23. 11. 2025. Начало легенды Максима Исаева

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Книга 2-я.
(к 50-летию советского 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны», 1973).

Иллюстрация: 1918. Чаепитие Максима Исаева и его квартирной хозяйки, Елены Николаевны, на кухне в квартире элитного дома в Москве. Картинка сгенерирована нейросетью YandexART по заданию автора книги.

23.11.2025. Начало легенды Максима Исаева.


Максим Максимович Исаев, так его именовали с того момента, когда ему поручили выполнение задания нелегальной разведки ВЧК, а на самом деле Всеволод Владимирович Владимиров, всё ещё (до октября 1918 года) семнадцатилетний юноша, но уже опытный чекист, хотел бы волноваться перед тем, как выйти из пролётки московского «ванька» - извозчика, но во-первых, некогда было, - надо было быстро освобождать пролётку, во-вторых, - надо было как-то поблагодарить извозчика за быструю езду, в-третьих, выгрузить из пролётки тяжеленный громоздкий чемодан, сумку полную продуктов, офицерскую сумку на плечевом ремне и, в-четвёртых, - самого себя, одетого в морской бушлат английского моряка кругосветного плавания и в кожаную кепку то ли рабочего, то ли красного командира, то ли чекиста…

Начиналась новая жизнь Всеволода и новая, первая в его жизни легенда в новом образе и облике Максима Максимовича Исаева – молодого человека свободной профессии и свободной жизни, авантюриста и героя, журналиста и коммивояжёра, русского с иностранными манерами и воспитанием. Начиналась легенда-жизнь разведчика нелегала.

Термин «коммивояжёр» существовал и использовался в России до 1917 года. В дореволюционной России коммивояжёры работали в крупных торговых домах и фабрично-заводских предприятиях. Они представляли интересы фирм, заключали сделки и имели соответствующие доверенности. После 1917 года этот термин использовался редко, в основном в литературе или с ироничным оттенком. Вместо коммивояжёров появились специалисты: разъездные торговые агенты, инспекторы, снабженцы и представители внешнеторговых организаций.

Максу Исаеву по заданию разведки предстояло быть представителем какой-то международной организации, поэтому он выбрал для себя этот термин (коммивояжер) чтобы сразу же давать понять всем окружающим, что он «тутошний», свой, послереволюционный, но, одновременно, «тамошний», другой, дореволюционный. Этот термин понравился Исаеву, и он его так и иначе проговаривал про себя, тренируясь в его произношении по разным поводам: серьёзным и ироничным. Правда, для кодового имени этот термин не годился, слишком длинное и трудно произносимое слово. 

Пролётка «ванька» остановилась почти у самого парадного входа в дом № 4 на улице Денежный переулок. Максим Исаев, не спеша, сошёл с коляски, взял в ней свои вещи: большой чемодан и сумки, поставил их на тротуар там, где было суше и не так грязно, и только после этого расплатился с извозчиком. Макс не отдал «ваньку» полтора рубля, на которые они договорились в начале поездки, а заплатил целой «зелёненькой», то есть 3 рубля. Всё таки приехал на Денежную улицу, знай наших!

- Спасибо, барин! – воскликнул извозчик «ванька». – Дай Бог тебе здоровья!

Извозчик слегка хлестнул вожжами свою лошадь, и та резво повезла его пролётку по улице с многозначительным названием «Денежный переулок».

Название этого московского переулка связано с слободой денежных мастеров Государева Монетного двора. Здесь жили и работали гравёры и чеканщики монет. В XVIII веке переулок именовался Покровским — по церкви Покрова. К концу века закрепилось название Денежная улица. Позже переулок носил имена Ермолова, Плещеева (по домовладельцам) и снова Покровский переулок.

Денежный переулок расположен в Москве в районах Хамовники и Арбат, между Большим Лёвшинским переулком и Арбатом. Его протяжённость составляет всего 600 метров. В дореволюционной Москве переулок был населён преимущественно промышленниками, разбогатевшими купцами и фабрикантами. Аристократия предпочитала селиться вдоль Арбата, оставляя переулки менее именитым жителям. Непосредственно перед Первой мировой войной в 1914 году в новых доходных домах здесь поселились заводчики и высокопоставленные военные чиновники императорской Русской армии.

Архитектурный облик Денежного переулка представляет собой уникальное сочетание стилей: ампир первой трети XIX века, эклектика и модерн рубежа XIX–XX веков. В переулке располагались знаковые постройки: городская усадьба Лодыженских — Загряжских — Рукавишниковых, особняк Бройдо (посольство Германии), дом дворцового ведомства, усадьба Павловых. Этот тихий переулок облюбовали дипломаты и дипломатические миссии (посольства). Проживая здесь, хочешь, не хочешь, но надо было соответствовать исторической и современной значимости и характеру Денежного переулка.

Максим Исаев перенёс свой чемодан и сумки к входным парадным дверям, открыл первые двери и удерживая их спиной, поочерёдно занёс свои вещи в парадную.

- Куда прёшь!? – услышал он за спиной голос привратника, швейцара и дворника «в одном флаконе». – Ты кто такой!?

Швейцар и привратник не узнал Максима Исаева в новом обличье. Однако после того, как Максим устало выпрямился и повернулся к нему лицом, профессионально быстро сменил тон и уже почти подобострастно, типично по-дворницки, обратился к Исаеву.

- А, это вы! Приехали заселяться? Елена Николаевна уже спрашивала о вас. Поспешите. Она не любит, когда опаздывают. Генеральша…

- Будет быстрее, если вы мне поможете, - сказал Максим Исаев тоном «переодетого поручика царской армии». – Подсобите мне поднять эти вещи на третий этаж, голубчик.

- Мне нельзя отлучаться с моего поста, - важно ответил привратник, швейцар и дворник тоном, соответствующим каждому и все этим персонажам.

- Тогда включите лифт, - предложил Максим Исаев.

- Лифт не… - привычно и быстро отреагировал «голубчик».

- Работает, работает, - примирительно и властно сказал Максим Исаев. – Я вчера слышал, как лязгает его дверь.

- Это я включал, чтобы помочь семье доехать до шестого этажа, - признался «голубчик». На третий этаж лифт не ходит…

- А вы попробуйте, вдруг получится, - сказал Максим Исаев и чуть насмешливо пристально взглянул в маленькие бегающие глаза «голубчика». – Не беспокойтесь, нам с вами ещё предстоит познакомиться, я вас не обижу.

Швейцар, привратник и дворник в одном лице вздохнул, отошёл куда-то за металлическую шахту лифта, чем-то там «щёлкнул» а потом распахнул перед Максимом первую решетчатую металлическую дверь. Максим раскрыл шторки двери кабины лифта, с помощью «голубчика» втащил в кабину свои вещи, закрылся и нажал на кнопку третьего этажа. Лифт загудел, встрепенулся и поехал вверх.

На третьем этаже Максим Исаев выгрузил из лифта свои вещи. Решетчатая металлическая дверь громко лязгнула своим замком, и лифт немедленно начал опускаться. Всё, назад дороги не было…

Перенеся чемодан и сумки к двери квартиры №6, Максим Исаев глубоко вздохнул и нажал на кнопку звонка. Дверь в квартиру открылась почти немедленно, как будто его ждали.

- Здравствуйте, Елена Николаевна, - сказал Максим Исаев. – Вот, как и обещал, приехал. Извините меня, если я опоздал. Я вам деньги привёз, продукты и кое-что из вещей. Разрешите войти?

- Входите, - приветливо, но строго пригласила Елена Николаевна. – Только разувайтесь. Вы с улицы, там дождливо, слякотно, а моя домохозяйка сегодня не пришла. Почему-то…

- Конечно, конечно, - ответил Максим Исаев, вошёл в прихожую, внёс свои вещи и остановился в растерянности, не зная, куда поставить свои грубые матросские ботинки.

- Ваши ботинки можете оставить на коврике, - разрешила Елена Николаевна. – А потом вот, наденьте эти гостевые тапочки и проходите в гостиную.

Елена Николаевна не стала смущать гостя, ушла в гостиную, а Максим Исаев поспешно разулся, снял ботинки, надел кожаные тапочки, а потом только снял с себя матросский бушлат, кожаную фуражку и разметил всё это на крючках открытого гардероба в прихожей.

В элитных доходных домах Москвы 1914 года прихожая с открытым гардеробом была первой комнатой, куда попадал гость, поэтому представляла собой роскошное пространство, отражающее статус владельца. В прихожей квартиры генеральши Елены Николаевны Ковалёвой имелись: две напольных вешалки-стойки из массива дерева с резными элементами для верхней и домашней одежды, с полочками-тумбочками для обуви и перекладинами с плечиками для одежды; два зеркала в позолоченных рамах, закреплённые на стенах напротив друг друга, чтобы человек мог видеть себя спереди и сзади; специальные полки для головных уборов и отделения для зонтов и тростей.

Все элементы прихожей были выполнены из натурального дерева ценных пород. Детали фурнитуры были бронзовые или латунные. Зеркала больших размеров и в передней части прихожей под входным ковриком пол был не паркетный, а из метлахской плитки.

Кстати, раздеваясь, Максим Исаев вдруг увидел и понял (по структуре и качеству отделки), что открытые вешалки с плечиками имеют свои особенности: первая от дверей – простая (для прислуги), вторая –
богато украшенная, для верхней одежды гостей, а третья – ещё более богатая резными элементами и бронзовой фурнитурой – для хозяев квартиры. Сбоку от этой вешалки была ещё одна (запасная) в виде тоже напольной вешалки-дерева с ветками-рогами…

Прихожая освещалась настенными лампами-бра. Рядом с зеркалами стояли банкетки для обувания, на стенах - полочки для перчаток, ключей и аксессуаров, отдельные специальные крючки для сумок и ещё чего-то, а также декоративные элементы в виде ваз и статуэток на полках.

Прихожая сразу бросалась в глаза своей продуманной комфортностью пространства комнаты, удобством её использования для хозяев, гостей и прислуги, вместительностью для хранения большого количества одежды и хорошей вентиляцией для сохранения вещей из-за высоких потолков и специальных отдушин. В прихожей пахло элитным гардеробом элитного дома из элитной деревянной мебели...

Максим Исаев как-то естественно и незаметно, быстро осматривая прихожую, вдруг ощутил и понял, что эта прихожая выполняла не только практическую функцию гардероба, но и являлась важной частью парадной зоны квартиры, демонстрируя достаток и вкус их владельцев. «Этому надо соответствовать» - подумал Максим и в кожаных гостевых домашних тапочках шагнул в коридор, едущий к комнатам.

Коридор продолжал миссию элитной прихожей, развивая и демонстрируя статус и достаток владельцев квартиры. Все элементы интерьера в коридоре были тщательно продуманы и гармонировали друг с другом, создавая целостное впечатление роскоши и комфорта.

Ширина коридора составляла не менее 2,5 метров, высота потолков достигала более 3-х метров, естественное освещение обеспечивалось большими окнами в начале и конце коридора, а искусственное освещение было за счёт хрустальной люстры в центре коридора и настенных бра.

Стены коридора украшались обоями высокого качества, на стенах и потолке лепной декор, паркетный пол из ценных пород дерева, мраморная плитка в зоне входа в кухню.

На стенах коридора в разных местах были зеркала в позолоченных рамах, декоративные консоли для предметов искусства, стояли встроенные шкафы для хранения вещей.

На полу перед входом в спальню и в гостевую комнату уложены ковровые дорожки ручной работы, на декоративных полочках – копии античных ваз и статуэтки, картины тоже в позолоченных рамах, а около окон (по бокам) растительные композиции в вазонах.

Вентиляция в коридоре явно была связана с системой подогрева воздуха, всё электрическое освещение с отдельными выключателями. А в центре коридора рядом с гостиной и столовой небольшое уютное кресло, столик-тумбочка и телефон с розеткой. Наличие телефона в квартире Елены Николаевны Ковалёвой стало решающим аргументом в решении С.А. Мессинга в найме комнаты именно в этой квартире этого дома.

Коридор явно имел особенности зонирования: парадная часть для гостей, служебный коридор для прислуги, проходы к основным помещениям квартиры. Правая часть коридора вела к отдельной гостевой комнате, в которой должен был жить Максим Исаев. Рядом с этой комнате (прямо от входа из прихожей, была дверь, ведущая к «чёрной лестнице» (запасной вход-выход, пожарная лестница).

Левая (большая) часть коридора имела: по левой стороне – входы в гостиную, столовую и кабинет, правая (в конце коридора) – вход в спальную хозяев, рядом ванная, по центру – туалет, а рядом с туалетом вход на большую кухню, в которой была каморка прислуги, бойлерная и кладовая для угля и провизии. Из кухни был отдельный боковой выход на «чёрную лестницу». Наличие отдельной комнаты для Максима Исаева и отдельных выходов на «чёрную лестницу» также был решающим аргументом в пользу найма именно этого элитного жилья для разведчика-нелегала.

В своё первое посещение квартиры Максим Исаев не мог увидеть, разглядеть и подробно изучить планировку и интерьер четырёхкомнатной квартиры Елены Николаевны Ковалёвой, теперь он внимательно и с любопытством всё разглядывал с ощущением своего места жительства. Елена Николаевна ждала его в гостиной на своём обычном месте – в кресле возле дивана, на который она пригласила сесть Максима.

Площадь помещения гостиной составляла примерно 80 квадратных метров. Высота потолков достигала 3,5 метров. Естественное освещение обеспечивалось большими окнами с двойными рамами, выходящими на восточную сторону. Стены украшались декоративной штукатуркой, лепным декором по периметру потолка и около люстр, парными зеркалами в позолоченных рамах и живописными полотнами.

Полы гостиной выполнялись были из паркета ценных пород дерева с мраморными вставками у камина (стенок печей) и дорогими коврами ручной работы возле дивана и в зонах отдыха. Потолки и стены декорировались многоуровневой лепниной, люстрами из хрусталя, розетками и карнизами.

В гостиной стояла и использовалась красивая мебель: удобный, достаточно жёсткий и мягкий диван и кресла, обитые красивой тканью-гобеленом, журнальный и карточный столики из резного дерева, книжные шкафы с витражными стеклами, камин с мраморным порталом. Рояля или пианино в гостиной Елены Николаевны не было (видимо в доме генерала музыку не играли).

В гостиной (по запаху) чувствовалось наличие принудительной вентиляции с подогревом воздуха, центральное домовое отопление. Освещение в гостиной было электрическое, на столиках стояли массивные бронзовые канделябры на 5 свечей. Гостиную оформляли художественные изделия: статуэтки бюсты, вазы из фарфора и бронзы, картины в золоченых рамах, живые растения в горшках и кадках, шторы из дорогих тканей.

Опять только сейчас Максим Исаев восхитился интерьером и продуманностью гостиной, которая явно предназначалась для приёмов гостей, игровых и литературных вечеров, общесемейного общения, танцев и для проведения деловых встреч. Гостиная была центральным помещением квартиры, демонстрирующим статус и достаток владельца. Все элементы интерьера подбирались с особой тщательностью, создавая атмосферу роскоши и комфорта, при этом сохраняя функциональность и удобство использования. Максиму Исаеву было комфортно в этой гостиной и он с удовольствием ответил на вопрос Елены Николаевны.

- Итак, вы решились снять у меня комнату? – спросила Елена Николаевна.

- Да, - просто ответил Максим Исаев. – Комната, ваша квартира и вы, уважаемая Елена Николаевна, - это подарок судьбы и от таких подарков не отказываются.

- Сколько вы можете платить за комнату? – спросила Елена Николаевна, и Максим Исаев почувствовал, как эта женщина немного напряглась.

- Я тут составил договор найма, - почти виноватым голосом сказал Максим. – Прошу вас, его прочитать, рассмотреть и одобрить. Ежемесячную сумму платежа за аренду комнаты, за пользование общими помещениями квартиры: кухни, ванны, туалета и выхода на «чёрную лестницу» с ежедневным пансионом, состоящим из завтрака и позднего обеда-ужина, вы предварительно установили сами – 70 рублей, и я согласен с этой суммой.

Сегодня я принёс вам плату, 70 рублей, за месяц вперёд и обязуюсь выплачивать её ежемесячно частями два раза в месяц, в начале месяца, то есть в первых числах, и в конце месяца, на последней неделе месяца. Такой порядок платы за комнату с пансионом вызван тем, что у меня нет единого месячного дохода, как у служащих, я получаю оплату моего труда по мере выполнения работ.

- А сколько вы зарабатываете? – вдруг неожиданно спросила Елена Николаевна. – Простит меня за этот вопрос, можете на него не отвечать.

- Отчего же? – сказал Максим Исаев, лихорадочно стараясь собраться с мыслями. – Извольте. За корректуру, правку текстов авторов статей, публикаций и книг, за проверку текстов на орфографию и грамматические ошибки, я получаю небольшое денежное вознаграждение.

Всё зависит от сложности текста (научный, художественный, публицистический), объёма работы, срочности выполнения и моей квалификации, как корректора.
Средняя зарплата квалифицированного работника издательства или редакции газеты и журнала составляет около 100-300 рублей в месяц. Корректорская работа считается высококвалифицированным трудом, поэтому оплата ведётся за страницу текста и может варьироваться в зависимости от издательства и срочности работы.

Один авторский лист (это примерно 40 000 знаков) при интервале 1.5 строки 14-м кеглем составят примерно 13-14 стандартных страниц писчей бумаги формата в четверть дестного листа, то есть «в осьмушку».

Оплата за корректуру одного такого листа с текстом составляет от 20 копеек до 1 рубля за страницу, то есть от 2 рублей 60 копеек или до 14 рублей за эти самые 13-14 листов. При этом учитывается размер конкретного шрифта (мелкий шрифт дороже), размер полей страницы (влияет на количество страниц), наличие отступов (сплошной текст труднее читать), количество абзацев и их длина, а также каким образом написан текст – вручную или на пишущей машинке.

Если при корректуре текста я ещё и редактирую его, предлагая автору изменение формулировок, предложений, абзацев и прямой речи, то стоимость работы увеличивается до 5 рублей за лист. Тогда я получаю от авторов, издательств и редакций 65-70 рублей.

- А часто вы занимаетесь корректурой или редактурой текстов авторов? – спросила Елена Николаевна.

- Увы, нет, - признался Максим Исаев. – Зато я делаю журналистские обзоры, изложение новостей опубликованные в прессе, репортёрские заметки, выполняю разные задания редакторов, выезжаю на места и делаю описания разных событий. Тут оплата зависит от краткости и точности изложения, своевременности репортажей и обзоров. События случаются порой мгновенно, иногда это настоящие сенсации, поэтому и реагировать на них надо мгновенно.

- Очень интересно, - действительно с интересом воскликнула Елена Николаевна. – А что такое сенсация?

- Сенсация, - ответил Максим Исаев, - это необычное, внезапное, волнующее общество событие или новость, вызывающая большой общественный интерес и отклик. Сенсации – это источник слухов и пересудов, молвы и кривотолков. Сенсации на определённые темы очень востребованы и их читают в газетах, а доходы редакций газет зависят от тиража, от того, сколько газет купят люди.

Сегодня осенью 1918 года солидные газеты в розницу стоят по 30 копеек за газету у разносчиков, по 35 копеек на железнодорожных станциях и по 6 рублей 25 копеек за подписку на 1 месяц. На два месяца – 12 рублей, на 3 месяца – 15 рублей, на 4 месяца – 20 рублей 50 копеек, на 5 месяцев – 29 рублей, на 6 месяцев – 35 рублей. Отсюда и доходы газет, если их средний тираж 35 000 экземпляров в год.

- А с какими авторами, газетами и редакциями вы работаете? – спросила Елена Николаевна.

- С разными, - уклончиво ответил Максим Исаев. – Больше всего я работаю с теми, кто платит без обмана и полностью.

- И много таких? – уже чересчур настойчиво и сверхлюбопытно спросила Елена Николаевна.

- Пока, как видите, хватает, - коротко ответил Максим Исаев, стараясь не проявлять своего нетерпения.

- Хорошо, извините меня за любопытство, - попросила Елена Николаевна, почувствовав, что перешла границу приличия. – Сумма в 70 рублей в месяц меня устраивает, но только как плата за пользование комнатой и помещениями общего пользования. К сожалению, обеспечить вам полный ежедневный пансион у меня нет никакой возможности, я получаю по карточкам крайне мало скудной еды.

- Об этом не беспокойтесь, - поспешно успокаивающим тоном сказал Максим Исаев. – По условиям нашего с вами договора найма я обязуюсь приносить вам ежемесячный набор продуктов для пансиона. Вот и сегодня я принёс вам не только плату за месяц вперёд, но и набор продуктов. Разрешите я вам сейчас всё принесу?

- Несите, - разрешила Елена Николаевна. – Только давайте сразу на кухню.

Максим вернулся в прихожую взял сумку с продуктами и офицерскую сумку с проектом договора найма комнаты и пришёл к Елене Николаевне на кухню.
Кухня располагалась напротив гостиной и зала по правой стороне левой части коридора, рядом с туалетом. Кухня имела отдельный вход и отдельный выход на «чёрную лестницу». Основу интерьера кухни составляла кухонная мебель — массивные деревянные шкафы с филенчатыми дверцами. Рабочая зона кухни — отдельная плита на дровах или угле. Система хранения продуктов и кухонной посуда — встроенные буфеты и полки. Водоснабжение — отдельный кран и водогрейная колонка на угле. Канализация – централизованное, домовое, плюс мусорный контейнер с крышкой для отходов.

Кухня имела специальную вытяжку и вентиляционное окно. Освещение кухни — естественное через окно плюс газовое или керосиновое освещение. Коммуникации — простейшая система централизованного водоснабжения. Вода поступала через водозаборные краны из городской водопроводной сети с оплатой за потребление воды. Внутренние водопроводные сети дома состояли из водопроводных стояков на этажах, трубной разводки по этажам и квартирам, в квартирах были установлены простейшие смесители. Вода в системе шла под давлением в общегородской сети и на основе гравитационного напора вышерасположенного резервного общедомового резервуара с водой.

Представляя кухню, Елена Николаевна не удержалась и пожаловалась, что не всегда было стабильное давление в трубах, что зимой возникали проблемы с замерзанием воды, а качество воды требовало дополнительной очистки. Она показала Максиму кастрюлю, к в которой под крышкой отстаивалась вода. Рядом с сервировочным кухонным столом стояло большое ведро с водой из дворового колодца, которую использовали для технических нужд. Кстати, Елена Николаевна с гордостью показала Максиму два отдельных крана: для питьевой воды и воды хозяйственных нужд.

Из кухни можно было зайти в кладовую – отдельное помещение для хранения продуктов и продуктовых запасов. За перегородкой было подсобное помещение — для размещения прислуги, чтобы кухарка могла отдохнуть на лежанке или даже переночевать. Рядом с дверью на «чёрную лестницу» был чулан – помещение для хранения кухонной утвари.

Кухня тоже имела высокие потолки, прочные кирпичные стены, надёжную систему перекрытий, возможность размещения большого количества мебели и тяжёлого оборудования. Напольное покрытие кухни — керамическая плитка, в подсобных помещениях, кладовке и чулане -  дощатый пол. Стены кухни — оштукатуренные с побелкой и облицованные керамической плиткой в рабочей зоне (у плиты, мойки, умывальника). Окна — большие, с возможностью проветривания.

Особенностью кухни в доме № 4 по улице Денежный переулок было всё необходимое для приготовления пищи и хранения продуктов, включая ледник для скоропортящихся продуктов. Главным объектом кухни бала большая универсальная печь-плита на дровах или угле «Товарищества Сущёвского завода несгораемых шкафов и кухонных плит в Москве», Её состояние свидетельствовало, что ей пользовалась неумелая хозяйка…

Елена Николаевна нервно скрестила пальцы рук, «поломала» их, сгибая в отчаянии, и пожаловалась Максиму, что иногда в отсутствии кухарки она вынуждена сама готовить пищу, но печь её не слушается, дымит и грозит удушить её своим дымом. Максим попросил разрешения осмотреть «капризную» печь и пока он её осматривал снаружи и внутри, трогал, открывал все дверцы, а потом чистил и выгребал из топки старые перегоревшие угли, пепел, гнутые гвозди от досок и другой мусор, рассказывал Елене Николаевне об этой замечательной кухонной печи. Елена Николаевна слушала Макса как зачарованная…

- Это Сущёвская плита, - говорил Максим. – Лучшая из лучших. У нас тоже такая плита была. Плита стальная, заводского изготовления, на твёрдом топливе, имеет чугунную жарочную поверхность с конфорками, духовой шкаф и водогрейный бачок (коробку). Вот, видите, клеймо завода.

Пока Максим Исаев деловито осматривал кухонную плиту, он попутно рассказывал Елене Николаевне о конструкции, принципе работы и особенностях дровяных или угольных плит.

- Причиной плохой работы плиты, - говорил Максим, - могут быть: неравномерный прогрев духового шкафа (дымовые газы оборачивались вокруг него с 3-х сторон) и наполненный зольник, с каналом из плиты, постоянно засорялся. При растопке, особенно в тёплые и влажные дни, когда тяга слабела, плита должна была дымить, поэтому вам приходилось  (чтобы плита не дымила), приоткрыв очистную дверцу, на выходе дымовых газов в дымовую трубу предварительно жечь в дымовой трубе немного бумаги, стружек или лучины, для того чтобы слегка прогреть воздух в дымовой трубе и тем самым создать в ней тягу. Правильно?

- Да, - растерянно призналась Елена Николаевна. – Я и так, я и этак пыталась заставить плиту гореть правильно, но у меня ничего не получилось…

- Сущёвская плита изначально, - сказал Максим Исаев, – это стальная плита на твёрдом топливе, и изготовлена из стальных листов, натянутых на каркас из листовой стали. Только стенки топливника выложены огнеупорным кирпичом, а стенки дымоходов обмазываются изнутри смесью огнеупорной глиной с асбестом. Из топливника дымовые газы направляются в щелевидный дымовой канал поверх духового шкафа, затем поворачивают вниз, овевают боковые стенки духового шкафа и водогрейной коробки, проходят под шкафом и направляются в дымовую трубу. Этот путь не простой и не лёгкий для дымовых газов, поэтому плите нужна хорошая тяга, вытяжка дымовых газов из топливника. Понимаете?

- Вот почему дымоход плиты требует периодической очистки от сажи. Удаление её из дымовых каналов производится через конфорочные отверстия и через очистную дверцу. Вот она, эта дверца, под духовым шкафом, - Максим показал Елене Николаевне эту дверцу и пространство за ней, забитое сажей.

- Чистка дымовой трубы производится как всегда сверху, - сказал Максим, - через устье и через очистную дверцу, на выходе дымовых газов в дымовую трубу. Обычно плита топится 1-1,5 часа, при этом сжигается 6-8 кг дров. Этого количества дров достаточно, чтобы приготовить пищу для семьи из 4-5 человек. К вечеру плита остывает, и для разогрева пищи требуется вторичная топка. Поэтому перед растопкой колосниковая решётка и зольник должны были быть очищены от золы и шлаков.

Максим Исаев, не торопясь, кочергой с длинной ручкой тщательно выгреб из топки и зольника скопившуюся сажу и шлак, ссыпал их в широкий жестяной совок, габаритами соответствующий ширине зольника, а потом ещё и покопался в дальних углах топки и зольника металлической лопаткой на длинной ручке. После этого Максим специальной металлической щёткой-смёткой ловко прочистил колосниковую решетку топки и дымоход зольника, удаляя мелкие частицы золы.

Всё собранное в топке и зольнике Максим осторожно, чтобы не поднимать облако пыли и сажи, ссыпал и стряхнул в специальное ведро с одной плоской стороной для сбора золы, сбрызнул водой собранную золу и сажу для уменьшения пылеобразования и приступил к розжигу плиты.

- Растопка плиты начинается обычно с зажигания в топливнике щепы, - сказал Максим Исаев и показал, как это делается. - Лучины или мелко расколотые сухие дрова, в количестве не менее 2-2,5 кг, то есть чурки длиной 35 см и толщиной 6-8 см, укладывают в топливник заранее, а уголь (куски не более 3-5 см в поперечнике) или торф (брикеты длиной примерно 15-20 см и толщиной 5-6 см) забрасывают на растопку только после того, как она хорошо разгорится. Растопка угля производится небольшой порцией сухих дров (4-5 чурок длиной 15-20 см, толщиной 10 см), неплотно (например, клеткой) уложенных на колосниковую решётку топки. Вот так…

Максим Исаев ловко топором наколол десяток чурок от поленьев, заботливо уложенных ровными рядами в стопку на специальной полке для дров, уложил щепки и чурки крест-накрест на решётки колосников топки, подложил под них одну скомканную страницу старой газеты и поднёс к ней зажжённую спичку.

- Когда дрова хорошо разгорятся, - сказал Максим Исаев, глядя как разгорается огонь в топке, - на них забрасывается небольшая порция угля (в среднем 3-4 кг), слоем примерно 10 см. Следующая загрузка угля или торфа (брикетов из подсушенных бурых углей и торфа, изготовленных путём прессования под давлением - автор) забрасывается только после того как первая порция угля разгорится и все куски его станут красными, и сделаются такими, чтобы нужно было только прикрыть уже горящие дрова, уголь и торф, не заглушив при этом их горение. Общий слой угля в топке не должен превышать 20-25 см.

- Топочная дверца во время растопки и топки должна была быть плотно закрыта, а поддувальная открыта, - Максим показал Елене Николаевне, как это должно быть. - Дымовая труба должна была быть открыта полностью. Регулирование режима горения производится большим или меньшим открытием поддувальной дверцы. Вот так…

- Для прекращения топки топочная и поддувальная дверца герметически закрываются, - сказал Максим, - тогда доступ воздуха в топку прекращается и огонь гаснет. Так как сущёвские плиты оборудованы герметическими дверцами, то дымовая труба вообще не закрывается вьюшкой или задвижкой, даже после того как прогорит всё топливо и на остатках углей не будет видно синих огней, полного потемнения угля. Это необходимо делать для того, чтобы выгорела вся порция топлива, и не осталось тления углей, которые могут выделять углекислый газ.

- Открывать топочную дверцу во время топки и перемешивать уголь не следует, - сказал Максим Исаев, - так как это ухудшает горение. Необходимо лишь тонкой кочергой периодически пробивать шлаковый слой в щелях колосниковой решётки, делая это снизу, через поддувальную дверцу. Вот так…

Максим Исаев рассказывал Елене Николаевне ещё что-то о её кухонной печке, а она только слушала мелодику его голоса и неотрывно смотрела, как в печке начинает гулко, с треском и бездымно разгораться огонь и над жарочной поверхностью с конфорками начинает виться тёплый воздух. Для неё этот вид, звуки и вьющиеся бездымные жаркие потоки над плитой были словно чудо…

- Средняя теплотворная способность различных видов топлива, выраженная в больших калориях (выделяющихся при сжигании 1 кг твёрдого топлива) Такая, - сказал Максим Исаев, не замечая состояния Елены Николаевны. - Дрова –3500, Торф и Бурый уголь –3000, Каменный уголь (кроме антрацита) –6100, Антрацит –7000, Кокс –7100, Древесный уголь –7600, Солома -4000, Шишки хвойных деревьев -4500, Газ горючий (природный) -8000, Лузга подсолнечная -4400, Керосин осветительный –10 500, Спирт денатурированный -5700.

- Естественно, - сказал Максим, - спиртом топить печь не надо. Это я так просто сказал, для сравнения. – У нас в России самым распространённым видом топлива для сущёвских плит  всегда были сухие дрова, которые легко воспламеняются, хорошо горят, дают мало золы, не загрязняют помещение и, в противоположность многим каменным углям, совершенно не содержат серы, при сжигании которой образуется неприятные и в некоторой мере даже вредные газы.

Вес одного кубометра дров, различных пород (нормально выложенных в поленницу, длиной в 50 см, содержащих 25% влаги) таков: Дубовые – 540 кг
Берёзовые – 470 кг, Сосновые  -380 кг, Еловые –340 кг, В районах Санкт-Петербурга, Москвы и Поволжья товарные дрова имеют обычно смешанный состав, примерно: 50% хвойных пород, 25% берёзы, 25% осины или липы
Дрова обычно учитываются по объёму, для чего их укладывают в поленницы.

Товарные дрова обычно заготавливают длиной 0,5 и 0,35 м. Такие дрова называются «швырком». По толщине дрова различают на «плашник» (расколотые дрова толщиной более 14 см) и «кругляк» (круглые поленья толщиной от 4 до 14 см). Если принять за 100% теплотворную способность кубометра еловых или осиновых дров, то:
кубометр сосны, даёт 110% тепла,
кубометр чёрной ольхи –120% тепла,
кубометр берёзы –140 % тепла,
кубометр дуба –160% тепла.
На отопление, средний расход принимается в месяц по 1/3  трёхполенной сажени дров на печь. Для приготовления пищи, средний расход принимается по 2 2/3  трёхполенной сажени дров в год.

- Откуда вы это всё знаете? – спросила Елена Николаевна, слегка утомившись от избытка информации. – Как и когда вы всё это узнали? Вы ещё так молоды…

- Я об этом писал, - коротко ответил Максим Исаев, - поэтому готовился, много читал, изучал материал в библиотеках. Например, в 1-й полосе (Якутск, Олекминск) на расход на печь (отопление) при 14° приходится 8 саженей 1 аршин 14 вершков дров, a в 16-ой полосе (Красноводск, Баку, Батум) – только 1 сажень сосновых (пополам с еловыми) дров.

Дрова учитываются складочными мерами, поленницами, большею частью называемыми различными саженями. По складочной мере дров в Санкт-Петербурге (казённая, 36 вершковая), трёхполенная сажень или 3 x 3 x 21 = 0,760 (указываются в аршинах: длина и высота поленницы, длина поленьев и объем поленницы в кубических саженях).

- Как вы знаете, - сказал Максим Исав, - русский фут = 0,305 м = 1/7 сажени, делится на 12 дюймов по 10 линий. Сажень = 3 аршина = 7 футов = 2,1336 метров. Вершок = 1 1/16 аршина = 1 3/4 английских дюйма = 44,449 миллиметра. В лесном хозяйстве принята за норму мера таксационной сажени = 220 кубических футов, что соответствовало средней полнодревесности кубической сажени (64%).

- Предпочитаются берёзовые, грабовые, буковые, дубовые и ольховые дрова всем прочим; осиновые, как дающие много пламени, особенно ценятся пекарями, - сказал Максим Исаев. - Для сущёвских плит, с дымоходами сравнительно небольшой длины, особенно пригодны медленно сгорающие дрова, так как при этом тепло отходящих газов используется наиболее плотно. То есть самые лучшие для сущёвских плит – дубовые, грабовые, буковые, кленовые и берёзовые дрова. Дрова из лиственницы, чёрной ольхи и сосны сгорают быстрее. Наиболее быстро сгорает осина, ель, тополь, липа, пихта.

- Где же вы были раньше! – воскликнула Елена Николаевна. – Ваши знания и умения очень бы пригодились моему мужу!

- А кто ваш муж? – спросил Максим Исаев и, приоткрыв дверцу, взглянул на почти сгоревшие щепки и чурки растопки.

- Он был генерал-майором, интендантом одного из военных округов русской армии, - сдержанно ответила Елена Николаевна. – Он занимался организацией обеспечения нашей армии на фронтах войны с Германией.

- Ясно, - уважительно сказал Максим Исаев. – Большая должность.

- Большие обязанности и большая ответственность, - со значением и печалью откликнулась Елена Николаевна. – За это и пострадал. Но не будем об этом, что там дальше с нашей печью, она будет работать и греть?

- Да, - ответил Максим Исаев, никак не проявляя свой интерес к судьбе мужа Елены Николаевны. - Одновременно с выполнением основного назначения –приготовления горячей пищи, – плита обогревает кухню. При этом для обогрева соседних с кухней помещений, к плите может быть пристроен специальный обогревательный щиток. При этом выходящие из плиты дымовые газы пропускаются через каналы (конвективную систему) щитка.

Как показывает опыт, для его нагрева надо затратить дополнительно 3-4 кг дров.

- Что-то пламя в топке сильно гудит, - сказала с опаской Елена Николаевна. – Это не опасно? И плита жаром пышет…

- Нет, не опасно, - ответил Максим. – Просто после очистки тяга улучшилась, вот и гудит, а плита при максимальном использовании не нагревается больше 80-85 градусов Цельсия. Горячо, конечно, но не опасно, если не прикасаться руками. А вот при таком жаре температура в духовке поднимается до 250 градусов. Так что можно и пироги печь, и хлеб, и жаркое с рыбой. Приходилось такое готовить?

- Давно, - машинально ответила Елена Николаевна. – А вы откуда это всё знаете?

- Из книг и жизненного опыта, - весело сказал Максим Исаев. – Мы скаутами в походе по горам в Швейцарии две недели прожили в пещере на перевале, а я как раз в это время увлёкся поварской книгой Александра Дюма и хотел одной девочке показать, какой я смелый, умный, ловкий и умелый.

- Ну и как? Показали? – лукаво улыбнувшись спросила Елена Николаевна.

- Ещё как! – воскликнул Максим. – Наш вожак и преподаватель школы выживания сделал меня главным на дикой первобытной кухне и я всех ребят и девочек, а среди нас были много иностранцев, научил печь в золе картофель и они его уплетали с солью как настоящие русские…

- Итак, - сказал Максим Исаев, досадуя на себя за то, что начал выдавать тайну своего школьного девства неизвестно как согласующуюся с его нынешней легендой, - печь у нас пылает, конфорки ждут кастрюлю, а в кастрюлю мы положим… А где у нас кастрюля?

- А что мы хотим приготовить? – спросила Елена Николаевна, с интересом поглядывая на полную сумку с продуктами.

- - Пока только сварим картофель, - сказал Максим, - и разделаем селёдочку. Я принёс и то, и другое, и ещё вот что…

Максим Исаев начал доставать из сумки продукты и выкладывать их на разделочный стол в кухне. По мере появления на свет божий продуктов, глаза Елены Николаевны округлялись и она забеспокоилась.

Максим выложил на стол: двенадцать штук картофелин большого ( с кулак) размера, небольшой кочан капусты, одну свеклу и три морковки, три больших луковицы, три головки чеснока, немного разных пряностей, лавровый лист, пару стручков острого перца и по целому фунту кульки с разной крупой: рисом, гречкой, пшеном, овсом. Отдельно в небольшом кульке была крупнозернистая каменная соль. Также отдельно Максим достал из сумки заботливо обёрнутый в чистую холстину большой каравай ржаного мелкозернистого хлеба. Со дна сумки Максим достал и выложил на стол металлические и стеклянные банки с консервами и пряностями, потом два круга копчёной колбасы, тщательно упакованных в бумажные пакеты, затем бумажную упаковку с головкой сахара, связку вяленой рыбы, завёрнутую в обёрточную бумагу и такой же тщательно упакованный пакет с солёной сельдью.

Помня наставления Мессинга, Максим спросил совета, как лучше упаковать и разложить по местам хранения принесённые им продукты, при этом он предложил сырые и готовые продукты хранить отдельно, хрупкие овощи заворачивать в мягкую ткань или бумагу, сухую зелень и пряности хранить в отдельных мешочках (если они есть), картофель, свёклу и морковь пересыпать опилками или соломой для лучшей сохранности. Предложив такое, Максим увидел явное одобрительное выражение лица Елены Николаевны и как она деловито, по-хозяйски, совсем не чопорно, как генеральша, а как заботливая домохозяйка начала раскрадывать продукты по шкафам и полкам. Елена Николаевна явно вела себя как настоящая кухарка…

- Где у вас тут ножики? – спросил деловито Максим. – Я картофель почищу.

Елена Николаевна показала ему ящик буфета, в котором оказались ножи, вилки, ложки, поварские лопаточки, деревянные ложки с длинной ручкой и даже чистая ровная палочка-мешалка с лепестками на конце (мутовка). Максим взял небольшой кухонный стальной нож с деревянной рукояткой, попробовал большим пальцем остроту лезвия и вновь обратился к Елене Николаевне…

- А точильный камень у вас есть? – «невинно» спросил Максим.

Елена Николаевна поспешно подошла к буфету, открыла нижнюю дверцу, достала там брусок точильного камня и подала его Максиму. При этом она так смутилась, что даже покраснела, как юная девочка.

- Да, - сказала устало Елена Николаевна. – Вы правильно догадались. Я уже много месяцев живу одна, без домохозяйки и без кухарки, и вынуждена сама готовить, топить печь, убираться в квартире, носить дрова и воду, ходить в город за продуктами и пытаться выжить. С тех пор, как от меня ушла ваша знакомая Прасковья Нежина, я совсем одна и… я не знаю теперь, как мне жить и что делать…
Был бы со мной мой муж, всё было бы так, как надо, но его нет уже около года. Сначала, после его исчезновения, ко мне приходили его сослуживцы, офицеры, его подчинённые, приносили мне кое-какие продукты, утешали, успокаивали, пили вино из нашей домашней коллекции, а потом, когда вино, кофе и конфеты кончились, они перестали приходить.
Поэтому ваш приход, Максим, не скрою, вселил в меня надежду, что что-то изменится к лучшему, что жизнь наладится.

- Бог не дал нам с Николаем Кирилловичем детей, - с печалью и потупив взгляд, сказала Елена Николаевна. – Поэтому мы с ним ко всем молодым офицерам относились как к нашим детям, это его принципиальная была позиция выстраивания отношений с молодыми подчинёнными. Я тоже так же относилась к ним, принимала их, угощала, потчевала. Считаю такое наше поведение было правильным, но так было до этого ужасного переворота, до этой революции. А теперь я не знаю, как правильно жить, и стоит ли жить вообще…

- Конечно, стоит! – воскликнул с жаром Максим Исаев. – В этом нет никаких сомнений! Жить и жить наполненной и интересной жизнью. У вас есть подруги? Знакомые? Друзья? У вас есть какие-либо увлечения?

- Подруг у меня не было, - сказала с грустью Елена Николаевна. – Мы с Николаем Кирилловичем жили уединённо, нам обоим хватало наше с ним общение, да с его молодыми офицерами, подчинёнными. Николай Кириллович не любил другого женского присутствия в нашем доме.
Знакомые у нас были, как же без них, но теперь все эти знакомы или уехали кто-куда, или затаились, или их куда-то увели или даже погубили…

- А вот увлечения у меня действительно есть, - встряхнув головой, азартно сказала Елена Николаевна. – Я развожу комнатные цветы. Увлечена этим, и не хвалясь, скажу, что достигла в этом интересном деле кое-какого мастерства. У меня даже есть свой сорт комнатных цветов.

- Вот и хорошо! – воскликнул Максим Исаев. – Вот и славно. Мы это ваше увлечение сделаем профессиональным и прибыльным…

- Как это? – с недоумением воскликнула Елена Николаевна.

- Очень просто, - весело ответил Максим Исаев. – Мы просто предложим ваши комнатные цветы, особенно новые сорта, жителям соседних домов и, если повезёт, то откроем магазин цветов. На первом этаже, я видел, уже давно закрыты и в запустении подходящие помещения.

- Вы думаете – это возможно? – не веря в происходящее, спросила Елена Николаевна.

- Я не думаю, - повторил слова Мессинга Максим Исаев, - я знаю. Я уверен, что это возможно. Уверен, что вы обретёте не только дело для своего увлечения, но и массу положительных эмоций, смысл жизни, знакомых, друзей, удовольствие от жизни.

- Наивысшим удовольствием от моей жизни, - призналась Елена Николаевна, - было бы возвращение ко мне домой моего мужа, Николая Кирилловича, живым и здоровым.

- В своё время мы подумаем и поговорим и об этом, - пообещал Максим Исаев таким тоном, что Елена Николаевна с недоумением и взволнованно внимательно посмотрела в глаза Максиму.

«Чуть не прокололся! - с некоторым ужасом подумал Максим Исаев. – Язык твой – враг твой!». Это выражение часто повторял отец Всеволода Владимирова, Владимир Александрович Владимиров. Он рассказывал Всеволоду, что выражение «Язык мой — враг мой» имеет очень древнее происхождение. Децим Юний Ювенал (римский сатирик, живший примерно в 60–127 годах нашей эры) использовал похожую мысль в своих произведениях, говоря: «Язык глупого — гибель для него».

- Не будь глупым, Всеволод, - говорил Владимир Александрович. – Историю и себя не обманешь. Не ты и не я сказали эти слова, а великие мудрецы древности, которые почерпнули эти мысли-слова из своей жизни и уже тогда они знали-понимали, что глупая болтливость гибельна для человека, особенно для таких людей, как мы с тобой, потому что мы на чужбине, потому что мы изгои, потому что мы революционеры. Понял?

Всеволод тогда глубоко задумался, заинтересовался и в школьной библиотеке с помощью преподавателя словесности нашёл книги, из которых узнал, что это выражение со временем трансформировалось и вошло в русский язык как народная мудрость. В русской культуре оно получило дополнительные смысловые оттенки и варианты: «Язык мой — враг мой: прежде ума глаголет», «Язык мой — враг мой: прежде ума рыщет, беды ищет». Пословица отражает народную мудрость о том, что необдуманные слова могут причинить вред говорящему, поэтому важно сначала подумать, а потом говорить. Это выражение часто использовалось в школьной педагогике как наставление к сдержанности в речи. Всеволод Владимиров это запомнил, а Максим Исаев взял на вооружение…

Разговаривая и общаясь с Еленой Николаевной Максим не переставал заниматься кухонными делами. Он почистил пять штук картофелин, убрал картофельные очистки в мусорное ведро под крышку, промыл клубни картофеля водой из «чистого» крана, разрезал картофелины на крупные, но равномерные куски, набрал воды в небольшую медную кастрюлю с крышкой, подсолил её, опустил в кастрюлю почищенный картофель и поставил кастрюлю на конфорку, которая была прямо над жаром в топке, в которой горел сильный огонь.

Пока картофель варился, и закипала вода в медной кастрюле, Максим поточил кухонный нож для чистки овощей, затем кухонный нож для резки хлеба (с овальными зубчиками), разделочный нож для мяса и подправил заточку большого поварского ножа. Поварской топорик с широким и толстым лезвием он править не стал, для этого нужен был уличный точильщик, точильный мастер с его переносным точильным станком.

Елена Николаевна сначала как-то беспомощно и бестолково стояла на одном месте и смотрела, как быстро и деловито ходит Максим по кухне, но потом помогла ему разложить продукты по своим местам. Затем она попробовала разделать солёную сельдь, но Максим мягко отобрал у неё нож и быстро и ловко разделал селёдку на кусочки, а Елена Николаевна подала ему продолговатую специальную фарфоровую тарелочку – селёдочницу. Максим уложил селёдку в тарелку вместе с головой и хвостом, и украсил её кольцами репчатого лука. Оставалось только дождаться, когда сварится картошка и скромный московский ужин осени 1918 года был готов.

Кастрюля с картофелем закипела, и Максим передвинул её на другую конфорку, где огонь в дымоходе был слабее и вода в кастрюле не бурлила, а попыхивала «бульками». На первую жаркую конфорку плиты Максим поставил большой медный чайник для кипятка. Елена Николаевна достала из буфета красивый фарфоровый заварочный чайник, а потом, покопавшись в дальнем углу нижнего шкафчика кухонного буфета, достала оттуда пачку настоящего чёрного байхового индийского чая.

- Я тоже чай принёс, - сообщил Максим Исаев. – Он тоже из старых запасов и я его берёг на какой-то важный случай.

- Э этот случай важный? – спросила с улыбкой Елена Николаевна.

- Очень важный, - признался Максим. – У меня такое чувство, что сейчас начинается моя совсем другая и новая жизнь. Нежданно-негаданно я познакомился с Прасковьей Нежиной, она указала мне на вас, мы с вами познакомились, оказалось, что вы можете приютить меня в прекрасной квартире богатого московского дома да ещё в денежном переулке. Это сулит мне достойную и благополучную жизнь. Так что этот случай не просто важный, а судьбоносный. Вы со мной не согласны? Считаете, что я легкомысленный?

- Поживём – увидим, - ответила Елена Николаевна и по-доброму улыбнулась Максиму Исаеву. – Как там картофель? Готов?

Максим, помогая себе кухонной рукавицей, поднял крышку кастрюли и попробовал картофель вилкой, он ещё был относительно твёрдый. Тогда Максим, виновато глядя на Елену Николаевну и объясняя её, что это по рецепту самого Александра Дюма, очистил и измельчил одну дольку чеснока от кожуры, отсыпал из пакетика чайную ложку сушёного укропа и насыпал в кухонную перечницу чёрного молотого перца, который также входил в состав пряностей Петра Фёдоровича Иванова.

Чайник закипел. Картошка сварилась. Вилка свободно входила в картофельные куски. Максим аккуратно слил в большую миску картофельный отвар, добавил в горячий картофель две столовых ложки самодельного подсолнечного масла (гордость Петра Фёдоровича), посыпал всё измельчённым укропом и чесноком, накрыл кастрюлю крышкой и хорошенько её встряхнул для равномерного перемешивания.

Елена Николаевна в это время передвинула кипящий чайник на другую конфорку, сполоснула кипятком заварочный фарфоровый чайник, открыла пачку чая и положила в чайник две ложки заварки. Максим залил кипятком чай в заварочном чайнике на две трети его объёма и поставил его с краю на чугунную плоскость плиты.

Елена Николаевна на кухне накрыла на стол: выложила две фарфоровые белые тарелки, вилки, ножи, столовый прибор с солью и перцем, селёдочницу с селёдкой, а Максим вытряхнул из кастрюли в большую фарфоровую миску, которую предварительно подогрел на краю плиты, парящий и ароматный горячий картофель. Последним аккордом этой кухонной увертюры было нарезание горбушек от каравая хлеба. Тут уж Максим Исаев не опростоволосился…

Максим не стал прижимать к себе каравай хлеба и отрезать его ножом от края каравая к себе, к груди, как это исстари делали и делают русские люди, а положил каравай хлеба на разделочную деревянную доску и нарезал большие ломти уже почти чёрствого хлеба.

На Руси хлеб резали по направлению к себе. Это было не просто кулинарное действие, а целый ритуал, связанный с особым уважением к хлебу. Хлеб резали исключительно ножом, ломать его было категорически запрещено. Право резать каравай имел только хозяин дома. Начинали резать с хлебной головы (приподнятого края каравая). Часто хлеб резали на весу, прижимая левой рукой к груди. В некоторых губерниях существовал особый ритуал: перед резкой хозяин выходил на двор, становился перед солнцем и благодарил солнце за день, за хлеб и за жизнь. В других областях требовалось трижды перекрестить каравай тупой стороной ножа. Эта традиция имела глубокий смысл: хлеб считался священным продуктом, и к его нарезке относились с особым почтением. Нарушение этих правил могло считаться неуважением к главному продукту на столе, что было недопустимо в русской культуре. И то правда, хлеб всему голова…

Елена Николаевна и Максим Исаев с аппетитом покушали горячий ароматный картофель с кусочками, правда, слишком солёной бочковой селёдкой, но увы, таково было время, кушали не то, что хотели, а то, что модно было достать или приготовить. Зато горячего тоже ароматного чая они напились вволю, и хлеба покушали тоже не по норме классового пайка, а так, чтобы насытиться. Сегодня у этих двух людей был настоящий праздник.

После ужина Елена Николаевна помыла тарелки и кастрюлю горячей водой из чайника, вытряхнула истощённую заварку из заварочного чайника. Максим собрал все остатки от их «пиршества» в мусорное ведро. Затем он прихватил ведро с золой и печным шлаком, спросил у Елены Николаевны, где находятся мусорные баки во дворе и её поленница дров в сарае и, накинув свой бушлат, спустился по «чёрной лестнице» на первый этаж дома. Здесь он нарочно показался привратнику, ещё раз спросил его о местонахождении мусорного бака, сарая с поленницей и таким образом разведал запасной выход из квартиры, зафиксировал своё пребывание в доме и в квартире Елены Николаевны и показал «штатному» свидетелю и соглядатаю местных властей, что он теперь здесь на законных основаниях.

За ужином Максим сообщил Елене Николаевне, что для заключения договора найма комнаты нужно наличие подписей двух свидетелей, одним из которых мог быть домовый швейцар, привратник и дворник в одном лице, а другим, возможно, кто-то из соседей Елены Николаевны или её знакомых и друзей. Елена Николаевна заявила, что не хотела бы посвящать соседей и знакомых в свои частные дела. Против дворника она не возражала потому что он всё равно будет интересоваться, совать свой нос и доносить в домком и местный совет, в жилкомиссию. Так что лучше использовать его как свидетеля, ещё и потому, что с ним придётся общаться по домовым делам.

Максим Исаев согласился с доводами Елены Николаевны и сообщил ей, что завтра в воскресенье ему назначена встреча с девушками теннисистками в парке Сокольники, одна из которых ему очень понравилась. Она, судя по всему русская, но иностранка, потому что разговаривала с подругой по-французски, а с Максимом – по-русски.

- Если вы не возражаете, Елена Николаевна, - сказал робко Максим, - то я могу пригласить её к нам сюда под предлогом стать свидетелем нашего договора. Уверен, ей будет интересно увидеть своими глазами, где и как живёт молодой человек, которого она сама пригласила на встречу в парке. Не скрою, я жду от этой встречи много хорошего и полезного.

- Кроме этого, - сказал Максим, - я очень рассчитываю на ваш внимательный взгляд на эту девушку. Говорят, что первое впечатление очень верное, а я очень боюсь ошибиться. Да и мне самому интересно узнать эту девушку поближе…

- Это интересно, - сказала Елена Николаевна. – Только Максим, давайте сразу определимся, никаких ночёвок с девушками в вашей комнате и в нашей с вами квартире. Это условие мы с вами записывать в договоре не будем, но знайте и давайте договоримся, как только под любым предлогом нарушите это условие и оставите девушку ночевать в вашей комнате с вами или без вас, на утро вы съедете из комнаты и квартиры. Я вам доверяю не только комнату, но и квартиру, всё, что в ней находится, что принадлежит не только мне, но и моему мужу. Я верю, что он вернётся. Он не такой человек, чтобы бесславно исчезнуть…

- Я не очень-то люблю высокопарные слова, - сказал Максим Исаев, но я вам действительно могу твёрдо обещать, что никаких девушек, друзей, соратников или кого-либо ещё, кроме меня одного, в моей комнате и в вашей квартире по моей вине или ошибке, по любой причине, не будет. Я вам больше скажу, Елена Николаевна, я тоже заинтересован  в том, чтобы о том, что я живу у вас в квартире знало, как можно меньше праздных людей.

- А как же девушка, которую вы ещё даже не знаете? – лукаво спросила Елена Николаевна.

- Думаю, что вы сами обо всём догадаетесь и поймёте, когда её увидите, - сказал загадочно Максим Исаев.

- Да? Вы меня заинтриговали, - сказала Елена Николаевна, улыбнулась и разрешила пригласить девушку Макса в её квартиру. – Только чем мы её будем угощать?

- Это уже моя забота, - сказал Максим Исаев, хотя «убей меня бог» он не знал, как разрешить эту заботу. Он только надеялся, что завтра на встрече с Мессингом, он не только доложит о результатах выполнения сегодняшнего задания, но и получит подробные инструкции и помощь к встрече с девушкой теннисисткой.

Остаток вечера Максим Исаев и Елена Николаевна провели в разборе и размещении вещей Максима и его обустройстве в комнате. Уже поздно вечером Елена Николаевна постучалась в комнату Максима, чтобы пожелать ему спокойной ночи, а сама с любопытством взглянула, чем занимается её жилец, который так её сегодня поразил своей житейской предприимчивостью.

Максим Исаев весь поздний вечер внимательно читал газеты, которые купил по пути к дому Елены Николаевны и делал какие-то пометки на листах бумаги, сидя на стуле за маленьким столиком. Елена Николаевна подумала, что так Максиму неудобно работать, что ему было бы удобнее работать в кабинете Николая Кирилловича, но она тут же ужаснулась этой мысли, как будто мысленно изменила мужу.

Елена Николаевна достойно, но сухо пожелала спокойной ночи Максиму и быстро ушла к себе в спальню. Засыпая, она опять с щемящей и одновременно радостной тоской подумала, что этот мальчик мог бы быть их с Николаем сыном. Немного тревожась от своей тревоги, она уснула и спала на удивление долго, почти до 9 часов утра. Так спокойно и долго она не спала уже много месяцев…