Человек категории D. Продолжение 28

Мы шли уже два часа после встречи с несчастной сукой, потерявшей хозяина. Но не прямо по лыжне, его следам, а ближе к своему левому берегу. Я продолжал думать о разнице в возрасте между мной и Леттой. Это единственное, что меня действительно волновало.
После гибели этого неизвестного человека, я окончательно успокоился по поводу голодной смерти, которая нам реально грозила: этот человек наверняка имел запасы продуктов, возможно, одежды и какое-то жильё. И мы рано или поздно найдём и избушку, и запасы. Это спасёт нас на какое-то время от голода и холода, которые мешают нам спокойно думать и принимать правильные решения.

Риск для жизни отступил, но проблемы разницы в возрасте никуда не делись. Не могу сказать, что они сильно давили на меня, но беспокойство вызывали. Я впервые почувствовал, что "смысл жизни" идёт далеко впереди меня по насту, как по асфальту. Что именно эта женщина и является единственным неожиданно обретенным смыслом. А без неё какая-то пустота без воздуха. Я почувствовал это, когда она умирала от радиации.
И дышать без неё нельзя, и жить невозможно. Мне, старому холостяку и эгоисту, это было так непривычно и так жутко, что все другие проблемы отступали и таяли на глазах, как очень скоро исчезнет наст под нашими ногами.

Да, солнце уже по весеннему грело и после обеда, который вместе с ужином мы отдали собаке, наст подо мной начал проваливаться на каждом третьем шаге. Летта шла по прежнему легко и быстро. А я не раз пожалел, что не сделал себе хоть какие-то снегоступы. До избушки, которая находится неизвестно где, мне точно не дойти. Мне не пришлось кричать: Летта быстро сообразила что к чему и вернулась ко мне.

Бывалые старики-таежники, успели поделиться со мной кое каким опытом, прежде чем их сожгли заживо атомным зарядом.
 Например, любая строго горизонтальная линия в тайге наверняка дело рук человека, а не медведя и не великого строителя плотин, нор и хаток - бобра. Даже если в руках человека сроду не было строительного уровня. Мы так устроены в отличии от других животных, что на глаз делаем свои строения как бы по уровню, а не криво-косо и как попало.
Я объяснил это правило Летте, но и сам зорко следил за правым берегом, где вероятность строительства охотничьих избушек или каких-то других следов человека была выше.

Мы решили заночевать прямо здесь, основательно устроить себе ночлег и прежде всего поставить варить холодец, потому что ужасно хотели есть.
Еще я собирался сделать снегоступы: не хочется терять светлое время, когда исчезает наст и идти вперед становится невозможно. И кроме того, приходится признать, что моё воображение хронически голодного мужика рисовало картины будущего изобилия в избе погибшего человека: мешок муки, мешок сахара и бутыль масла. Хорошо бы найти ещё какую нибудь крупу и тушенку. Очень хотелось супа или каши. Но приходилось унять свои мечты и готовить полезный, но отвратительный студень без специй и даже без соли.

Я свалил сосновую сухару и мы экономно распилили её на полутораметровые, а не двухметровые бревна: таежная жизнь кое-чему нас научила. Например, силы беречь. Сосна не лучший материал для костра, но сухих лиственниц поблизости не было. Ну и слава богу: в любом виде это "железное" древо не для моей спины - тяжесть чугунная. Когда с дровами дело улажено - на душе как-то спокойней.
Для снегоступов я вырезал четыре "рогатки" из тальника с короткими ручками и длинными концами. Потом эти концы попарно связал ручками наружу. Получилось довольно крепкая "рама" снегоступа - в форме овала, который по площади в три раза больше моей обуви. Летта аккуратно переплела это сооружение капроновой веревкой и вот он - готовый снегоступ.

Я не утерпел и тут же его испытал на уже изрядно подтаявшем насте. Конечно провалился, встав на первый в моей жизни снегоступ двумя ногами, но не по колено, а по щиколотки. Мы с Леттой сделали вывод: ей тоже нужно сделать такие "обутки“, чтобы наст больше не ограничивал наше движение вперед. Сколько ещё идти до места жительства погибшего - бог его знает. Может он у костра ночевал? И не один раз. Этим можно объяснить его смерть: уже после второй ночевки он устал, потерял всякий страх и бдительность, и угодил в промоину. А сил из неё выбраться у него просто не хватило. Я всегда считал, что люди, потерявшие страх так и гибнут - глупо, случайно и нелепо.

Наши скафандры ещё держали тепло с помощью удивительно ёмких аккумуляторов. И костёр нам нужен был только для безопасности. Теоретик во мне говорил, что весной никаких опасностей от диких зверей нам не грозит. Медведи-шатуны до весны не доживают, волки в тайге на людей весной не нападают. У них свои заботы: логово и волчата, которые должны появляться. Но одно дело - своя стая из ста человек, а другое - ответственность за жизнь своей женщины. И костёр - лучшая гарантия моего спокойствия.

Ночью подморозило, наш холодец из кусочков лосиной шкуры быстро застыл и мы смогли утолить адский голод. В аду, конечно, свои проблемы - говорят, там очень жарко. У нас с Леттой, в нашем холодном аду Сибири, не было даже ложек, чтобы похлебать горячего. Первый подходящий материал - осина - появился только когда мы вышли из зоны атомного взрыва. Пока Летта заканчивала переплетать второй снегоступ, я начал делать первую в своей жизни деревянную ложку.
Я подумал, что главное в ложке это углубление. Можно придать ей форму, но всё испортить, когда начинаешь вырезать глубину. И в этом случае ничего не исправить. Единственный клей у нас это холодец. Но использовать его для ремонта новой ложки...

Если бы мои старики смогли посмотреть из своего рая на небесах на мои потуги в резьбе по дереву, то они бы умерли второй раз уже от смеха... Но ложку я всё-таки сделал и вручил её Летте.
Она сказала, что нет предела совершенству и взяла нож. В её руках, растущих там, где нужно, моя ложка обрела право на своё название.
Так в хлопотах по не хитрому нашему хозяйству мы не заметили, как наступил вечер, а потом ночь.

- Наша собака пришла, - сказала Летта прямо в моей голове.
- Только не делай резких движений, чтобы её не испугать. Она у тебя за спиной, примерно в пяти метрах. Готовится лечь. Сейчас я ей дам немного студня.
Летта сказала: "наша собака". Скорее всего, она права: именно наша. Без нас она просто обречена на гибель. Даже лайке не выжить в тайге без человека. А тут овчарка килограмм на пятьдесят, если не больше. Такому животному на одних мышах не прокормиться. Ей нужно полведра каши в день. И полкило мяса. Чем же её кормить? Её прежний хозяин наверняка об этом позаботился. Какой нибудь специальный корм для собак или просто крупа. Нужно поскорее дойти до его логова. И сварить ей и себе обычной каши. Неважно из какой крупы или вообще комбикорма. После нашего студня это будет как манна небесная.

Утро не застало нас врасплох: нищему собраться - только подпоясаться. Мы по братски или, точнее, по сестрински разделили куски холодца на три части и поели. Собака деликатно ждала, когда ей принесут пайку и в одно мгновение её проглотила. Меня мучил вопрос: станет ли наша собака бессмертной, если мы будем называть её по имени и говорить при ней вслух?
Вопрос можно поставить "ширше" или "ширее": а мыши в будущем доме и в тайге, а лесные птицы - тоже станут бессмертными, когда услышат нашу речь? Так ведь эта эпидемия только благодаря перелетным птицам скоро распространится по всему земному шару...

Летта сказала вслух в присутствии собаки: "Мы не спасатели и мир спасти не наша задача. Думай о том, как нам самим выжить. Тебе, мне и нашей собаке".
 Признаю, что она абсолютно права: так называемый "мир" нас пытался уничтожить. Чудом мы остались живы. С какой стати нам о нём думать?
Она права, но это как-то не по-русски.

Снегоступы пока работали на твёрдую четвёрку даже с плюсом. В креплениях не хватало широких и прочных ремней. Их нельзя было сделать из лосиной кожи, потому что она расползается от сырости. В ход пошли остатки капроновой веревки и идею с второй парой для Летты пришлось на время забыть.
Но я не мог забыть о радиации. Мы с Леттой были её источниками. Даже наша собака могла от неё пострадать. Наверное такую дозу облучения не выдержал бы ни один нормальный человек. И как быть с этим?
Ночь в чужой избушке - и всё. Её даже сжечь нельзя. И для других людей она смертельно опасна. Мы с Леттой, как прокаженные. Как ей объяснить, что нам нельзя даже погладить собаку, если мы хотим, чтобы она была жива?
 
Летта сказала громко:
- Ничего мне не нужно объяснять. Милый, ты забыл, что я слышу твои мысли. Это от меня не зависит. Я не могу не слышать тебя. Мешать тебе думать я не хочу и не буду. Потому и не лезу в твой внутренний мир.
- Ну вот и поговорили. Теперь в путь, - ответил я так же громко. Впереди шла собака, за ней - Летта, а я шёл как обычно замыкающим и продолжил думать о радиации. Видимо одну избушку придется испоганить своим присутствием, чтобы просто жить в ней в период строительства нашего дома. У костра мы долго не протянем. Скоро станет тепло, начнутся дожди и жить у костра станет невозможно.

До стоянки погибшего человека мы не дошли вчера всего лишь два часа бодрого хода. Это по моим расчётам менее десяти километров.
Нас ждали палатка без пола, маленькая печка из стали, труба и запас дров. А ещё большой котелок с крышкой и продукты в нём. Мешок с кормом для собак висел на дереве. Тут же стояла пластиковая волокуша, которая была копией наших. Тех самых, прикрепленных к поясу каждого из нас, когда мы шли по минным полям и немного опережали свою смерть.
Прежде всего, мы покормили овчарку. Летта, как специалист по животным, сказала, что нужно набрать воды, потому что корм сухой. Я никогда не держал собак, а потому не спорил: какая-то логика в этом была и я пошел искать воду. Наледь у берега реки позволила не долбить лёд или топить снег. Пока я набирал воду, Летта растопила печь и в палатке сразу стало жарко.

Это временное жильё очень интересно устроено: половина - это как бы рефлектор, который всё тепло со всех сторон гонит в направлении постели. Противоположный скат палатки, где проходит труба и находится печка, сделан из такого же блестящего материала, который, похоже, вообще не горит. На него падают искры из трубы, и сама труба раскалена, а ему хоть бы что.
Летта явно была счастлива: на походном столике лежало содержимое котелка-контейнера. Главное - хлеб и увесистый шмат соленого сала с чёрным перцем и чесноком. Были в нём и пачка чая, и мешочек сахара, и гречневая крупа, и соль. Даже шоколадные конфеты лежали в этом волшебном котелке. Нам этого хватит на неделю.

- Значит, основная база у этого бедолаги находится дальше. Возможно, это не последний его промежуточный лагерь. Что-то заставило его идти к нам налегке. Взял бы он хотя бы волокушу и у него был бы шанс на спасение.
- Милый, а почему ты думаешь, что "бедолага" - это мужчина?
Этот вопрос поразил меня почти наповал. Летта добавила:
- Вот что я нашла у печки.
И показала мне пустую жестянку из-под тушёнки, а ней окурки от дамских сигарет.
- Ты их понюхай. На фильтрах нет явных следов помады. Но она всё-таки ей пользовалась. Без цвета, но с запахом. Вряд ли мужчины-таежники могут использовать гигиеническую помаду и курить дамские сигареты. И, обрати внимание: везде чистота и порядок. Дрова аккуратно сложены. Есть даже место для туалета с рулоном бумаги.
 
Я был потрясён: женщина в таком месте, куда, как говорит народная мудрость, ни один Макар не загонит своих телят? Откуда она здесь взялась? Почему шла к нам? Может быть, она услышала серии мощных взрывов? Ответов на десятки моих вопросов не могло быть. Возможно, они появятся, когда мы найдём основное логово этой курящей волчицы. Но моя глазастая Летта вмиг всё разглядела и поняла. Удивительно.
Все-таки интересно, какой была это женщина? Красавица или уродина, или незаметная, как мышь? Есть ли у неё мужчина? Если есть, то мы рано или поздно с ним встретимся. И будет трудно объяснить факт её гибели. Мы не сможем ничего доказать. Прежде всего, что мы не виноваты, что мы не убивали эту женщину.
 
Летта сказала в ответ:
- Единственный наш свидетель - это собака. Она не будет жить с убийцами своей хозяйки. Она точно знает, что произошло.
- Но некоторые люди сначала делают, например, стреляют, а потом думают: как бы спросить собаку? Когда уже поздно.
- Этой собаке как минимум три года. Если мужчина есть, то она прекрасно его знает и сможет остановить. Следующим номером буду я.
- А я отсиживаюсь в кустах? Интересно девки пляшут...
- Пока ты не умеешь читать мысли и говоришь, закрыв рот, только со мной. Так что не спорь. В женщину он не будет сразу стрелять. И о каких девках, которые пляшут, ты говоришь?
- Это выражение такое. Словесный мусор. Давай побудем здесь хотя бы пару дней. Хлеб с салом и чай с сахаром - мечта голодного поэта и бомжа.
- Я просто не успела предложить это тебе. Моя мечта - помыться и лечь с тобой без скафандра... Кстати, а кто такие бомжи?
- Это мы с тобой. Лет сорок назад так называли бездомных. Без определенного места жительства. Сокращённо "бомж".
 
Это я сказал вслух. А про себя подумал, что сейчас таких нет. Все при деле. Кто-то учится, кто-то трудится, кто-то бесплатно пьет водку. У всех есть категории. Все учтены и зависимы от государства. Даже после кремации трупа пепел и полученная энергия идет в дело. И я вспомнил свою тихую работу на центральном кладбище. Как давно это было... А теперь полоса неопределенности, которая называется "свобода". Немного жутко жить без опеки государства внутри его границ... Как шпион или беглый зэк. Вне закона. Без средств к существованию и без документов.
До сих пор не могу привыкнуть, что Летта знает всё, о чём я думаю. Сейчас она спросит, что такое " зэк"...


Продолжение http://proza.ru/2025/12/06/1147