных привычек».
ДВОРЕЦКИЙ (нервно). Репнин, ты – фигляр! Прекрати умничать!
РЕПНИН. Голубчик, нервы никого ни до чего хорошего не доводили. От них одни неприятности.
ДВОРЕЦКИЙ. Я готов немедленно вызвать вам такси.
РЕПНИН (смеется). Слуга останется слугою, хоть мантию нарядь. Природу, мой друг, не исправить даже нотариально заверенными документами.
ЛЕНА. Нарядь - в смысле наряди?
РЕПНИН. Совершенно верно.
ЛЕНА (тихо Репнину, кивая в сторону Дворецкого). У, как своими мозолями сверлит!
АННА. Как я была слепа! Я поняла! (Дворецкому.) Именно ты мне рассказывал об изменах мужа! Ты говорил, что он приводит сюда женщин! Именно ты мне показывал якобы забытые ими чулочки – платочки. Ты разрушил мою семью!
ДВОРЕЦКИЙ. Виновен не я, а ваша ревность, которой я лишь вовремя подавал необходимые ей блюда.
АННА. Негодяй!
СЭР (Дворецкому). Как ты смог влезть в мои счета?
ДВОРЕЦКИЙ (Сэру). Щенок, даже твоя девка могла открыть сейф, а с мамашей вы имели полезную для меня привычку – работать дома и никогда не отключать компьютер.

Сэр вскакивает с места с намерением ударить Дворецкого.

СЭР. Алёнка – моя жена! Не смей в таком тоне говорить о ней!

Дворецкий пытается отмахнуться от Сэра. Лена хватает крышку от клоша и подбегает к ним. Трясет крышкой перед лицом Дворецкого.

ЛЕНА. Ты, вошь на палочке, только тронь моего мужа, я тебя пришибу!

Репнин останавливает Сэра и Лену.

РЕПНИН. Остыньте, дети. Если вам показалось, что Фортуна скорчила гримасу, - вполне возможно, она собирается весело расхохотаться.
АННА (Дворецкому). Но почему? За что ты нас ненавидишь?
ДВОРЕЦКИЙ (с холодной усмешкой). Вы спрашиваете «за что»? За то, что я вытирал лапы вашему псу, в то время как вы обсуждали, какую яхту купить!
АННА (с недоумением). Псу? Но он умер несколько лет назад…
ДВОРЕЦКИЙ. За то, что убирал ваш мусор, физический и моральный! За каждый ваш грязный секрет, за каждую вашу слабость. За те самые платочки и чулочки, что я тебе подбрасывал, а ты так жадно хватала и заглатывала эту приманку! Ты жила не в своём доме, а в моём кукольном театре. И была моей лучшей куклой.
АННА. Я кукла?! Может, наивная дура, но не кукла! И тем более, не сейчас!
ДВОРЕЦКИЙ. Я был лишь тенью этого дома. Но тенью, которая всё видела и всё помнила. И однажды я понял: я, тень, управляю вами больше, чем вы сами. Так почему бы тени не занять место у огня? Это моя плата за все годы молчания. И это не ненависть, это гораздо больше. Это холодный расчёт.
РЕПНИН (иронично). Но тень – лишь порождение чего-то большего. Не так ли, дружочек?
ДВОРЕЦКИЙ (жёстко). Менее чем через час вам необходимо освободить дом. Я советовал бы поторопиться.
АННА. С места не сдвинусь!
ДВОРЕЦКИЙ. Как вам будет угодно. Я уйду, но вернусь с полицией.  Ознакомьтесь с описью имущества, находящегося в доме. Если что-то пропадет, вас ожидают самые неприятные последствия.

Дворецкий передает бумагу Репнину.

РЕПНИН. Похвально, что столь скрупулёзно вы подошли к составлению описи.
ДВОРЕЦКИЙ. Не ёрничай, Репнин. На всякий случай сообщаю, что у меня несколько экземпляров.

Дворецкий забирает бумаги о праве владения домом со стола и выходит.

АННА (устало). Вернуться бы в детство, в родную деревеньку Калачи. Сидеть бы перед калиткой на лавочке с котёнком на руках. Он теребит тебя лапками и покусывает малюсенькими зубками. Мимо мальчишки на великах гоняют. А ты смотришь на речку – и так хорошо на душе…тихая светлая радость…
ЛЕНА. Так Калачи рядом с нашим поселком! Ой, а какой хлеб там пекут! Какие бублики и калачи! Запах стоит на всю округу.
АННА. Ехать некуда. Родительский дом, наверное, уже развалился. Столько лет прошло.
ЛЕНА. Ничего, ничего! Был бы фундамент. Восстановить можно. И папка поможет, и Сережа. Мужики рукастые найдутся!

Анна благодарно улыбается и кивает головой.
РЕПНИН. Аннушка, с домом пришлось провести переговоры. Я убедил его, что протекающая крыша - дурной тон, а вид покосившегося забора – оскорбителен. Мы пришли к соглашению, что внешне он выглядит милым раритетом. Внутри - современное обиталище, если не богов, то, по крайней мере, приличных людей, предпочитающих сухие носки и работающие розетки.

Анна подходит к Репнину.

АННА. Прости меня, прости за всё…
РЕПНИН. Кто старое помянет, у того проблемы со зрением, так ведь? (Поворачивается к Сергею и Лене, его тон становится более наставительным, но с привычной иронией.) А теперь, дети мои, подумайте о продолжении нашего рода. Я хочу, чтобы мои внуки познавали мир через сбитые коленки и заусеницы на пальцах. Детство должно быть босоногим, пахнущим речкой, полем и дымом костра. Без этого, как говаривал мой друг Диоген, «из них вырастут не люди, а тонконогие бездельники с душами, спящими в бархатных пелёнках».
СЭР. Месяцев через семь потомок нашего рода оповестит мир радостным воплем.
РЕПНИН. Вот это по-нашему! Но у меня есть еще парочка дел и если Аннушка согласится, то после их завершения мы едем в Калачи.
АННА. Мы едем в Калачи! К чёрту всё прошлое! К чёрту мыльные пузыри и всю мишуру! Давайте, собираться.
РЕПНИН. Не торопись. Запомни: спешка – враг удовольствия и трезвых решений. Сергей, ты на завтра назначил вечеринку?
СЭР. Да, но…
РЕПНИН. Вот и сыграем свадьбу.
ЛЕНА. Но как… мы же через час должны…
РЕПНИН. Дорогие мои, есть еще несколько неоплаченных счетов за ту, прошлую жизнь. Мне не хотелось бы, чтобы судьба, изображая судебного пристава, потребовала оплату тогда, когда мы об этом забудем.

Вбегает Дворецкий, потрясая документами. От охватившей его ярости он не сразу может говорить, захлебывается словами.

ДВОРЕЦКИЙ. Пр… Проходимец! М-М-Мошенник! Интриган! Репнин, ты – вор! Вор!
РЕПНИН. Приятель, я вижу, как от праведного негодования сотрясается твой желчный пузырь. Умоляю, побереги его - в наши годы это одна из последних цитаделей, хранящих хоть какую-то жизненную жидкость.
ДВОРЕЦКИЙ. Интриган, ты украл у меня всё! Всё! Ворюга!
РЕПНИН. Удивительно, как люди пренебрегают тем, что им сказали. Я деликатно намекнул, что подлинники документов предпочитают тишину моего сейфа. Это первое. (Делает театральную паузу, наслаждаясь моментом.) И второе. Украсть у вора, разве не благородный поступок? Тебе, мой друг, стоит меня поблагодарить. Ты избежал не только публичного позора, но и бесплатной баланды. Хотя, должен заметить, твоя собственная невнимательность сыграла тебе на руку куда лучше любого адвоката.
ДВОРЕЦКИЙ. Баланды?! Адвоката?!
РЕПНИН. Когда ты с таким рвением подписывал все документы на перевод активов, не показалось ли тебе странным, что последней инстанцией, утверждающей каждую сделку, был скромный «Банк Эр-ЭР»?
ДВОРЕЦКИЙ. ЭР-ЭР?! Это твой банк? Эдуарда Репнина?!
РЕПНИН. Абсолютно верно. Любезный, ты не грабил, а бережно нёс все сбережения в мой личный сейф.  Ты не был гениальным мошенником. Но как усердный клерк в отделе по сбору моего утраченного имущества - был великолепен! (Саркастически.) Кстати, ты уволен.
ДВОРЕЦКИЙ. Аферист! Верни! Верни мне всё! Всё моё! Моё…

Бросается на Репнина, Сэр хватает Дворецкого, обездвиживая его.

АННА. Не смей повышать голос на моего мужа, червяк!
ЛЕНА. Да, червяк!

 Дворецкий обессилено обмякает в руках Сэра.

ДВОРЕЦКИЙ. Это всё… всё, что у меня было…

Сэр отпускает Дворецкого. Репнин берет пальто и башмаки, стоящие у дивана, и отдает их Дворецкому.

РЕПНИН. Возьми. Пригодится в твоей новой жизни.
Дворецкий отталкивает Репнина, достает из кармана шкатулку с фальшивыми драгоценностями и швыряет её.

ДВОРЕЦКИЙ. Это ты держи! Она (Показывает на Лену.) воровала не меньше моего, но этому остолопу (Указывает на Сэра.) подсовывала стекляшки вместо бриллиантов, за которые он платил! Он платил за фальшивки! Фальшивки!

Лена и Сэр смеются.  Сэр вынимает из карманов деньги и бросает их вверх.

РЕПНИН. (с легкой усмешкой, подавая пальто). Возьмите, прошу вас. В кармане вы найдёте дарственную на скромную квартирку. Как говаривал мой дружище Диоген: «Лучше быть первым в собственной хижине, чем вторым во дворце, который тебе не принадлежит». Впрочем, и то и другое — лишь временное пристанище для странствующей души.

Дворецкий, вырвав из рук Репнина башмаки и пальто уходит.

ЛЕНА. А ваш приятель? Он в бочке останется?
РЕПНИН.  В Калачах для него прикуплен домик. Надеюсь, с первым снегом доморощенный философ переберётся под крышу. А там видно будет.

                КОНЕЦ