Встреча старых друзей

 ...Старые друзья крепко обнялись при встрече, затем почти не изменившийся за это время Виктор Шестак, предложил Андрею немного передохнуть:
  - А я тем временем, что-нибудь на ужин сварганю: целый день во рту маковой росинки не было. С утра к одному клиенту на вызов за город мотался, - уточнил Шестак.

Зала и соседняя спальня были завалены теле-видеоаппаратурой, лишь подле дивана и тумбочки, там, где Виктор Шестак отдыхал, было высвобождено небольшое место. Внимание Андрея сразу привлекло несколько лежащих на тумбочке книг. Это были сборник стихов Федора Ивановича Тютчева и знаменитая, в бордовом переплете, «История государства Российского», Николая Михайловича Карамзина. Уже скоро Виктор предложил Андрею отведать холостяцкого ужина. Это была традиционная яишница по кавказски, зажаренная с помидорами и ветчиной, разогретый и разлитый по тарелкам куринный суп, обильно при этом приправленный морковью. От внимания Андрея не ускользнуло, что его товарищ, как в прошлые годы облачен в тельняшку. Еще в семидесятые, Виктор Шестак отслужил срочную на тихоокеанском флоте. Был он крупного, но не грубого сложения, носил темноруссую, слегка вьющуюся шевелюру, а из под густых, выразительных бровей Виктора глядели серые, проницательные глаза. Обладатель этих, по мнению многих женщин, красивых глаз, тем не менее, оставался одиноким, своенравным человеком...

  - На десерт будет чай с клубничным пирогом. Пирог принесла соседка. Подкармливает, - пояснил Виктор. – Ах да,  надо бы за встречу выпить, хотя сам, честно скажу, не увлекаюсь. Вот, уже десять лет стоит нераскупоренный армянский коньяк. Все хранил на крайний случай, - и он извлек из комода бутылку  и два стаканчика.
  - Давай, за дружбу, за удачу! – предложил Виктор. –Закусывай чем Бог послал.
  - Спасибо, - поблагодарил Андрей. – Так говоришь соседка пирогом угостила. Ну и как она?
  - Я ей как-то намекнул, что она не в моем вкусе, но напрасно: по прежнему, время от времени, продолжает баловать меня. Мужа лет пять тому назад схоронила: несчастный случай на производстве.
  - Сколько ей? – поинтересовался Андрей.
  - Твоя ровесница. Обыкновенная баба: заботливая, хозяйственная, но недалекая. Говорит, что все добро на меня перепишет, но мне этой жертвы от нее не надо. Я вполне обеспечен и по-своему счастлив. Ты же знаешь, Андрюха, мне трудно угодить. Да и ты сам, убежденный женатик, попал в непростую ситуацию. Небось, жалеешь, что оторвался от семьи?
  - Ты же знаешь, дело в другом и уехал я по причине неуживчивости с западным образом жизни: не по мне все это. Я очень надеюсь, что жена примет мою сторону и вернется насовсем в Россию.
  - Да, семейное дело непростое, тут в себе иной раз разобраться не можешь, - филосовски заметил Шестак. - Сейчас не девяностопервый, славо Богу, а дветысячипервый. Конечно, многое зависит от президента: какой курс возьмет. Если будем либеральничать, ничего хорошего не выйдет. Не такая мы страна, чтобы под чужих подстраиваться. Русский человек, он ни под какие стандарты не укладывается и душа у него...
  - Интересно, какая у него душа? – поинтересовался Андрей.
  - А хрен знает, какая она у нас! - И Шестак неожиданно рассмеялся. - И все равно, тысячу лет простояли, так почему же мы сейчас должны от своего отказываться, да голову себе пеплом посыпать!
  - Тут ты прав, Витя, - согласился Андрей, подливая коньяку. - Другие мы: внешностью своею на европейца смахиваем, но другие, и азиаты нам не родня. Вроде, как между молотом и наковальней: всем чего-то от нас нужно. Ну, давай Витя, поехали...
   
И друзья разом опорожнили стаканчики с янтарной жидкостью.
  - Говоришь, чего от нас нужно... Известно чего, землицы нашей с ее природными запасами.
  -  Как бы не подавились.
  -  А посему считаю, - немного захмелев, продолжил свою мысль Шестак. - Мы всегда должны уметь постоять за себя: армия нам нужна и флот сильный, вот! И никак не поддаваться этой гнусной пропаганде о всеобщем покаянии. Белогвардейцы и сам царь батюшка тоже далеко не святые были, да и возвращенная религия не может решить всех проблем. Вон, сколько церквей понастроили, а принципиально что-то изменилось к лучшему? Нет! Зато посмотри, сколько вокруг бездомных, брошенных на произвол людей, а проститутки, (прости Господи) так те вообще заполонили. Попробуй в гостинице остановиться, с потрохами съедят! Я тебе говорю, за всем этим стоят корупированные, государственные чины всех мастей и народов: милиция, некоторые депутаты и даже судебные приставы. Ты знаешь Андрей, я крещенный, но как-то больше привык доверять простым житейским истинам,  и в церковь меня не заманишь. То есть я не отрицаю религии, как таковой, и с уважением отношусь к верующим, но не могу простаивать часами, прося у Бога милости. И прежде, при тех же коммунистах, существовали христианские заповеди: ну там не убий, не укради, не возжелай жены ближнего и так далее.
  - Неужели эти новоявленные остолопы со своими демократическими ценностями не понимают, что рубят сук, на котором сидят? Ведь было уже это.
  - Было, но принцип все тот же: обогатиться любым способом, а после меня хоть потоп. Слинять при первом случае, как это сделали некоторые олигархи и прочие мерзавцы. Ты посмотри, ничего нового за эти годы не построено. Так называемые демократы, в массе своей, не народ, а каста имущих. Они с легкостью отвергли прошлое, но расплата придет, и никто им уже не поможет. Они еще пожалеют, - решительно признес Шестак, стукнув кулаком по столу.
  - Слушай Виктор, закуска пропадает, все остыло. Да и коньяку не мешало бы налить.
  - Пожалуй, ты прав, дружище! Где твой стопарь?
   
Выпив и основательно закусив, Андрей улыбаясь произнес:
  - У нас с тобой все, как у русских...  .
  - Это, как? – поинтересовался Виктор.
  - Французы, когда встречаются, все о бабах говорят; немцы про машины; англичане о спорте, а мы – русские, о государстве и о политике.
  - Так давай выпьем за наше государство рассейское: чтоб ему не одну тысячу лет стоять! Иначе, зачем предки наши столько жизней за него положили! – предложил Виктор.
  - Давай! – согласился Андрей.
  - Что-то мне захорошело друже! Былое вспомнилось: родители, друзья старинные, служба на флоте. Эх, мать честная! Какая жизнь отбушевала, какие просторы грезились, перспективы. А считай, большая часть жизни ушла безвозвратно...
  - Сыграй Витя, не томи, - попросил Андрей.
   
В молодости Виктор увлекался игрой на гитаре. Одно время даже в самодеятельности принимал участие, на конкурсах бардов выступал. Благодаря приятному тембру голоса, особой музыкальной одаренности Виктор Шестак был желанным гостем на многих вечеринках.
 
  - Давненько я инструмент в руки не брал, но сегодня, так и быть сыграю.
Подстроив гитару, он прошелся по струнам, а потом тихим, выразительным голосом запел:
      
                О красном вечере задумалась дорога,
                Кусты рябин туманней глубины.
                Изба-старуха челюстью порога
                Жует пахучий мякиш тишины.

                Осенний холод ласково и кротко
                Крадется мглой к овсянному двору;
                Сквозь синь стекла желтоволосый отрок
                Лучит глаза на галочью игру...

В какой-то момент он перестал петь, о чем-то задумавшись, но уже скоро, словно бы стряхнув с себя волну воспоминаний, продолжил:
      
                Обняв трубу, сверкает по повети
                Зола зеленая на розовой печи.
                Кого-то нет и тонкогубый ветер
                О ком то шепчет, сгинувшем в ночи.
      
  - Жаль, что наших женщин рядом нет, - посетовал Андрей.
               
                Не жаль мне лет растраченных напрасно,
                Не жаль души сиреневую цветь..
 
Виктор резко прекратил играть, отложив гитару в сторону.
  - Там что-нибудь осталось? – спросил он, встряхнув своей  не по годам густой шевелюрой.
  - Как раз на посошок!
  - Наливай. Завтра у нас с тобой нелегкий день: ты - к матери поедешь, я в село на вызов. Так, что увидимся только поздно вечером. Ключи знаешь, где лежат.
  - Давай друже!..
 

Полную версию читать здесь: http://proza.ru/2021/05/27/571