Флирт Моники Мирабо и Максима Исаева

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ. Книга 2-я.
(к 50-летию советского 12-серийного телефильма «Семнадцать мгновений весны», 1973).

Иллюстрация: 29 сентября 1918 г. Москва. Парк Сокольники. Первое общение Моники Мирабо и Максима Исаева. Флирт 1900-х годов. Кадр из юмористического американского кинофильма «Величественный флирт», режиссёра Гарри д’Аббади д’Арраста, США, 1928.

06.12.2025. Флирт Моники Мирабо и Максима Исаева.

Да, Моника была дочерью одного из потомков легендарного основателя семейства швейцарских банкиров Мирабо – Оноре Габриеля де Мирабо, родившегося в 1749 году. Его отец, Виктор де Мирабо, был маркизом и известным экономистом во Франции. Брак родителей Оноре был несчастливым, хотя они породили 11 детей. Отношения между отцом и сыном тоже были напряжёнными. Семья Мирабо была очень знатного происхождения, но со сложные внутрисемейными отношениями. При этом все Мирабо мужского пола занимали активные общественные и политические позиции.

В 1819 году в Женеве неким потомком семьи – Пьером Мирабо – был основан банк «Mirabaud et Cie», ставший одним из старейших финансовых учреждений Швейцарии. Изначально это был семейный банк, но затем он сыграл ключевую роль в развитии швейцарской финансовой системы и участвовал в создании Женевской фондовой биржи в 1857 году. Семейный банк «Mirabaud et Cie» специализировался на частном банковском обслуживании и управлении денежными активами в интересах клиентов. Владельцами и управляющими партнёрами банка являлись представители семьи Мирабо в шести поколениях, а также другие партнёры банковского дела семьи Мирабо. Вот из этих банковских деятелей семьи Мирабо была родом Моника Мирабо.

Её мать, внебрачная дочь известного русского аристократа из княжеского рода Куракиных, имя которого осталось неизвестным, Надежда Иоанновна Князева (отсылка к титулу и родовому имени отца), по законодательству России до 1902 года не могла наследовать родовое имущество и носить фамилию отца без специального разрешения российского императора.

Узаконение этого права наследования было сложным процессом и даже после введения в 1902 году процедуры усыновления (удочерения) многие потомки аристократических родов и семей в России и Европе оставались в «маргинальном статусе», то есть, оставаясь в промежуточном правовом положении в светском обществе (от лат. marginalis — «находящийся на краю»).

Для просвещённых европейцев, какими являлись представители родовой семьи Мирабо в Швейцарии, деловые и личностные качества человека, в частности, женщины (конечно по уровню богатства и знатности соответствующего их уровню), были на первом месте. Надежда Иоанновна Князева была обеспеченной женщиной, жившей в Швейцарии не роскошно, а достойно, а главное, она получила блестящее швейцарское образование, была талантливой певицей и прекрасно пела русские романсы (контральто), активно путешествовала по Европе, вела путевые дневники на французском языке, общалась с видными русскими и европейскими деятелями культуры и политики, общалась и даже дружила с Надеждой Сусловой — первой русской женщина, получившей степень доктора медицины в Цюрихском университете (1867 год), которая в 1869 году вышла замуж за швейцарского подданного Ф.Ф. Эрисмана, молодого учёного, впоследствии известного гигиениста.

Семье Мирабо русская княгиня Надежда Иоанновна Князева приглянулась своей прогрессивностью, женской красотой, европейским образованием и воспитанием, музыкальными талантами, отличным неизбалованным здоровьем и нравом, а самое главное, деловой предприимчивостью и умением эффективно использовать тот капитал, которым наделил её родовитый и богатый русский отец-князь. Надежда Иоанновна Князева вкладывала свои деньги в банковские операции не только банка Мирабо, но и других банков и предпринимателей, а Мирабо хотели владеть всеми средствами богатой русской княгини.

Таким образом, Моника Мирабо считала себя потомком знатного русского дворянского рода, отчего обладала врождённым чувством высокопородности и княжеского достоинства, но наяву соответствовала своему сегодняшнему социальному статусу – законной дочери швейцарского банкира и представительницы известной фамилии Мирабо. Хотя она с удовольствием носила бы имя Моника Князева…

Исходя из вышесказанного, Моника Мирабо в общении с молодым и красивым русским мужчиной по имени Максим Исаев чувствовала себя одновременно и княжной, и банкиршей, то есть благородной, но предприимчивой женщиной, поэтому решила не поддаваться его порывистому страстному обаянию, а немного с ним позабавиться и пофлиртовать. Надеяться на то, что этот юноша окажется потомком какого-нибудь князя или богачом не было никакой, а ей уже было 22 года и давно пора замуж…

В начале XX века правила и принципы флирта в светском обществе сохраняли многие традиции XIX века. Флирт оставался строго регламентированным, с акцентом на сдержанность, соблюдение этикета и использование невербальных сигналов.

Принципиальным и традиционным первым правилом флирта было соблюдение этикета и приличий. Прямое выражение чувств и общение наедине были недопустимы. Дамы должны были вести себя скромно: опускать глаза, говорить тихо и избегать длительного контакта с кавалерами без чьего-либо сопровождения (свидетелей). Кавалеры, в свою очередь, не могли танцевать с одной партнёршей более трёх раз, чтобы не создавать впечатления навязчивости.

Вторым принципиальным правилом была роль аксессуаров в флирте. Веер, перчатки, книги, цветы и другие предметы в руках дамы служили инструментами для передачи сигналов. Например: прикладывание веера или цветка к правой щеке означало согласие, к груди — признание в любви, к левой щеке — отказ; ронение перчатки или носового платка перед кавалером сигнализировало о согласии знакомства и общения, а медленное снятие перчатки с обнажением большого пальца — намёк на поцелуй и интимный близкий контакт (большой палец – это пенис или фаллос, в зависимости от положения пальца).

Особые знаки в искусстве флирта имели книги. Переворачивание книги «вверх ногами» в светском обществе конца XIX – начала XX века было элементом тайного языка жестов (так называемого «книжного флирта») и означало вопрос: «Вы меня любите?» или «Любите ли вы читать, как читаю я – вверх ногами?».

Книги были невербальным способом задать деликатный вопрос, не произнося его вслух — в условиях жёстких правил этикета, ограничивавших прямое выражение чувств. Собеседник мог ответить с помощью других символических действий, например: приложить или положить книгу на правое плечо означало «Да»; приложить или положить книгу на левое плечо – «Нет». При этом очень важны были почти незаметные нюансы общения посредством книг…

Контекст общения с помощью книг имел значение: жест с книгами был уместен только в рамках лёгкой, игривой беседы между людьми, уже находящимися в некотором контакте (например, на балу, в салоне, во время прогулки). Требовалось знание кода или шифра общения с помощью книг: и отправитель, и получатель сигнала должны были быть знакомы с «языком книг» — иначе смысл жеста оставался непонятым. Это была игра, а не серьёзное признание. Подобные знаки чаще использовались как утончённая форма флирта, а не как способ сделать официальное признание в любви.

Во флирте были строгие ограничения для незамужних дам. Для молодых девушек, ищущих жениха, открытое использование таких знаков, как «язык книг», могло считаться не вполне приличным; чаще к ним прибегали замужние женщины или в более свободных кругах светского общества. Вот для примера несколько иных жестов с книгой, имевших скрытый смысл:
- прижать книгу к правой щеке и похлопывать её по щеке означало «Вы слишком желанны» или «Вы слишком приставучий»;
- прижать книгу к левой щеке и похлопывать ею по щеке — «За нами наблюдают»;
- положить или бросить книгу перед собеседником — «Хочу поговорить с вами»;
- положить книгу на колено или на сомкнутые колени — «Вы можете поговорить со мной»;
- прикрывать книгой губы или покусывать книгу зубками — «Я вас ненавижу»;
- провести книгой по лбу — «Я млею» или «Я вас люблю», или «Вы мне очень нравитесь»;
- держать или удерживать книгу собеседника обеими руками — «Можно проводить вас домой?» или «Вы проводите меня до дома?».

В Викторианскую эпоху и в начале XX века в светском обществе были популярны миниатюрные карточки с заранее подготовленными фразами флирта. Они позволяли выразить чувства или предложить знакомство без прямого разговора. Например, на карточках могли быть написаны фразы: «Могу ли я иметь удовольствие проводить Вас домой?» или «Я мечтаю познакомиться с Вами». Карточками-флиртами обменивались либо незаметно для окружающих, либо полуофициально, превращая эти карточки в визитки. Сейчас в парке Сокольники при почти случайной первой встрече Моники Мирабо и Максима Исаева такие карточки-флирты были бы неуместны.

Язык цветов и игра «Флирт цветов» тоже сейчас был невозможен, так как ни Максим Исаев, ни Моника Мирабо не были с цветами: неизвестно было, состоится ли их встреча. Однако во флирте определённые цветы и их комбинации символизировали определённые чувства. Например, в игре участники передавали друг другу карточки с названиями цветов, на которых были написаны фразы с тайным смыслом. Например, цветок розы мог означать «Я вас люблю», а астра — «Я вас обожаю».

В конце XIX—начале XX века в светском обществе была популярна салонная игра «Флирт цветов» (также известная как «Язык цветов» или «Цветочные признания»). Это была утончённая форма невербального общения, позволявшая в рамках строгого этикета намекать на чувства, задавать деликатные вопросы и отвечать на них. (Эта игра дожила до 60-х годов XX века).

Суть игры: Каждый участник получал карточки с названиями цветов; на обороте или отдельно — зашифрованные значения (фразы, вопросы, ответы). Игроки обменивались карточками, «говоря» друг с другом языком цветов.
Как играли? Сначала подготовка: Ведущий (или каждый игрок) раздавал карточки с изображениями/названиями цветов. К ним прилагался «словарь» — список значений (например: «роза — я вас люблю», «фиалка — скромность», «гвоздика — страсть»). Иногда значения писали прямо на обороте карточки. Затем обмен сигналами: Игрок выбирал карточку с цветком, соответствующим нужной фразе, и незаметно передавал её собеседнику или клал перед ним. Собеседник смотрел значение в «словаре значений цветов» и отвечал своей карточкой.

Таким образом, в игре вёлся «диалог без слов»: признания, вопросы, шутки, намёки. Например: Игрок А даёт игроку Б карточку «роза» («Я вас люблю»). Игрок Б отвечает карточкой «фиалка» («Моя скромность не позволяет ответить прямо») и так далее.

Типичные значения цветов для флирта карточками (примеры):
- Роза (красная) — «Я вас люблю».
- Роза (белая) — «Вы чисты и невинны».
- Фиалка — «Скромность», «Тайная любовь».
- Гвоздика (красная) — «Страсть», «Моё сердце горит».
- Ландыш — «Чистота», «Возвращение счастья».
- Нарцисс — «Эгоизм», «Посмотри на себя».
- Василёк — «Грация», «Нежность».
- Маргаритка — «Я разделяю ваши чувства».
- Сирень — «Первая любовь».
- Тюльпан — «Вы — моё счастье».

Важные правила и нюансы флирта с помощью цветов:
- Секретность: значения цветов на передаваемых карточках знали только участники; посторонние не должны были «расшифровать» диалог, но могли догадываться, поэтому комментировать и шутить.
- Этикет: игра велась в лёгкой, игривой манере; прямые признания допускались лишь в шутливой форме.
- Контекст: выбор цветка и карточки зависел от ситуации: на балу, в гостиной, во время прогулки.
- Импровизация: иногда игроки придумывали собственные значения для редких цветов, добавляя элемент сюрприза.
- Пол и статус: для молодых девушек правила игры были строже: им не следовало первыми предлагать «любовные» цветы. Кавалеры чаще инициировали «диалог».

Зачем играли в игру !флирт цветами»?
1. Обход запретов. В условиях жёсткого этикета игра позволяла выражать чувства, не нарушая приличий.
2. Развлечение. Это был интеллектуальный и эстетический досуг: игроки демонстрировали знание ботаники и тонкости языка намёков.
3. Проверка взаимности. Можно было осторожно выяснить, разделяет ли собеседник симпатию к игроку.
4. Создание атмосферы. Игра придавала общению юношей и девушек изящество и романтический флёр.

Исторически «флирт цветов» восходил к турецкому «селам» (XVI–XVIII вв.) и европейскому языку цветов (floriography), популярному в эпоху романтизма. К началу XX века игра постепенно выходила из моды, уступая место более открытым формам общения, но оставалась элементом светских салонов.

В советскую эпоху детская игра «в цветы» называлась «Я садовником родился» и проходила следующим образом:
1. Подготовка: Перед началом игры среди участников считалочкой избирается ведущий. Этот игрок и будет «садовником». Все остальные получают роли в игре, выбирая себе тот или иной цветок (название цветка). Задача детей состоит в том, чтобы запомнить как можно лучше все «имена» своих соседей по «цветочной грядке».
2. Порядок игры: «Садовник» предстает перед «цветником» и начинает с присказки:

Я садовником родился,
Не на шутку рассердился,
Все цветы мне надоели,
Кроме (и, например, говорит: «Пиона»!).

Игрок «Пион» тут же должен отозваться возгласом «Ой!» и начать диалог с ведущим «Садовником»:

- Ой!
- Что с тобой?
- Я влюблен! (или «Я влюблена!»)
- В кого?

«Пион», на секунду задумавшись и оглядев все «цветы», произносит любое название цветка-игрока, например, «В гвоздику!».

Игрок «Гвоздика» должен немедленно воскликнуть: «Ой!».

Порозовевшее растение отвечает:

- Ой!..
- Что с тобой?
- Я влюблен! (или «Я влюблена!»)
- В кого?

Далее реплики повторяются. Во время беседы с «садовником» игрокам нужно как можно быстрее отзываться, реагировать и разным тоном и выражением отвечать на его каверзный вопрос о симпатиях.

Игроки могут признаваться во влюблённости и «Садовнику», но не сразу, а в процессе игры. Игра «в цветы» или «в садовника» позволяла проявить тоном, интонацией, намёком те или иные чувства, проверить в нюансах голоса и поведения истинность влюблённости и чувств игроков, выявить реальных или мнимых «влюблённых», отточить своё мастерство флирта.

Вдвоём играть «в цветы» или «в садовника» было невозможно, поэтому Моника Мирабо решила попробовать другую игру – «в танцы» («манцы-обжиманцы»). «Танцы;манцы;обжиманцы» — это разговорное, шутливо;ироничное выражение, описывающее танцы, в которых присутствует: явный флирт, тесный физический контакт партнёров и игривые, «обнимательные» движения. Правда, танцевать сейчас в осеннем парке и без музыки, в верхней одежде и в самую первую их встречу было бы нелепо (а то бы Моника показала бы этому большевистскому русскому, как она умеет флиртовать в танце!), поэтому Моника Мирабо инстинктивно решила заменить танцевальный флирт тесной прогулкой, в которой можно было бы, якобы, случайно прикасаться боками, руками, останавливаться и приближаться друг к другу на расстояние «поцелуя»…

Выражение «танцы-манцы-обжиманцы» в 1917-1918 годах отсутствовало в лексиконе молодёжи и светского общества, однако само понятие «тесных танцев с объятиями и возбуждающими прикосновениями» уже существовало.
В конце XIX — начале XX веков понятие «тесных танцев с объятиями и возбуждающими прикосновениями» не было широко распространено в официальной бальной культуре, где царили строгие правила этикета. Однако некоторые танцы того периода допускали более близкий контакт или имели провокационный характер, особенно в контексте социальных изменений и влияния новых танцевальных направлений.

В XIX веке балы строго регламентировались правилами этикета. Например, во время вальса кавалер вёл даму, но им не разрешалось «прижиматься друг к другу». Танцуя с дамой в декольтированном платье, кавалер не мог держать её за обнажённые плечи или спину. Бальные танцы (вальс, кадриль, мазурка, полька) имели чёткую последовательность фигур, и партнёры в танце следили за другими парами, чтобы не нарушать порядок, не мешать и не сталкиваться.
 
Некоторые танцы допускали более тесный контакт партнёров, например, около 1870 года появился бразильский парный танец «матчиш» (машише), который стал популярным в конце XIX — начале XX веков. Этот танец воспринимался светским обществом «скандальной, нескромной манерой» с «сладострастным покачиванием бёдрами и почти акробатическими движениями». В Европе и США в начале 1900-х годов «матчиш» иногда воспринимали как провокационный из-за близости партнёров.

Однако Бразилия подарила миру ещё более провокационный танец – «танго».
Хотя классическое танго сформировалось позже, в начале XX века, его предшественники (например, «бразильское танго» или «танго-шору») уже в конце XIX века включали элементы близости. Танго изначально ассоциировалось с аргентинскими клубами и в светском обществе имело репутацию «непристойного» танца.

Ещё более провокационный стиль танцев тоже появился в конце XIX — начале XX века в США, это был «свинг». Многие виды свинга (например, линди-хоп, бальбоа) предполагали тесный контакт между партнёрами, хотя в некоторых стилях допускалось индивидуальное пространство для демонстрации танцевального мастерства. Эти танцы отражали существенные социальные изменения в патриархальном светском обществе Викторианской эпохи.
 
На рубеже веков происходили значительные изменения в танцевальной культуре, например, стали популярными кубинская хабанера и североамериканский кейк-уок. К началу XX века развитие танцевальной культуры привело к тому, что европейское общество стало более восприимчиво к влияниям внеевропейского фольклора, в том числе и танцевального. Под влиянием рэгтайма и джаза в начале XX века в Европу проникли чарльстон, фокстрот, шимми и другие танцы, которые отвергали классические каноны салонных и бальных танцев, и отстаивали естественную походку и естественные танцевальные движения (па).

На рубеже XIX–XX веков даже в хореографию классического балета проникли течения импрессионизма и свободного танца (модерн, дунканизм, ритмопластический танец). Русский балет, переживавший в это время расцвет, также претерпевал реформы, направленные на обновление форм. Таким образом, хотя в официальной бальной культуре XIX века доминировали строгие правила, в конце века и начале XX века появились танцы и направления, которые допускали более близкий контакт и экспрессию танцевальных движений.
 
В Викторианскую эпоху (1837–1901) и в России XIX века популярными были как традиционные бальные танцы, так и новые направления, отражающие социальные и культурные изменения. Некоторые из них допускали близкий контакт или экспрессивные движения, но в целом этикет балов строго регламентировал поведение партнёров. Первым из новых европейских танцев, завоевавших весь мир, был вальс.

Вальс – это парный танец в трёхдольном размере, где кавалер ведёт даму, вращая её. В Викторианскую эпоху вальс считался скандальным из-за близости партнёров и того, что кавалер в пируэте поднимал даму над полом. В Англии вальс появился в 1812 году под названием «немецкий вальс» и сразу вызвал споры. Несмотря на критику, он стал одним из самых популярных танцев.

Другим популярным бальным (светским) танцем была мазурка. Мазурка – это польский танец, который в XIX веке стал весьма популярен в Европе. Характеризуется быстрыми темпами, прыжками и сложными фигурами. В мазурке кавалер выбирал фигуры, вставлял новые движения и менял темп. Танец позволял общаться во время исполнения, что делало его подходящим для романтических отношений и признаний.

Полька – быстрый и энергичный танец, появившийся в Богемии в 1830–1840-х годах. Включает подскоки и повороты. Изначально полька считалась «вульгарной», но быстро завоевала популярность. В некоторых обществах её воспринимали как непристойную из-за движений, где девушки сгибали ногу в колене и высоко поднимали её, тем самым фактурно проявляя свою ножку под длинным платьем.

Кадриль – это групповой танец, исполняемый четырьмя парами в квадратном построении. Состоит из серии обязательных фигур, которые могут варьироваться в засвиристи от фантазии и предпочтений танцоров. Считается, что кадриль – это чисто русский танец, но это не так. Просто русские танцевали кадриль как игру-состязание танцоров за внимание и благосклонность озорных и свободных танцовщиц. В середине XIX века кадриль упростилась, став более доступной. Она часто чередовалась с вальсами и польками на балах.

Был ещё один тип танцев в Викторианскую эпоху – шоттиш: парный народный танец. Сочетает элементы польки и круговых прыжков. Исполняется в позиции вальс, требует координации и синхронности движений партнёров. Однако самым популярным бальным танцем Викторианской эпохи был полонез. Торжественный танец-шествие в трёхдольном размере. Включает поклоны, повороты и другие фигуры. В Европе и России полонез часто открывал балы. В России его называли «ходячим разговором», так как во время танца можно было вести беседу и переговоры.

В России, как всегда, многие европейские танцы адаптировались и приобретали национальный колорит. Например: Мазурка стала символом патриотизма в период борьбы за независимость Польши. В русской культуре она ассоциировалась с романтикой и свободой. Кадриль в России имела многочисленные вариации: московская, ярославская, уральская. Она оставалась одним из главных танцев на балах. Краковяк — польский танец, который в XIX веке стал популярен в России, он отличался быстрым темпом и энергичными движениями очень похожими на залихватский русский танец вприсядку.

Таким образом, танцы, например, вальс вызывали споры в европейском обществе из-за близости партнёров, а в России обрели популярность после Отечественной войны 1812 года. Мазурка в Европе танцевалась в знак солидарности с Польшей, а в России ассоциировалась с романтикой и весельем. Полька в Европе считалась «вульгарной», а в России была очень популярной на частных балах. Кадриль к середине XIX века в Европе очень упростилась, а в России приобрела многочисленные национальные виды, тала национальным танцем. Полонез в Европе был и оставался торжественным  открывающим бал-приём танцем, а в России это был «ходячий разговор» на балах.

Да, тесные танцы с объятиями и возбуждающими прикосновениями не были характерны для официальной бальной культуры в конце XIX века и в начале ХХ века, но некоторые танцы, такие как вальс и мазурка, допускали близость и экспрессию в рамках этикета того времени. В период с 1900 по 1919 годы танцевальная культура Европы и России претерпевала значительные изменения, отражая революционные социальные и культурные трансформации эпохи. Появились новые стили, впитавшие влияния афроамериканских, латиноамериканских и других традиций, а также эволюционировали традиционные бальные танцы.

Первым танцем новой революционной эпохи 1900-х годов, несомненно, стало танго. Танго возникло в рабочих районах Буэнос-Айреса (Аргентина) и  сочетало элементы хабанеры (кубинского танца) и местных традиций. Танго характеризовалось страстными и драматичными движениями, близким контактом партнёров. В Европе танго стало популярным благодаря немому кинематографу и исполнителям вроде Рудольфа Валентино. Несмотря на запреты (например, папскую буллу), танго сохранило «дикую» эротическую привлекательность и экспрессию.

Фокстрот возник в 1910-х годах в США, позже распространился в Европе. Для фокстрота характерны плавные, скользящие движения с чередованием медленных и быстрых шагов. Фокстрот символизировал модерн и прогресс, допускал импровизацию. Фокстрот стал символом свободы в танце, противопоставленным строгим канонам классического светского викторианского общества.

Однако по-настоящему революционным «безнравственным» танцем начала ХХ века, несомненно, стал чарльстон, который расцвёл в 1920-х, но корни его уходили в более ранний период. Чарльстон – это энергичный танец с акцентом на ритмические движения ног и рук, часто исполнялся соло или в дуэте. Чарльстон ассоциировался с джазовой культурой, с джазом, практически соответствовал ритму и мелодии джаза, имитировал их и очень хорошо подходил к гангстерской и мафиозной культуре «ревущих двадцатых» годов.

В начале ХХ века возникали также новые танцы: падеспань, падекатр, шакон, помпадур, некоторые из них стали шлягерами, другие быстро забывались. Например, кекуок (кекуок): американский танец, появившийся в России в 1903 году, считался скандальным и неприличным, но быстро завоевал популярность, особенно на маскарадах и в салонах. Матчиш - латиноамериканский танец, который в России воспринимался как экзотический и провокационный. Отличался энергичными движениями и близким контактом партнёров.

Также популярными стали народные танцы: лезгинка, украинский гопак, русская присядка. В 1920-х годах, после запрета некоторых «буржуазных» танцев, эти народные танцы стали пропагандироваться как часть «пролетарской культуры».

Все эти танцы (кроме народных танцев России) были хорошо известны Монике Мирабо, потому что в школе в Лозанне девочек учили танцевать бальные и салонные танцы. При этом, увидев новые энергичные танцы в немом кино, швейцарские озорные девчонки конца XIX века лихо их отплясывали по вечерам перед «отбоем». При этом девочкам внушали, что танго – это скандальный феномен, символ страсти и под запретом в учебных заведениях из-за «вычурной откровенности», что фокстрот – это символ модерна и свободы в период Первой мировой войны, что чарльстон европейской культуре неприемлем, так как ассоциируется с негритянской джазовой культурой, то есть с культурой рабов.

Однако, соглашаясь с неизбежностью перемен, в швейцарской элитной школе для девочек «Brillantmont International School (или коротко «Brillantmont») учили танцевать вальс, мазурку, польку, кадриль, полонез и даже фокстрот, чем приводили девочек-учениц в полнейший неистовый восторг. Таким образом, Моника Мирабо могла дать Максиму Исаеву, которого она самоуверенно принимала за «большевистского русского мужлана», несколько уроков танцев и тем самым «приручив его к себе», получив его в полную зависимость от себя: таково было задание её разведки…

Танцы были бы идеальной площадкой для флирта Моники Мирабо с Максимом Исаевым. Для неё балы и танцевальные вечера были главными местами для общения с молодыми мужчинами. Моника ещё застала то время, когда количество танцев с одним кавалером строго регламентировалось, а приглашения записывались в бальные книжечки. Принимать приглашение одного кавалера более двух раз считалось неприличным, но к началу XX века некоторые традиции смягчались: увеличивалась свобода в общении, особенно среди молодёжи, появлялись новые формы развлечений, такие как кино и театральные постановки, которые расширяли возможности для знакомства. В светском обществе всё больше допускалось самостоятельное принятие решений в личных отношениях, хотя контроль со стороны семьи и общества сохранялся.

Во флирте рубежа веков сохранялась роль аксессуаров XIX века – ключевой инструмент флирта, но в начале XX века уже менее строго. Карточки-флирты были популярны, но теряли актуальность. Танцы XIX века были основным способом общения молодёжи и в начале XX века оставались важными, но дополнялись новыми формами досуга, например, спортивными играми (теннис). Контроль со стороны общества и общепринятых правил этикета XIX век был ещё жёсткий, но в крупных городах в начале XX века смягчался.

Таким образом, флирт в начале XX века оставался игрой с правилами, но постепенно адаптировался к меняющимся социальным условиям, сохраняя при этом уважение к традициям и этикету. Флирт в 1900-е годы, особенно в годы Первой мировой войны стал сравним с военными действиями, приобрёл оперативность, тактику и стратегию, стал эффективным способом в условиях дефицита стоящих мужчин показать свою заинтересованность в человеке через лёгкое, непринуждённое общение. Цель флирта — проверить взаимность симпатии и создать эмоциональную связь между мужчиной и женщиной, первичное устремление к семейному союзу и браку.

Девочек в элитной швейцарской школе «Brillantmont International School» специально не учили флирту, но все предметы обучения так или иначе способствовали возникновению умения девушки проявить себя, показать, подать, а скорее всего, подороже продать себя будущему мужу, семье и родне мужа. Кроме этого, флирт – как искусство привлекательности имеет глубокие корни в древнейшей первобытности, является инстинктивным женским поведением и оружием женщин всех народов и весей.

Многими поколениями мужчин и женщин в результате формирования устойчивых закреплённых в генетической и наследственной памяти сформировались следующие основные приёмы флирта:

1. Невербальные сигналы:
- Зрительный контакт — удержание внимательного, ласкового, насмешливого, доброго, улыбчивого и т.д. взгляда чуть дольше обычного.
- Открытая поза — наклон тела в сторону собеседника и широко открытые (распахнутые) глаза.
- Естественная улыбка — искренняя, не натянутая, с добрыми приподнятыми вверх уголками губ.
- Лёгкие прикосновения — ненавязчивые касания руки или плеча, бедра или ноги.
- Мимика и жесты — оживлённая, но не чрезмерная экспрессия в выражении лица, тонкая ответная рефлексия.

2. Вербальные приёмы:
- Искренние комплименты — внимание к конкретным, фактическим, действительным и реальным положительным качествам.
- Юмор и поддразнивания — лёгкие шутки, создающие ощущение дружеской близости, сопереживания, согласия, интима.
- Активное слушание — заботливое внимание, уточняющие вопросы, своевременные поддакивания.
- Интрига — лёгкая недосказанность, загадочность, тайна,  нарочитый «секрет Полишинеля».
- Тёплый тон — эмоциональная, живая, понимающая речь.
- Отзывчивость – готовность бескорыстно помочь, откликнуться на просьбу, даже если о помощи прямо не просят.
- Великодушие – искреннее проявление доброты, благородства и щедрости без расчёта на какое-либо вознаграждение.
- Такт - сдержанное и уважительное поведение, деликатность, соблюдение этических норм и чувство меры.

Ни Монику Мирабо, ни Всеволода Владимирова специально не учили, как правильно флиртовать, но вся система родительского, учебного и социального воспитания сама собой естественно формировала это умение, поэтому, например, практические советы Мессинга Максиму Исаеву, как ему себя вести с девушкой теннисисткой в парке Сокольники, не вызывали у него возражения, сомнения или раздражения.

Всё правильно, флиртовать ему надо было так:
- Вести себя с девушкой естественно, как со старым другом или знакомой, или с априори добрым и хорошим человеком.
- Поддерживать баланс между открытостью и загадочностью, «держать дистанцию», не раскрываться полностью.
- Уважать личные границы собеседника, его личность, проявлять такт и сдержанность в реакциях.
- Быть внимательным к реакции партнёрши, замечать всё, но не подавать вида, что заметил.
- Не бояться проявлять инициативу, но только аккуратно, чтобы не напугать, не насторожить и не спугнуть.

Станислав Адамович Мессинг говорил Максиму Исаеву, что флирт создаёт лёгкую атмосферу общения, помогает выразить симпатию, поддерживает эмоциональную связь, добавляет разнообразие в устоявшиеся отношения и укрепляет доверие между партнёрами, но если флирт переходит обозначенные и принятые партнёрами морально-этические границы, то такой флирт превращается в бестактность, грубость и пошлость.

- Главное, - внушал Мессинг Максиму Исаеву, - не нарушайте личные границы девушки, не подходите к ней слишком близко, она вас боится и испугается.

Избегайте чрезмерной навязчивости или настойчивости, но помните: отказ девушки чаще всего это форма её, якобы, независимого  согласия.

Оставайтесь искренним в проявлении своих чувств, верьте в свои чувства, доверяйте им инстинктивно, но осторожно, сдержанно.

Уважайте право девушки, как человека, на отказ; принимайте её отказ за правду, но помните: правда, она у каждого своя, только истина всеобщая.

И последнее, не воспринимайте её и свой флирт как манипуляцию, флиртуйте искренне и честно, как живёте, но помните: флирт, как и жизнь, как всё сущее имеет своё начало, развитие, кульминацию, стабильность, упадок и конец. Не пытайтесь доказать, что флирт, жизнь и вы бесконечны и бессмертны…

- Помните, что успешный флирт строится на взаимном интересе и уважении. - напоследок сказал Мессинг Максиму Исаеву. - Главное — оставаться собой и получать удовольствие от процесса общения с этой девушкой теннисисткой. Это главное. О задании разведки даже не думайте. Всему своё время и свой срок…

Максим Исаев вспомнил эти слова Станислава Адамовича Мессинга в тот самый момент, когда Моника Мирабо приняла решение пофлиртовать с ним. Максим ясно увидел на лице Моники хитровато-азартное выражение и ощутил её внимательный, даже пристальный, то есть приценивающийся или прицеливающийся взгляд. Внутренне он встрепенулся, собрался и тоже ответил Монике призывно-притягательным взглядом, только мимолётным.

- Давайте прогуляемся, - в унисон совершенно одновременно сказали Моника и Максим, сказали и оба рассмеялись. Сразу им обоим стало весело и интересно.

Что же будет из всего этого? Узнаем в следующей главе книги «Информация к размышлению». Книга 2.