Сценарий фильма. Благовещенье Деве Марии

Пояснение на экране:
Этот сценарий написан на основе видений, изложенных в десятитомном «Евангелие. Поэма о Бого-Человеке»  Марии Валторты. Она родилась в Ломбарде в городе Казерте 14 марта 1897 и была единственной дочерью ломбардцев Иосифа Валторта и Изиды Фиораванци.
От прогрессирующего паралича – последствия удара палкой по пояснице, полученного на улице от одного бунтовщика во время пребывания во Флоренции, – она становится совершенно неподвижной со дня Пасхи 1934 года.
 Находясь в постоянном контакте с Духом Иисуса Христа, Мария Валторта годами без перерывов писала все своей рукой в обыкновенных тетрадях, начисто, не перечитывая и не исправляя, истощенная всякого рода страданиями и утешаемая восторгами духовной радости, находясь в добровольной безвестности, чтобы стать знаменитой только после смерти.
Она скончалась в Виареджо 12 октября 1961, после 27 с половиной лет неподвижности.
Известность пришла к Марии Валторта только после её смерти, когда было издано десятитомное Евангелие, как оно было ей явлено Иисусом Христом.

Сцена 1.Супруги прибывают в Назарет

 Лазурное небо мягкого февраля простирается над холмами Галилеи. На главной дороге, свежей, благодаря недавнему дождю, прошедшему, наверное, минувшей ночью, нет ни пыли, ни даже грязи. Она твердая и чистая, словно городская улица, и вьется она между двух изгородей из цветущего боярышника: этаких снежных сугробов с горьковатым лесным запахом, в которые вторгаются громадные скопления кактусов с мясистыми лопатообразными листьями, усеянными колючками и украшенными огромными гранатами необычных плодов, что появляются без стебля на верхушке листьев. За изгородями, функция которых – огораживать личные владения, из-за чего они тянутся во всех направлениях, образуя причудливый геометрический рисунок из кривых и углов, ромбов, косоугольников, квадратов, полукругов, треугольников с невероятно острыми или тупыми углами, рисунок, весь разрисованный белым, словно бы на эти поля ради шутки набросили какую-то прихотливую ленту, над которой сотнями порхают, щебечут, поют пташки всех видов в веселье любви и в заботе о гнездах, что нужно перестраивать, – за этими изгородями равнина с зеленеющими нивами, что здесь уже повыше, чем на полях Иудеи, и цветущие луга, а на них – перекликаясь с легкими небесными облачками, которые закат раскрашивает розовым, слегка сиреневым, фиалковым, жемчужно-голубоватым, оранжево-коралловым – сотнями и сотнями живые облака фруктовых деревьев: белые, розовые, красные, и всех оттенков белого, розового и красного.
 На легком вечернем ветру с этих цветущих деревьев облетают и падают первые лепестки, и они кажутся роями бабочек, ищущих пыльцы на полевых цветах. А от дерева к дереву – еще голые гирлянды виноградной лозы, у которых лишь на верхушках, где они больше освещаются солнцем, раскрываются невинно-изумленные первые дрожащие листочки. Солнце безмятежно садится в небе, таком милостивом в своей лазури, что делается еще прозрачнее от этого света, в котором сверкают вдали снега Ермона и других далеких вершин.
Повозка движется по дороге. Повозка, везущая Иосифа с Марией и Ее родственников. Путешествие подходит к концу. Мария глядит с беспокойным ожиданием человека, который стремится узнать, более того, признать то, что он когда-то видел, но уже не помнит, и улыбается, когда какой-нибудь призрак воспоминания возвращается и, словно свет, ложится на ту или иную вещь, на то или иное место. Елизавета, а с ней Захария и Иосиф, помогают этому Ее припоминанию, указывая на ту или иную вершину, на тот или иной дом.
 Теперь уже дом;, поскольку, наконец, показался Назарет, раскинувшийся на волнистой поверхности своего холма. Тронутый слева закатным солнцем, он выставил напоказ белизну своих домиков, широких и низких, завершающихся террасами и окрашенных в розовое. И некоторые из них, полностью освещенные, кажется, озарены пожаром, настолько их фасады делаются красными от солнца, что также зажигает воду в протоках и почти лишенных ограждения невысоких колодцах, из которых поднимают скрипучие ведра для дома или бурдюки для сада. Дети и женщины выдвигаются к дорожной обочине, заглядывая в повозку и приветствуя Иосифа, хорошо им знакомого. Но перед тремя остальными они робеют и смущаются. Однако, когда повозка окончательно въезжает в городок, никакой робости и смущения не остается. Все больше и больше людей всякого возраста собирается на краю селения под безыскусной аркой из ветвей и цветов, и как только повозка показывается из-за угла последнего из пригородных домов, стоящего наискось, вверх взмывают трели высоких голосов, а также ветви и цветы. Это назаретские женщины, девушки и дети приветствуют невесту.
 Мужчины, более серьезные, остаются позади этой неугомонной и голосящей вереницы и степенно здороваются. Теперь, когда повозку освободили от защитного навеса – он был снят перед самым селеньем, потому что солнце уже не беспокоило, и чтобы дать Марии получше разглядеть родной край, – Мария является во всей Своей цветущей красе. Белоснежная и белокурая, словно ангел, Она с любовью улыбается детям, бросающим Ей цветы и посылающим поцелуи, девушкам Ее возраста, зовущим Ее по имени, женам, матерям, старушкам, благословляющим Ее своими певучими голосами. Она кланяется мужчинам, и особенно одному из них, возможно, раввину или старейшине селения.
 Повозка неторопливо продвигается по главной улице, добрую часть пути сопровождаемая толпой, для которой ее появление – это событие.
 
Иосиф: - «Вот Твой дом, Мария», указывая хлыстом на какой-то домик, расположенный прямо под гребнем холма, с красивым и обширным цветущим садом позади него, который заканчивается крошечной оливковой рощей. За нею привычная изгородь из боярышника и кактусовых растений отмечает границу владения. Поля, некогда принадлежавшие Иоакиму, теперь за ее пределами…

Захария: -«Видишь, немногое Тебе осталось. Болезнь Твоего отца была долгой и затратной. И большими были расходы на покрытие ущерба, нанесенного Римом. Видишь? Дорога привела к сносу трех главных помещений, и дом уменьшился. И чтобы сделать его просторнее, без чрезмерных расходов, приспособили часть горы, образующую пещеру. Иоаким держал там запасы, Анна же – свои ткацкие станки. А Ты поступи, как сочтешь нужным».

Дева Мария: - «О, это неважно, что осталось немного! Во всяком случае, Мне хватит. Я буду работать…»

Иосиф: - «Нет, Мария, работать буду я. Ты будешь только ткать и шить домашние вещи. Я молодой и крепкий, и я Твой муж. Не огорчай меня Своей работой».

Дева Мария: - «Я сделаю, как ты пожелаешь».

Иосиф: - «Да, в этом – как я пожелаю. Во всем остальном любое Твое желание – закон. Но не в этом».
 Они прибыли. Повозка останавливается. У порога две женщины и двое мужчин, около сорока и пятидесяти лет соответственно, и с ними много детей и подростков.

Старик: - «Бог да дарует Тебе мир, Мария».
Одна из женщин приближается к Марии, обнимает Ее и целует.

Иосиф: - «Это мой брат Алфей и его жена Мария, а это их сыновья. Они нарочно пришли, чтобы Тебя поприветствовать и сказать Тебе, что их дом – Твой дом, если Ты захочешь».

Мария Алфеева:- «Да, Мария, приходи, если Тебе тяжело жить одной. Равнина весной прекрасна, а наш дом находится посреди цветущих полей. Ты там будешь самым красивым Цветком».

Дева Мария: - «Благодарю тебя, Мария. Я бы с удовольствием. И Я буду иногда приходить. Непременно приду во время свадьбы. Но Мне так сильно хочется увидеть, узнать Мой собственный дом. Я оставила его младенцем и утратила его облик… Теперь Я снова его обретаю… и Мне кажется, что Я вновь обретаю Мою потерянную мать, любимого отца, нахожу отзвук их слов… и благоухание их последнего вздоха. Мне кажется, Я уже не сирота, потому как Я снова в объятиях этих стен… Пойми Меня, Мария», – в голосе и на ресницах Марии чувствуются слезы.

Мария Алфеева:- «Как Ты пожелаешь, дорогая. Хочу, чтобы Ты воспринимала меня как сестру и подругу, и даже немного как мать, я ведь настолько старше Тебя».

Вторая женщина выступает вперед.

Сара: -«Приветствую Тебя, Мария. Я Сара, подруга Твоей матери. Я присутствовала при Твоем рождении. А это Алфей, племянник Алфея и большой друг Твоей матери. То, что я делала для нее, если захочешь, я готова делать и для Тебя. Видишь? Мой дом – ближе всего к Твоему, а Твои поля теперь у нас. Однако если Ты захочешь прийти туда, приходи в любое время. Сделаем в изгороди проход и будем вместе, хотя каждая и в своем доме. Это мой муж».

Дева Мария: - «Я благодарна вам всем и за все. За все то благое расположение, что вы оказывали Моим родителям, и оказываете Мне. Да благословит вас Всемогущий».

Тяжелые ящики выгружают и относят в дом. Заходят. Иосиф – привычным движением – берет Марию за руку, и так они входят. На пороге он говорит Ей:

Иосиф: - «А теперь, на этом пороге, мне нужно от Тебя одно обещание: что бы ни случилось, какая бы нужда с Тобой не приключилась, за помощью Ты обратишься ни к кому иному, как к Иосифу, и что ни по какому поводу Ты не должна мучиться в одиночку. Я весь в Твоем распоряжении, помни это, и для меня будет радостью сделать Твой путь счастливым и, поскольку счастье не всегда в нашей власти, по меньшей мере, спокойным и безопасным».

Дева Мария: - «Обещаю тебе это, Иосиф».

Двери и окна открыли. Заходящее любопытное солнце проникает в дом. Теперь Мария сняла плащ и покрывало, ведь, за исключением цветов мирта, на Ней все еще свадебные одежды. Она выходит в цветущий сад. И глядит, и улыбается, и – все также поддерживаемая Иосифом за руку – обходит сад кругом. Похоже, Она вновь вступает во владение этим потерянным местом. Иосиф же демонстрирует Ей свои труды.

Иосиф: - «Видишь? Здесь я устроил эту выемку, чтобы собирать дождевую воду, так как эта лоза постоянно испытывает жажду. А у этой оливы спилил самые старые ветви, чтобы она лучше росла, и пересадил эти яблони, потому что две из них погибли. А потом посадил там фиговые деревья. Когда они вырастут, они будут защищать дом от лишнего солнца и от любопытных взглядов. Беседка – та самая, старая. Я только заменил сгнившие столбы и поработал ножницами. Надеюсь, она даст много винограда. А тут, посмотри», – и он гордо подводит Ее к тому склону, что возвышается позади дома и ограждает участок с северной стороны, – «а тут я выкопал пещерку и укрепил ее, и когда эти саженцы укоренятся, она станет почти такой же, какая была у Тебя. В ней нет родника… однако надеюсь провести туда канавку. Буду работать долгими летними вечерами, когда буду Тебя навещать…»

Алфей: - «Как? Разве вы не сыграете свадьбу этим летом?»

Иосиф: - «Нет. Мария хочет прясть льняные простыни, единственное, чего не хватает в приданом. И я доволен этим. Она так юна, Мария, что ничего страшного не случится, если мы подождем год или больше. Она пока свыкнется с домом…»

Алфей: - «Хм! Ты всегда немного отличался от остальных, и до сих пор такой же. Не знаю, кто бы не поспешил жениться на такой красоте, как Мария, а ты откладываешь это на месяцы!..»

Иосиф: - «Долгожданная радость ярче переживается», – отвечает Иосиф с тонкой улыбкой.
 Его брат пожимает плечами и спрашивает.

Алфей: -  «Ну и когда же ты намереваешься подумать о свадьбе?»

Иосиф: - «К шестнадцатой годовщине Марии. После праздника Кущей. Зимние вечера будут сладостны для молодоженов!..» – и снова улыбается, глядя на Марию, заговорщической и деликатной улыбкой. Улыбкой по-братски целомудренной и утешительной. Потом он возвращается к своему обходу.

Иосиф: - «Вот большое помещение в скале. Если Ты не против, я – приходя – буду пользоваться им как мастерской. Оно сообщается с домом, хотя и не в доме. Так я не доставлю беспокойства шумом и беспорядком. Однако, если Ты хочешь иначе…»

Дева Мария: - «Нет, Иосиф. Так будет превосходно».

Они возвращаются в дом и зажигают светильники.

Иосиф: - «Мария утомлена. Оставим Ее в покое, с родственниками».

Все, кто уходит, прощаются. Иосиф задерживается еще на несколько минут и вполголоса говорит с Марией.

Иосиф: - «Твой кузен на некоторое время оставит с Тобою Елизавету. Ты довольна? Я да. Поскольку она будет помогать Тебе… сделаться хорошей домохозяйкой. С нею Ты сможешь разложить Свои вещи и расставить Свою утварь, как захочешь, а я буду приходить каждый вечер, чтобы Тебе помогать. С нею Ты сможешь приобрести шерсть и все, что Тебе потребуется. А я позабочусь о расходах. Помни, что Ты обещала обращаться ко мне по всякому вопросу. До свидания, Мария. Первый раз Ты уснешь как госпожа этого Своего дома, и пусть ангел Божий дарует Тебе безмятежный сон. Да пребудет Господь всегда с Тобою».

Дева Мария: - «До свидания, Иосиф. Да пребудешь и ты под кровом крыл ангела Божия. Спасибо, Иосиф. За все. Насколько смогу, Я воздам за твою любовь Своею».
 Иосиф прощается с Ее родственниками и выходит.

Сцена 2. Дом Девы Марии

Назарет. Дом Девы Марии. Она лет пятнадцати, – в какой-то маленькой прямоугольной комнате. Настоящая комната для девочки. Возле одной из более длинных стен находится спальное место: низкая кроватка без спинок, покрытая сверху циновками или ковриками. Можно было бы сказать, что они разостланы на столе или на плетенке из тростника, поскольку они очень гладкие, без каких-либо складок, как это бывает на наших кроватях. Возле противоположной стены – полка с масляным светильником, несколькими пергаментными свитками, каким-то бережно сложенным шитьем, похоже, вышиванием.
Сбоку от нее, около двери, распахнутой в сад, но прикрытой занавесью, которая колышется от легкого ветра, на низкой табуретке сидит Дева Мария. Она прядет лен, белоснежный и мягкий, словно шелк. Ее маленькие руки, лишь немногим темнее льна, проворно крутят веретено. Ее молоденькое и очень-очень красивое личико слегка наклонено и слегка улыбается, как будто Она лелеет какую-то приятную мысль. В домике и в саду глубокая тишина. И на лице Марии такой же мир, что и в окружающей Ее обстановке. Мир и порядок. Все чисто и аккуратно; и это скромнейшее по своему внешнему виду и наполнению, и почти голое, словно келья, помещение, заключает в себе нечто строгое и царственное, благодаря особенной чистоте и старательности, с которой все это размещено: ткани на кровати, свитки, светильник, около светильника небольшой медный кувшин с пучком цветущих ветвей внутри, ветвей персика или груши.
Мария принимается петь: сначала вполголоса, потом голос становится немного сильнее. Он не переходит в громкое пение. Но это уже голос, раздающийся в комнатке, голос, в котором чувствуются вибрации души. Я не понимаю слов, очевидно, произносимых по-еврейски то и дело повторяется: «Йехов;» (из псалма Давида).
 Она опускает на колени руки, держащие прялку с пряжей, и поднимает голову, прислонясь к стене, Лицо Ее вспыхивает дивным румянцем, глаза, погрузившись сладостную думу, заблестели от нахлынувших слез. И эти последние, застыв в глазах, делают их еще больше. И все-таки эти глаза радостно сияют, улыбаясь той мысли, что предстала перед ними, отвлекая их от всего чувственного.
Лицо Марии, выступающее на фоне белого и самого простого платья, такое розовое и обрамленное косами, которые Она носит заплетенными, словно корону на голове, похоже на прекрасный цветок. Пение переходит в молитву.

Дева Мария: - «Господи Боже Всевышний, не откладывай дольше, и пошли Твоего Служителя, дабы принести мир на землю. Воззови время благоприятное и Деву, непорочную и благоплодную, для пришествия Помазанника Твоего. Отче, Отче святой, позволь Своей Рабе пожертвовать Своею жизнью ради этой цели. Позволь Мне умереть, когда Я увижу Твой Свет и Твою Правду на земле и когда осознаю, что Искупление совершилось. О, святой Отец, пошли на землю Того, кто был Воздыханием Пророков. Пошли Искупителя к Своей Рабе. Чтобы в час, когда прекратятся Мои дни, для Меня открылась бы Твоя Обитель, ибо ее двери уже открыты Твоим Помазанником для всех, уповавших на Тебя. Приди, приди, о Дух Господень. Приди к Своим верным, что ждут Тебя. Приди, Владыка Примирения!»

 Мария продолжает быть сосредоточенной… Занавесь подергивается сильнее, словно бы некто за ней чем-то на нее повеял или встряхнул, чтобы отдернуть. И в жемчужно-белом свете, переливающимся чистым серебром, немного желтоватые стены делаются более светлыми, краски тканей более яркими, обращенное вверх лицо Марии более одухотворенным. В этом свете, и не снимая с происходящего таинства занавеси – напротив, она больше не колышется, а неподвижно висит поперек дверных стоек, будто бы стенка, отгораживающая внутреннее от внешнего. Появляется Ангел в человеческом облике.
Однако облик этот превосходит все человеческое. Есть лицо, присутствует тело, есть глаза, рот, волосы и ладони, как у нас. Но это не наша непрозрачная материя. Это свет, принявший оттенок плоти, глаз, волос, губ, – свет, который движется и улыбается, смотрит и говорит.

Ангел: - «Здравствуй, Мария, исполненная Благодати, здравствуй!»

Голос сладкозвучно переливается, словно жемчужины, рассыпающиеся по драгоценному металлу. Мария вздрагивает и опускает взгляд. И вздрагивает сильнее, когда видит примерно в метре от Себя это блистающее коленопреклоненное существо, которое смотрит на Нее с бесконечным почтением, скрестив руки на груди. Мария вскакивает на ноги и прижимается к стене. Она поочередно бледнеет и краснеет. Лицо Ее выражает изумление и испуг. Она бессознательно прижимает к груди ладони, пряча их под широкими рукавами, наклоняется, как бы стараясь как можно лучше укрыть Свое тело. Жест кроткого целомудрия.

Ангел: - «Нет, не бойся. Господь с Тобою! Ты благословенна из всех женщин».

Однако Мария продолжает бояться. Откуда прибыло это необычайное существо? Посланник ли это Бога или Обольстителя?

Ангел: - «Не бойся, Мария! Я Гавриил, Ангел Божий. Меня к Тебе послал мой Господь. Не бойся, ибо Ты обрела благодать у Бога. И теперь Ты зачнешь во чреве, и родишь Сына, и дашь Ему имя „Иисус“. Сей будет великим, назовется Сыном Всевышнего (и станет поистине таковым), и Господь Бог даст Ему престол Давида, отца Его, и будет Он царствовать в веках в доме Иакова, и Царствование Его никогда не закончится. Постигни, о, святая Дева, возлюбленная Господом. Его благословенная Дочь, призванная быть Матерью Его Сына, какого Сына Ты произведешь на свет!»

Дева Мария: - «Как это может произойти, если Я не знаю мужчину? Неужели Господь больше не приемлет обета Рабы Своей и не хочет, чтобы Я пребывала Девой ради любви к Нему?»

Ангел: - «Не при помощи мужчины будешь Ты Матерью, о Мария. Ты – Приснодева, Божья Святая. В Тебя снизойдет Святой Дух, и сила Всевышнего осенит Тебя. Посему Святым назовется Тот, кто от Тебя родится, и Божьим Сыном. Господь Бог наш может все. Елизавета, бесплодная, на старости лет своих зачала ребенка, который станет Пророком Твоего Сына, тем, кто приготовит для Него пути. Господь смыл с нее ее бесчестье, и память о ней останется в людях в связи с Твоим именем, равно как и имя ее чада будет связано с именем Твоего Святого Чада, и до скончания веков люди будут звать вас блаженными по причине Благодати Господней, сошедшей на вас, и особенно на Тебя, через которую она сойдет на людей.
 Елизавета на шестом месяце, и ее бремя вызывает в ней веселье, и вызовет еще больше, когда она узнает о Твоей радости. Для Бога нет ничего невозможного, Мария, исполненная Благодати. Что мне ответить моему Господу? Пусть никакие помыслы не смущают Тебя. Он защитит Твои интересы, если Ты доверишься Ему. Вселенная, Небеса, Предвечный – ждут Твоего слова!»

Мария, в свою очередь, скрестив руки на груди и склоняясь в глубоком поклоне, отвечает.

Дева Мария: - «Вот служанка Бога. Пусть совершится со Мною согласно твоему слову».

 Ангел сияет от радости и преклоняется, несомненно, увидев, как на Приснодеву, склонившуюся в согласии, снисходит Святой Дух, а потом исчезает, не потревожив занавеси, но оставив ее распростертой над этой святою Тайной.

Сцена 3. Дом Марии Валторта

 Комната в вечернем полумраке, в кровати лежит женщина Мария Валторта, накрытая одеялом. Женщина открывает глаза и видит образ Иисуса и она карандашом записывает в тетрадь.

Иисус: - «Не написано ли в Бытии, что Бог сделал мужчину повелителем над всем, что есть на земле, точнее, над всем, за исключением Бога и Его ангельских служителей? Не написано ли, что сотворил женщину, чтобы она была подругой мужчине в радости и в господстве над всеми живущими? Не написано ли, что они могли вкушать от всего, кроме разве что от древа познания Добра и Зла? Почему? Что подразумевается под словами „да господствует“?
 И что – под этим древом познания Добра и Зла? Вы когда-нибудь спрашивали себя об этом, вы, которые интересуетесь столькими бесполезными вещами и никак не можете спросить у своей души о небесных истинах? Ваша душа, если бы она была живой, поведала бы вам о них та, что – когда она пребывает в благодати – словно цветок в руках у вашего ангела, та, что, когда она благодатна, – как цветок, ласкаемый солнцем и орошаемый росой Святого Духа, который согревает ее и просвещает, увлажняет ее и украшает небесными цветами.
 О скольких истинах поведала бы вам ваша душа, если бы вы умели с ней разговаривать, если бы любили ее, как ту, что придает вам подобие Божие, ибо Он – Дух, как и ваша душа. Какого великого друга вы бы обрели, если бы любили свою душу, вместо того, чтобы ненавидеть ее и даже убивать; какого великого, несравненного друга, с которым вы могли бы говорить о Неземных вещах, вы, столь жаждущие общения и разрушающие друг друга своими дружбами, которые, если и не являются недостойными (иногда они таковы), то уж почти всегда бесполезны и ввергают вас в поток пустых и вредных разговоров, и разговоров всегда о земном.
 Не сказал ли Я: „Кто любит Меня – соблюдет Мое слово, и Отец Мой возлюбит того, и Мы придем к нему и устроим в нем обитель“? Благодатная душа обладает любовью, а обладая любовью – обладает Богом, то есть Отцом, который ее хранит, Сыном, который ее наставляет, и Святым Духом, который ее просвещает. Поэтому она обладает Знанием, Ведением, Мудростью. Обладает Светом. Так что подумайте, какие возвышенные беседы могла бы вести с вами ваша душа. Именно такие беседы заполняли тишину тюрем, тишину келий, тишину скитов, тишину  палат немощных святых.
 Именно они утешали заключенных в ожидании мученичества, затворников в поисках Истины, отшельников, жаждущих предвосхитить познание Бога, немощных в несении – да что Я говорю? – в любви к своему кресту. Если бы вы умели вопрошать свою душу, она бы рассказала вам, что истинное, точное, обширное как само творение, значение того слова „да господствует“ таково: „Да господствует человек над всем. Над всеми своими тремя состояниями. Нижнее состояние – животное. Среднее состояние – нравственное. Высшее состояние – духовное. И все их три да направит к единому пределу: обладать Богом“.
 Обладать Им, став достойным Его, благодаря этому жесткому господству, которое держит в повиновении все силы нашего я и заставляет их служить этой единой цели: стать достойным обладания Богом. Рассказала бы вам, что Бог запретил познание Добра и Зла, потому что Добро Он уже пожаловал Своим творениям в дар, а со Злом – не хотел, чтобы вы и знакомились. Поскольку это плод, сладкий на вкус, но когда его сок попадает в кровь, он вызывает в ней некоторый жар, убийственный и провоцирующий жажду, вследствие которой, чем больше пьешь того обманчивого сока, тем больше его хочется.
 Вы возразите: „Почему же Он допустил его там?“ Почему же! Потому что Зло – это сила, которая возникла сама собой, подобно некоторым ужасным болезням, возникающим в самом здоровом теле.

Сцена 4. Анимация Рая.
 Объёмная анимация Рая и на этом фоне звучит голос Иисуса Христа.

Иисус: - «Люцифер был ангелом, самым прекрасным из ангелов. Духовно совершенным, уступавшим только Богу. И все-таки в его светлом существе зародился туман гордыни, который тот не рассеял. А наоборот: лелеял его и сгустил. И от этого взращивания родилось Зло. Оно уже было прежде человека.
Бог низверг его из Рая вон, проклятого Рассадника Зла, этого осквернителя Рая. Однако он остался вечным Рассадником Зла и, больше не имея возможности осквернять Рай, осквернил Землю. Эту истину и демонстрирует то метафорическое древо.
Бог сказал мужчине и женщине:
 „Вы знаете все законы и тайны. Обладать – в смысле: в совершенстве знать творения. Однако не посягайте на Мое право быть Творцом человека. Для распространения человеческого рода довольно будет Моей любви, которая будет обращаться среди вас, и без чувственной похоти, а лишь посредством душевного порыва, произведёт новых Адамов этого рода. Я даю вам все, сохраняя за Собой только эту тайну создания человека“.
 Сатана захотел лишить человека этого целомудрия ума, и своим змеиным языком усладил телесность Евы и обольстил ее взгляд, вызвав в ней реакции и побуждения, которых она раньше не испытывала, поскольку ее еще не отравил Обман. Она „увидела“. А увидев, захотела попробовать. Ее плоть пробудилась. О, если бы она призвала Бога! Если бы поспешила сказать Ему: „Отец! Я больна. Змей меня обольстил, и во мне – смятение“.
Отец бы очистил ее и исцелил Своим дыханием, которое – так же, как вдохнуло в нее жизнь, – могло бы снова придать ей невинность, уничтожив в ней память о змеиной отраве и, более того, вселив в нее отвращение к Змею, какое бывает у тех, кого поразило зло и кто, исцелившись от этого зла, испытывает к нему инстинктивное отвращение. Но Ева не идет к Отцу.
 Ева обращается к Змею. Ей приятно то ощущение. „Видя, что плод этого древа годен для пищи, красив для глаз и приятен на вид, она сорвала его и съела“. И „постигла“. Теперь уже обольщение проникает в нее, чтобы уязвить ее чрево. Новыми глазами увидела она и новыми ушами услышала повадки и голоса зверей. И возжелала безрассудным желанием того же самого. Она сама инициировала грех. Довела его до конца вместе со спутником. Вот почему на женщине лежит б;льшее осуждение. Именно из-за нее мужчина взбунтовался против Бога и отведал похоть и смерть.
 Именно из-за нее он уже не смог повелевать тремя своими царствами: духовным, поскольку допустил непослушание духа Богу; нравственным, поскольку допустил порабощение нравственного начала страстям; телесным, поскольку подчинил телесное начало бессознательным законам животного мира (анимация Рая, Бога и Адама с Евой, Змея).
„Змей соблазнил меня“, – говорит Ева Богу Отцу.
„Жена предложила мне, и я съел это“, – говорит Адам.
И с той поры тройственная алчность крепко удерживает три человеческих царства. Одной только Благодати удается ослабить хватку этого безжалостного чудовища. И если она жива, подлинно жива, а воля верного чада все более и более ее оживляет, то она может задушить это чудище, и тогда больше нечего бояться. Ни внутренних тиранов, то есть, плоти и страстей; ни тиранов внешних, то есть, мiра и сильных мiра сего. Ни преследований. Ни смерти. Это как говорит апостол Павел: „Я не опасаюсь ничего из этого, и уже не считаю мою жизнь своей, только бы мне исполнить мое предназначение и служение, полученное от Господа Иисуса: засвидетельствовать Евангелие Благодати Божией“».

Сцена 5. Речь Девы Марии
Появляется полупрозрачный образ Девы Марии и она говорит (сопровождается анимацией).
Дева Мария: - «От радости – ибо когда Я осознала миссию, к которой Меня призвал Бог, Меня переполнила радость, – Мое сердце раскрылось, словно бутон лилии, и налилось той кровью, что стала почвой для Семени Господа. Радость быть матерью. Я была посвящена Богу с первых лет, потому что свет Всевышнего открыл Мне причину зла в мире, и Я захотела, насколько это в Моих силах, уничтожить в Себе этот отпечаток Сатаны. Я не ведала, что непорочна. Не могла об этом и подумать. Одна мысль об этом была бы высокомерной и горделивой. Ведь Я родилась от земных родителей, и Мне было непозволительно думать, что именно Я – Избранная для того, чтобы стать Непорочной. Дух Божий поведал Мне о скорби Отца по поводу совращения Евы, которая, будучи благодатным творением, пожелала опуститься до уровня творения низшего.
 У Меня было намерение смягчить эту скорбь, доведя Свою телесность до ангельской чистоты, сохранив Себя нетронутой от человеческих помыслов, желаний и прикосновений. Для Него лишь трепет Моей любви, для Него лишь Мое существование. Но, коль скоро во Мне не было разжения плоти, во Мне также присутствовала решимость пожертвовать материнством. Материнство, лишенное всего того, что теперь его унижает, было даровано Отцом Создателем также и Еве. Чисто и сладостно материнство, свободное от гнета чувственности! Я испытала это! Чего лишилась Ева, отказавшись от этого богатства! Больше, нежели бессмертия. И пусть это вам не покажется преувеличением. Мой Иисус, а с ним и Я, Его Мать, познали смертное томление. Я – сладкое томление засыпающего от усталости. Он – жестокое томление обреченного умирать. Так что и к Нам приходила смерть. Но материнство без какой-либо скверны выпало только Мне одной, новой Еве, чтобы Я сумела рассказать миру о том, как приятна участь женщины, призванной стать матерью без скорбей плоти. И желание этого чистого материнства могло присутствовать, и присутствовало даже во всецело посвященной Богу Деве, потому что в нем – величие женщины.
 Далее, если вы примете во внимание, в каком почете находилась мать у израильтян, вы еще лучше поймете, какую жертву Я принесла, обрекая Себя на это лишение. Теперь предвечное Благо дает этот дар Своей Рабе, не отнимая у Меня той невинности, в которую Я была облачена, дабы пребывать цветком на Его престоле. И Я ликовала вдвойне: от радости быть матерью человека, и быть Матерью Бога. Радость быть Той, с чьей помощью укреплялось согласие между Небом и Землей.
 О! Желать этого согласия ради любви к Богу и к ближнему и знать, что через Меня, бедную Служанку Всемогущего, оно приходит в мир! Сказать:
 „О, люди! Не плачьте больше. Я несу в Себе тайну, которая осчастливит вас. Я не могу ее обнародовать, потому что она запечатана во Мне, в Моем сердце, так же как Сын заключен в непорочном чреве. Но Я уже ношу Его среди вас, и с каждым часом все ближе тот миг, когда вы увидите Его и узнаете Его святое Имя“.
 Радость осчастливить Господа Бога: радость верующего за своего Бога, ставшего счастливым. О! удалить от Божьего сердца горечь Евиного непослушания! Евиной гордыни! Евиного недоверия! Мой Иисус объяснил, какой виной запятнала себя первая Чета. Я изгладила ту вину, развернув обратно, в сторону подъема, этапы их падения. Первопричина той вины была в непослушании. „Не ешьте и не притрагивайтесь к этому древу“, – сказал Бог.
 А мужчина и женщина, цари мироздания, которые могли ко всему прикасаться и вкушать от всего, кроме него одного, поскольку Бог пожелал, чтобы они уступали лишь ангелам, не придали значения этому запрету. Древо: средство испытать послушание детей.
Что такое послушание заповеди Божией? Благо, потому что Бог заповедует только благое. Что есть непослушание? Зло, потому что оно ввергает душу в состояние мятежа, в котором может действовать Сатана. Ева идет к древу, от которого могло бы произойти ее благо, уклонись она от него, или ее зло, приблизься она к нему. Она идет туда, влекомая детским любопытством увидеть то, что содержит в себе нечто особенное, и неосторожностью, которая внушает ей ненужность этой Божьей заповеди ввиду того, что она сильная и чистая, царица Эдема, где всё ей повинуется и ничто не в состоянии причинить ей зла. В ее самонадеянности ее погибель. Самонадеянность – это уже закваска гордыни. У древа она находит Соблазнителя, и тот ее неопытности, ее такой прекрасной девственной неопытности, ее плохо защищенной неопытности поет лживую песнь. „Ты думаешь, тут есть зло? Нет. Бог сказал тебе это, потому что хочет, чтобы вы зависели от Его власти. Воображаете, что вы владыки? У вас нет даже той свободы, какая есть у диких зверей. Им позволено любить друг друга настоящей любовью. Но не вам. Им позволено быть творцами, как Бог. Они породят детей и будут сколько душе угодно видеть, как увеличивается семья. А вы нет. Вам отказано в этой радости. Так зачем же было создавать вас мужчиной и женщиной, если вы должны жить таким образом? Будьте богами! Знаете, какая радость, когда двое пребывают в одной плоти, и та творит третью, и еще больше? Не верьте обещаниям Бога, что обретете радость потомства, видя, как дети обзаводятся новыми семьями, оставляя ради них и отца, и мать. Он дал вам видимость жизни: истинная жизнь – в познании законов жизни. Тогда вы будете подобны богам и сможете сказать Богу: ‚Мы равны Тебе’ “.
 И соблазнение продолжилось, потому что не оказалось воли прекратить его, наоборот, было желание продолжить и узнать то, что не было предназначено человеку. Вот как запретное древо становится действительно смертельным для человеческого рода, ибо с его ветвей свисает плод горького знания, идущего от Сатаны. И женщина становится самкой, и с закваской сатанинского знания в сердце приступает к совращению Адама.
 Так, телесно унизившись, морально развратившись, духовно деградировав, они познали скорбь духа, лишенного Благодати, и смерть плоти, лишенной бессмертия. И эта рана Евы породила страдание, которое не успокоится, доколе не угаснет последняя супружеская пара на земле.
 Я прошла вспять путь этих двух грешников. Я повиновалась. Повиновалась во всех обстоятельствах. Бог требовал от Меня быть девственной. Я повиновалась. Когда Я возлюбила девственность, которая делала Меня чистой, как первую женщину до знакомства с Сатаной, Бог потребовал, чтобы Я стала супругой. Я повиновалась, возведя брак на ту степень чистоты, какая была в замысле Божьем, когда Он сотворил двух Прародителей. Я была убеждена, что обречена на одиночество в браке и на презрение ближних из-за Моего святого бесплодия, – и тут Бог требует от Меня быть Матерью. Я повиновалась. Я поверила, что это возможно, и что слово это пришло от Бога, потому что покой разливался во Мне, когда Я его слышала. Я не думала: „Мне это по заслугам“. Не говорила себе: „Теперь мир будет восхищаться Мной, ведь Я подобна Богу, созидая Божью плоть“.
 Нет! Я уничижилась в Своем смирении. Из Моего сердца изошла радость, будто стебель цветущей розы. Но она тут же оделась острыми шипами и была стиснута в клубок скорбей, как те ветви, что обвиты вьюнами. Боль о страдании супруга: вот тиски для Моей радости. Боль о страдании Моего Сына: вот шипы Моей радости. Ева пожелала наслаждения, торжества, свободы. Я приняла боль, унижение, угнетение. Отказалась от Своей спокойной жизни, от уважения супруга, от Своей собственной свободы. Не оставила Себе ничего. Сделалась Служанкой Бога по плоти, по нраву, по духу, доверившись Ему не только в девственном зачатии, но и в защите Моей чести, в утешении супруга, в средстве, которое и его тоже привело бы к возвышенному супружеству, чтобы из нас получились те, кто вернет мужчине и женщине потерянное достоинство.
 Я приняла волю Божию о Себе, о супруге, о Моем Чаде. Сказала: „Да“ за всех троих, уверенная, что Бог не нарушит Своего обещания поддерживать Меня в Моей скорби: Супруги, которая чувствует себя виновной, Матери, которая понимает, что рождает Сына на страдание. Сказала: „Да“. Да. И все. Это „да“ отменило Евино „нет“ заповеди Божьей.
„Да, Господи, как Ты хочешь. Буду познавать то, что Ты хочешь. Жить, как Ты хочешь. Радоваться, если Ты захочешь. Страдать ради того, ради чего хочешь Ты. Да, всегда только да, Мой Господь, с того мгновения, когда Твой луч сделал Меня Матерью, до того, когда Ты призвал Меня к Себе. Да, всегда только - ДА! Все голоса плоти, все нравственные переживания – под гнетом этого Моего непрестанного- ДА!
А наверху, словно на алмазном постаменте, Мой дух, которому не достает крыльев, чтобы улететь к Тебе, но который господствует над всем Моим Я, прирученным и ставшим Твоим слугой. Слугой в радости, слугой в горе. Но улыбнись, о Боже. И будь счастлив. Грех побежден. Удален, истреблен. Он лежит под Моей пятой, он смыт Моими слезами, истреблен Моим послушанием. Из Моего чрева произрастет новое Древо, и оно принесет Плод, который познает все Зло, дабы претерпеть его в Самом Себе, и дарует все Добро. К нему смогут приходить люди, и Я буду счастлива, если они сорвут Его, даже не думая, что Он произошел от Меня. Лишь бы человек спасался, и Бог был любим, а Его Служанка да сделается тем, чем становится почва, на которой вырастает дерево: ступенькой для восхождения“.
 Нужно всегда уметь быть ступенькой, чтобы другие поднимались к Богу. Если они наступают на нас, ничего страшного. Только бы им удалось дойти до Креста. Это – новое древо, несущее плод познания Добра и Зла, ведь оно показывает человеку, что есть зло, и что есть добро, чтобы тот мог выбрать и выжить, и в то же время, оно может сделаться лекарством, чтобы исцелить тех, кто, пожелав отведать зла, был им отравлен. Пусть наше сердце – под ногами людей, лишь бы увеличивалось число искупленных, и Кровь Моего Иисуса не была пролита зря. Вот удел слуг Божьих. Но потом мы удостоимся принять в себя святую Жертву и у подножия Креста, пропитанного Ее Кровью и нашими слезами, сказать: „Вот, Отче, непорочная Жертва, которую мы приносим Тебе ради спасения мира. Посмотри на нас, Отче, срастворенных с Нею, и за Ее бесконечные заслуги даруй нам Твое благословение“.

Заключительная сцена 6. Речь Иисуса Христа

Появляется полупрозрачный образ Иисуса Христа и он говорит (сопровождается анимацией).

Иисус: - «Слово Моей Матери должно бы рассеять всякую нерешительность даже в самых скованных формулировками умах. Я сказал: „метафорическое древо“. Теперь скажу: „символическое древо“. Может быть, лучше поймете. Символизм его ясен: от того, как эти двое Божьих чад поступили бы по отношению к нему, стало бы понятно, какова была в них склонность к Добру или ко Злу. Словно царская водка, испытывающая и растворяющая золото, или весы ювелира, взвешивающего на них караты, это древо, благодаря Божьему о нем повелению превратившееся в „задание“, определило меру беспримесности Адама и Евы.
 Уже слышу ваше возражение: „Не было ли чрезмерным наказание, и несерьезным средство, использованное для приведения его в исполнение?“
 Не было. В настоящее время непослушание в вас, являющихся их наследниками, менее опасно, нежели было в них. Вы искуплены Мною. Однако яд Сатаны остается, всегда готовый возродиться, подобно некоторым болезням, что никогда полностью в крови не уничтожаются. Они, эти двое прародителей, обладали  Благодатью, а Немилость к ним даже и не прикасалась. Оттого они были более стойкими, сильнее укрепленными Благодатью, порождавшей невинность и любовь. Дар, данный им Богом, был беспредельным. Тем более серьезно их падение, что оно было вопреки этому дару. Символичен также и тот предложенный и съеденный плод. Он был плодом опыта, который они захотели проделать по сатанинскому наущению, вопреки повелению Божию.
Я не запрещал людям любить. Я лишь хотел, чтобы они любили бесхитростно. Как Я любил их Своей святостью, так и они должны были любить друг друга в святости чувств, которую не оскверняет никакая похотливость. Не нужно забывать, что Благодать – это свет, и обладающий ею знает то, что полезно и хорошо знать. Исполненная Благодати  знала все, потому что Ее наставляла Мудрость, Мудрость, которая есть Благодать, и Она умела вести себя свято.
 Потому и Ева знала то, что ей было во благо знать. Не более, поскольку ни к чему знать то, что не есть благо. Она не поверила словам Божьим и оказалась неверна в своем обещании слушаться. Она поверила Сатане, нарушила обещание, захотела познать не благое, полюбила его без раскаяния, превратила любовь, которую Я вручал ей такой святой, в нечто искаженное и обесцененное. Падший ангел, она скатилась в грязь и сор, тогда как могла счастливо бегать среди цветов земного Рая и видеть вокруг себя растущее потомство подобно тому, как какое-нибудь растение покрывается цветами без того, чтобы опускать свою крону в болото.
 Не будьте как те глупые дети, упомянутые Мною в Евангелии, которые слышали пение и затыкали себе уши; слышали, как играют, и не плясали; слышали, как плачут, и усмехались. Не будьте ограниченными, и не будьте отрицателями. Примите Свет, примите без хитрости и упрямства, без иронии и недоверия. И хватит об этом. Полнота Благодати – это всегда Дева Мария! 
 Я захотел рассказать вам о том, что было первым звеном в цепи, с помощью которой Глагол Божий был приведен к смерти, божественный Агнец – к закланию, дабы дать вам понять, насколько вы должны быть благодарны Тому, кто умер, чтобы снова поднять вас на Небо и чтобы одолеть похоть Сатаны. Захотел рассказать вам это потому, что сейчас девяносто процентов из вас похожи на Еву, отравленную дыханием и речью Люцифера, и вы живете не чтобы любить, а чтобы удовлетворять чувственность, живете не ради Неба, а ради грязи; вы уже не создания, наделенные душою и разумом, а бездушные и безумные псы. Вы убили душу и развратили разум. Истинно говорю вам, что скоты превосходят вас в целомудрии своих любовных отношений.
 Вы стремитесь к науке и рассуждаете об эволюции. Но к этому нужно стремиться по-Божески, а не по-вашему. Нужно заботиться прежде всего о своём духовном развитии. Вы будете развиваться как люди настолько, насколько разовьётесь духовно. Вы, кто рассуждает научно о железах внутренней секреции, пересадке мозга, шишковидной железе, высматривая в них вместилища жизни – знайте, что вашей единственной железой, которая делает вас обладателями вечной жизни, является ваш дух. Чем больше вы разовьётесь духовно, тем скорее достигнете вечной Жизни, которую хочет дать вам Бог, и ваше развитие будет направлено ко всё большему обожествлению. Он предназначил вас для вечной Жизни и хочет всегда иметь вас при Себе. Чем более разовьёте духа, тем более познаете Бога.
 Знать Бога, значит, любить Его и служить Ему, чтобы уметь призывать Его для себя и для других. Тогда вы станете священниками, ходатайствующими за братьев на земле. Священник – это, прежде всего, личность освящённая, и им является каждый верующий, верный и искренний в своей любви к Богу. А особенно им является жертвенная душа, которая из любви отрешается сама себя. Истинно говорю вам, что в Моих Глазах есть множество посвящённых, которые от священства имеют только название… И есть много простых людей, помазанных Любовью, делающей их священниками, не известными миру, но известными Мне и благословлёнными Мною.
 Пара «Иисус и Мария» – это антитеза (противопоставление) пары «Адам и Ева». Она предназначена для устранения последствий поступка Адама и Евы и возвращения человеческой природы в состояние, какое она имела в момент Творения: исполненная благодати и всевозможных даров Создателя. Иисус и Мария возродили человечество и таким образом стали его Родителями. Всё было исправлено. Время и история отсчитывается от того момента, когда новая Ева действием Божьим произвела из Своего непорочного лона нового Адама.
Чтобы уничтожить действие двоих первых людей, ставшее причиной тяжёлого греха, всё усугублявшегося постоянного искажения и обезбоживания, точнее сказать, духовной нищеты, (поскольку после совершения греха Адам и Ева лишились всех неисчислимых богатств, дарованных им Богом) эти двое следующих людей - Иисус и Мария - должны были во всём вести себя совершенно наоборот. Поэтому Они дошли до совершенства в послушании, полностью принеся Себя в жертву: тело, чувства, мысли, волю – чтобы принять всё, чего хочет Бог. Поэтому Они дошли до чистоты высшей степени. И чем же было для Них, двух Чистейших, тело?.. Оно было легче и незаметнее льняного платья, было тончайшей перегородкой между миром и надприродным «я», орудием для исполнения Божьей воли. И ничем больше!
Умели ли мы любить? Мы имели совершенную любовь, обращённую к Богу в Небе и соединённую с Ним, как ветка со стволом… Мы никого не исключали из этой любви. Ни нам подобных, ни существ низшего порядка, ни растительного мира, ни воды, ни небесных тел. Не исключали мы даже злых людей. Потому что и они принадлежат к полноте Творения, хоть и являются его мёртвыми членами. Мы видели в них святое, пусть, задавленное их злобой, отражение Господа, который сотворил их по образу и подобию Своему.
Мы радовались с добрыми людьми и плакали с недобрыми, мы молились за добрых, но ещё усерднее – за шатких, чтобы они укрепились и сумели выстоять в добром. Мы молились за делающих зло, чтобы Бог сказал им в ухо, осветил их зарницей Своей Силы и обратил их к Себе.
Мы любили как никто другой. Мы довели любовь до вершины совершенства, чтобы океаном нашего чувства заполнить пропасть, возникшую из-за нехватки любви у тех первых, которые друг друга любили больше, чем Бога и захотели иметь больше, чем было можно, чтобы стать выше Бога.
Поэтому к чистоте, послушанию, любви, отрешению от всех земных благ Мы прибавили тройной Божий дар: веру, надежду и любовь, чтобы удалить от Себя дар сатаны: тело (плотские похоти), власть и деньги.
Четырём первородным страстям – ненависти, распущенности, гневу и гордыне – Мы противопоставили четыре святых добродетели: мужество, воздержание, праведность и благоразумие. Мы должны были постоянно практиковать эти святые добродетели, противоположные четырём первородным страстям Адама и Евы. И если Мы делали это охотно, по доброй воле, то всё же Всевышний видел, каких героических усилий стоила нам эта практика в некоторые моменты в конкретных случаях. Я не хочу здесь говорить ни о Моей Матери, ни обо Мне. Новая Ева уже в самом раннем возрасте отвергла обычные уловки сатаны, склоняющие попробовать тот плод, который соблазнил подругу Адама. Новая Ева не только отвергла сатану, но стремлением к послушанию, любви и чистоте победила его настолько, что он был изгнан из Её дома. И дьявол уже не может выбраться из-под пяты Моей Матери Девы. Он исходит пеной, плюётся, рыдает и ругается. Но его слюна течёт вниз, а его вопли не проникают в ту атмосферу, которая окружает Мою Пресвятую Матерь, которая не чувствует сопротивления и не слышит дьявольских изрыганий. Она совсем не видит пенящейся слюны гада, потому что небесная гармония и райские ароматы окружают Её прекрасное существо. А Её чистейший взор – который нежней, чем лилия – упоён созерцанием Предвечного Бога, которому Она – и Дочь, и Мать, и Невеста».

Конец фильма
08.12.2025 г.
На фото Мария Валторта