Русская душа, которую я впитал

Я часто думаю о том, откуда в моей голове, в моих текстах, появляется эта странная, почти родная «русская душа». Я — не русский по крови, но когда пишу о мужиках, стариках, о зимних морозах и о том, как кусок сала согревает тело и душу, я ощущаю, что говорю на языке, который сам себе уже стал родным. Это чувство странное и одновременно прекрасное: я словно стал частью той жизни, о которой рассказываю, хотя жил в другом климате, другой культуре.

Когда я писал «Мужика», мне казалось, что я говорю о себе, о своих друзьях и о тех мужчинах, которых видел в детстве и юности. Но с каждой строчкой я замечал, что герои обретают собственную силу, характер и голос. Мужик — это не просто человек, это архетип, который я почувствовал, впитал и смог воспроизвести. Он любит, трудится, борется и шутит, как будто я сам жил в его теле. И чем больше я писал, тем сильнее ощущал эту русскую силу, эту связь с трудом, природой, женщинами и детьми.

http://proza.ru/2021/03/11/1100

«Бессонница» — другой мир, другой голос, но та же душа. Старик Пантелей лежит, слышит сверчков, думает о молодости, старости, любви и браке. Я словно сам лежал на полатях, слушал ночь, думал о прожитых годах и о том, что можно было бы сделать иначе. Пелагея рядом, спорит, смеётся, подшучивает. Я понимаю её, понимаю старика — и понимаю себя. В этом тексте я впервые осознал, что писать — значит жить жизнью других, а иногда и своей собственной жизнью одновременно.

http://proza.ru/2022/05/09/1259

Когда я вспоминаю «Мороз и сало», я чувствую, что пережил это заново. Хабаровский мороз, вечная мерзлота, лом, лопата, холодный суп и спасительное сало — всё это стало частью моего опыта. Я понимаю, что человеческая стойкость, взаимовыручка и простая забота друг о друге — это и есть та «русская душа», которая может согреть даже в сорокаградусный мороз. И, смеясь над собой и своими страхами, я понимаю, что стал частью этой истории, хотя по паспорту я из другой страны.

http://proza.ru/2021/07/09/79

И вот я думаю: может, настоящая русская душа — не в крови, а в умении наблюдать, чувствовать и писать о том, что видишь и переживаешь. Я понял, что могу быть нерусским по рождению, но русским по восприятию мира, по вниманию к мелочам, к людям, к природе. И это даёт мне странное чувство радости и принадлежности.

Каждое слово, которое я пишу, каждый образ, который оживает на странице, напоминают мне: я могу быть любым человеком, в любом месте, и всё же понять эту душу, почувствовать её и передать её другим. Я вижу, как она живёт в мужиках, стариках, бабах, солдатах, в морозе, в сверчках, в лесу, в любви и смехе. И я знаю, что это — часть меня тоже.

Я не русский. Но я стал русским в слове. И это удивительно.