Мой друг и штурман Юра Гендов. Эпизод 1. Охота

   В часть, что базировалась в Приморском крае, мы с Юрой Гендовым пришли одновременно, в ноябре 1983 года. Я – после выпуска из Оренбургского военного летного училища, он – из Челябинского штурманского. Попали в один экипаж, я – правый летчик, он - второй штурман. Потом дорожки наши разбрелись по разным экипажам, и сошлись снова, когда мы оба уже «выросли»: я – до командира авиаотряда, он – до штурмана отряда. Как-то ровно и параллельно все шло. Юра спокойный был, как мамонт, в любых ситуациях. И еще немного ироничен. И в быту, и на рыбалке и охоте, когда я смеялся с него до коликов, и на борту самолета, когда садились на одном двигателе...

   Не знаю, почему мы с ним сразу «сошлись». Мы же совсем разные. Штурман и летчик на службе, картежник и рыбак в свободное время, спорт Юрка не особо жаловал, я же использовал любую возможность «повисеть» на гимнастической перекладине… Наверное, просто мы с ним выросли на одних и тех же книгах, фильмах и мечтах. У нас даже была общая одна из любимых песен из кинофильма «Москва – Кассиопея»: «Ночь прошла, словно прошла боль…» - помните? В узкой компании Юра ее часто наигрывал перебором на гитаре и тихо пел, с тоскливо-романтическим взглядом, устремленным куда-то очень далеко, сквозь стены и пространство.

   Знаете, бывают люди, внешность которых с трудом запоминается, оттого, что они похожи сразу на всех. Внешность идеального разведчика. Вы подумали, что я о Юрке? Как раз наоборот: увидев Гендова один раз, его уже никогда ни с кем не спутаешь! Среднего роста, худощав, но главное – его лицо! Над большими и слегка насмешливыми глазами – брови «домиком», создающие впечатление вечной иронии, но главное – усы, под часто шмыгающим носом. Не узкие аристократические полосочки, а густые, норовящие своими кончиками волос залезть хозяину в рот. Как-то Юра показал мне свой партийный билет, в котором были вписаны его фамилия, имя, отчество, но… с фотографии с угловой печатью на меня строго смотрел незнакомый молодой человек. До меня не сразу дошло, что это и есть Юрка, только без усов! Фотографировали его на партбилет еще в курсантские годы, поэтому мне так и не довелось лицезреть Юрку иначе, чем с шикарными и густыми усами.

    Юра был, вообще-то, интеллектуал. В свое время он поступил в истребительное летное училище, но был отчислен "по нелетке". Это значит, что не всем от природы дана способность определенным образом "видеть" землю. Человек может быть физиологически здоров на все 100%, но просто не видит "раскрытия" деталей земли (самый ответственный момент на посадке), а потому категорически не годится в летчики. Зато вполне годен в штурманы, куда Юра и ушел прямым переводом. Кстати, и в нашем, Оренбургском летном, были подобные примеры.

    С Юрой тяжко было играть в шахматы. На каждый мой выигрыш он отвечал своми двумя. В семидневных дежурствах в ДС (дословно – Дежурные Средства, где экипаж находится в 25-минутной готовности к вылету на Боевую Службу) эти баталии у нас возникали систематически.

    Еще, мне кажется, Юра прекрасно и вполне интеллектуально играл в карты. Чаще в "преферанс", но, каюсь, я картами никогда не «болел», могу ненароком и напутать чего-нибудь. В свободное время я был далек от этих тем, поскольку меня привлекали более приземленные вещи: рыбалка, охота, на худой конец - грибособирание. Может, я просто ничего не понимал в этих карточных сражениях в прокуренных комнатах, и убедил себя, что рысканья по тайге, озерам и рекам, с риском нос к носу столкнуться с уссурийским тигром в плохом настроении, - это мое.

    Правда, иногда, очень редко, Юра выходил из своей зоны комфорта. Возможно, потому, что его жена, Лена, порой проедала плешь: мол, вон, Молягов несет домой и рыбку, и птичку, а какой прок от твоих карт, кроме провонявшей табаком одежды? И тогда Юра просился со мной. На рыбалку. Или охоту. Честно говоря, эти эпизоды можно пересчитать по пальцам, настолько они были редки. Но, настолько же они были и ярко запоминающимися. Я не знаю, кто и где так решил, чтобы ни одна из немногих наших совместных вылазок не прошла без каких-либо приключений. Судьба? Совпадение? Или Юрка сам был незауряден в непривычных для себя условиях? Не знаю, для меня это – тайна.

   Что касается наших с ним «охотничьих» приключений, их, в сравнении с рыбацкими, было совсем мало. Если совсем откровенно – охотился Юра в моей компании всего один раз. И, поди же, не без приключения. А кто бы сомневался?

   Ружья у Юры не было. Он, в принципе, никогда и не страдал от этого. Но, не раз мне рассказывал, как когда-то ходил на охоту со своим дядькой. И не на абы какую, а на медведя! Нет, в берлогу они, по словам Юры, не лазили, а просто сидели и ждали мишку на специально оборудованной вышке около засеянного чем-то поля. По-правильному такая охота называется «на овсах», вообще-то. Медведь тогда так и не явился. Но охотой этой, как я понял, Юра все равно гордился, ибо рассказывал мне о ней раз пять. А еще, в эпоху тотального дефицита, Юрка случайно обронил, что у него-де имеются капсули «центробой». Ну, это такие капсули, которые применяются в латунных гильзах, кто в курсе. Дефицит!

   - Юра, ё-моё! Зачем тебе эти капсули? Подари их мне! – попросил я его.
   - А ты мне – что? – хитровато-насмешливо прищурился Юрка.
   - Даже не знаю… А чего тебе надо?
   - Ну… Фазан с тебя! И не курицу чтобы, а петуха!

   На том и порешили. Фазан – не проблема, в Приморье, если знать места, за пару часов можно «вытоптать» штуки четыре, а то и больше. Капсюли мне Юрка отдал на следующий день. В спичечном коробке громыхало их штук 50, неизвестного срока хранения. К слову, стреляли они через раз. Один выстрел – одна осечка. Даже затрудняюсь подсчитать, скольким пернатым таким образом Юрка спас жизнь.

   Однако обещание, данное Юрке, необходимо было выполнить. В очередной свой выезд добыл-таки фазана для Гендова. Слегка подраненный петух укрылся под снегом на небольшом травянистом «пятачке». Я долго топтался по нему на лыжах, не понимая, куда делся этот длиннохвостый? Остановился, опустил взгляд под ноги. Между лыж тихо, не шевелясь, лежал фазан и таращил на меня глаз: когда ж ты сойдешь с меня, зараза? В «плен» я его захватил живьем, да так и принес Юрке.

   - Годится? – спрашиваю.
   - Отлично! Жирненький, откормленный…
   - Только он живой и бодрый еще. Сам «успокоишь», или мне помочь?
   - Не, пускай пока живой будет – дочке покажу!

   В этот же вечер Юра принес мне этого петуха обратно. Протянул сумку с фазаном и махнул рукой:
   - Оставляй его себе.
   - Что, забыл, как куриный суп из него варить, что ли? Так с лапшой, если что… - ничего не понимая, говорю я.
   - Да понимаешь… - Юрка поморщился и почесал затылок, - Маша (дочка) ревет в два ручья – птичку жалко! И Ленка ругается. Сказал им, что пойду, отпущу… 

   Единственная охота у нас с ним состоялась, когда мы оба были уже «отрядными». В меру опытными и уже не совсем «молодыми» авиаторами.
Собственно, это была просто «вылазка по случаю».

   - Съезжу за аэродром, что ли, постреляю на кукурузном поле.
   - Возьми меня с собой! – неожиданно попросил Гендов.
   - Юра, окстись! Ты же никогда со мной на охоту не ездишь! Да и ружье у меня одно…
   - Да не нужна мне твоя охота! – шмыгнув носом в усы, пренебрежительно ответил Юра, - я кукурузы соберу!

   Я завел свой мотоцикл «Урал», посадил Юрку в коляску, и мы поехали. Надо отметить, что кукурузное поле за аэродромом было давно убрано, ибо уже зима и снег. Но комбайнеры, возможно, нарочно оставляли нескошенные полоски,  шириной метров в 20. Вместе с початками, разумеется. Вот этой кукурузой и отъедались фазаны всю зиму, время от времени «принося жертву» охотникам, в виде своих нескольких сородичей.

    Вообще-то, разрешенный сезон охоты на фазана приблизительно в сентябре-октябре, когда возвышается уже пожухлая, но густая трава, а до снега еще… Хотел сказать: «как до Китая пешком»,  да нет, гораздо дальше, ибо как раз Поднебесная – вот она, совсем рядом. «Вытаптывать» в таких условиях фазана, без специально обученной собаки, – абсолютно бесперспективное дело. Результат будет – гарантированный ноль! Фазан-то никуда не девается, просто вы его ни за что не увидите. Можете пройти в метре мимо него и не заметить. Или эта птица, заслышав ваше приближение, бросится убегать. Тоже весьма хитрым образом: опустив голову и длинный хвост, словно распластываясь по земле. Но, ни в коем случае не выдаст себя своим вертикальным, с характерным присвистом крыльями, взлетом.

   Покорно каюсь: все, без исключения, «бессобачники» охотились на эту дичь зимой. Даже при небольшом слое снега эта ленивая птица улепётыванию пешком предпочитает взлет. Как это красиво и волнующе! Кроме того, насколько бы напряженно вы ни ожидали встречи с фазаном, идя по полю с ружьем в руках, взлет его всегда происходит внезапно и неожиданно, как это ни странно на первый взгляд.

   За пару часов я уже настрелял штуки три, уложил трофеи в старую противогазную сумку, заменяющую ягдташ, и окликнул Юрку.
   - Ну, что, нагреб халявной кукурузы?
   - Она не халявная, я ее сам честно собрал! – Юрка вывернул из-за спины большую, но полупустую сумку на плечевой лямке и продемонстрировал мне, - почти вся уже фазанами твоими побитая, еле полсумки наскреб. А ты чего набраконьерил?
   - Набраконьерил или нет, но супчик из курочек будет. А если в гости ко мне соберешься – так и петушок в духовке! – довольно улыбнулся я.
   Юра смешно сморщил нос и изобразил радостно-мечтательный вид. Потом опустил взгляд на мое ружье и неожиданно спросил:
   - Дашь пострелять?
   - А смогешь? – усмехаюсь я, зная, что охотник из Юры – чисто теоретический.
   Гендов фыркнул и, качая головой, посмотрел на меня осуждающим взглядом.
   - Да знаю-знаю, - смеясь, успокаиваю его, - ты же медвежатник!

   Юрка еще больше сделал брови «домиком», будучи уверенным, что я над ним смеюсь. Ну, конечно, мне было смешно! Вообще, мы часто шутили друг над другом, иной раз едва не переходя «красные линии». Но никогда за это не обижались друг на друга.

   Я вручил Юрке свою «берданку» - старую одностволку 32-го калибра. «Древнее» ружье, неизвестного места и года выпуска, со страшными люфтами и раздутым патронником, со стволом в «раковинах», тем не менее, удивительно легкое и «прикладистое»: при вскидывании оно умудрялось сразу точно ложиться в направлении цели. И дичь покорно падала.

   - Четыре штуки хватит тебе? – спрашиваю друга, доставая из кармана латунные патроны.
   - Хватит. Если что, поднесешь еще. – хихикнул Юрка, пряча патроны в карман летной куртки.
   - Тогда смотри, - показываю ему на траву вдоль оврага за краем кукурузного поля, - В овраге всегда есть фазан. Идешь вдоль него и внимательно смотришь. Твое дело – поднять дичь, остальное ружье само сделает. Осечек быть не должно: твои капсули у меня уже давно закончились. – не преминул «подколоть» я.

   Юра бросил свою сумку с кукурузой у моих ног, переломил ружье и отправил первый патрон в патронник, затем решительно направился к оврагу. Я автоматически огляделся, выискивая, на что бы присесть. Да где присядешь в чистом поле? Притоптал вокруг себя снег, скинул с плеча сумку с трофеями и бросил рядом с Юркиным баулом. Потом закурил и приготовился наблюдать за представлением. Меня почему-то не оставляло ощущение, что оно непременно будет…

   Держа ружье двумя руками, левая рука под цевьем, правая – на спусковом крючке, Юра, крадучась, медленно продвигался по снежному брустверу вдоль оврага, метрах в двухстах от меня. Зачем-то останавливался и пинал ногой подозрительные пучки травы, торчащие из неглубокого снега. «Юра, не тормози! – невольно подумал я, - Вспугнешь фазана раньше времени!» Словно услышав мои мысли, Юра выпрямился и пошел быстрее, глядя прямо перед собой.

   Метрах в десяти перед ним взлетел фазан. В такой момент эта птица наиболее уязвима для охотника: ее взлет почти вертикальный. Чтобы не разбивать тушку снопом дроби на близком расстоянии, фазану дают подняться и начать движение в сторону от охотника. Есть время спокойно вскинуть ружье, прицелиться и выстрелить. Юра бабахнул сразу. Мне даже показалось, что сделал это он по-ковбойски, «от живота», даже не вскидывая оружие к плечу. До сего момента фазан, видимо, никогда не видел ковбоев, поэтому, презрительно посвистев крыльями, благополучно перелетел соседнее поле и сел где-то далеко, около посадки, что тянулась вдоль пашни.

   Юра посмотрел вслед фазану, перезарядил ружье и двинулся дальше. «Ну, давай, Юра, не оплошай! – отправляю ему мысленный посыл, откровенно переживая за друга. Мне отчаянно хотелось, чтобы моему другу во весь рот улыбнулась удача. Хлопая крыльями, почти из-под самых Юркиных ног в небо взмыл очередной фазан. «Хорош петух!» - успел подумать я, одновременно услышав хлопок выстрела. По плавной дуге фазан перешел в горизонтальный полет и, невредимый, скрылся где-то вдали. Юрка с минуту постоял в задумчивости, затем решительно развернулся и направился ко мне. Сунул мне ружье, извлек из кармана «сдачу» - два нетронутых патрона и пару стреляных гильз, высыпал их мне в руку. Потом подхватил свою сумку с кукурузой и молча пошел по направлению к моему мотоциклу.

  - Юра! – догнал я расстроенного друга, - Да постой же! Что случилось-то? До конца оврага ты бы еще штук пять мог поднять!
   Юрка остановился, задумчиво посмотрел на снег перед собой и перевел взгляд на меня. Как обычно, шмыгнул носом и озадаченно пошевелил усами.
   - Понимаешь… - начал он и замолчал.
   - Ну!
   - Да я сам не пойму… Ерунда какая-то. – нахмурился Юрка, - Они так резко взлетают!
   - Да ясен пень, что резко! Они всегда неожиданно вспархивают. Промазал, что ли? Делов-то! У тебя еще патроны были, мне же не жалко!
   - Как тебе объяснить… - Юрка потеребил пальцами свои усы. – Вот он неожиданно взлетает, а у меня от этого мгновенно всё сжимается! Понимаешь?
   - Да понимаю, и что с того?
   - Ну… Вот… И рука сжимается. И палец на курке.  И ружье, зараза, само стреляет куда-то… - Юра немного помолчал, вздохнул и заключил, - Не моё это – охота!

   Я в недоумении смотрел ему вслед. Ну, вот. И здесь не без приключения. Попробовал представить себе испуганного неожиданностью Юрку, судорожно жмущего спусковой крючок и отправляющего заряд в мерзлую землю. Где-то внутри меня, сотрясая брюшной пресс, начал зарождаться смех. Нет, не смех – хохот! Огромным усилием воли я задавил его. Хотел, уж было, привычно хотя бы «подколоть» друга насчет «медвежей охоты», но вовремя осадил себя. Нет! Это – «красная линия»! А я люблю и уважаю моего боевого друга.

   Никогда более Юра не просился со мной на охоту.  И ни с кем не просился. Разве что на рыбалку. Но эти истории еще впереди!