В автобусе Часть 1

Рейсовый автобус, ходивший три раза в день,  был переполнен. Сейчас он мчался до конечного пункта своего назначения из райцентра, везя назад пассажиров, ездивших кто за покупками, кто в больницу, кто в СОБЕС похлопотать о пенсии.
В салоне было шумно. Таковы деревенские люди: им надо обязательно обсудить свои дела вслух, громко выражая  одобрение или возмущение увиденным или услышанным в райцентре.

Автобус шел по хорошо асфальтированной дороге, слева от которой тянулись ввысь  раззолоченные осенним солнцем березы, одетые багрянцем редкие осинки и высокие, словно выточенные из мрамора, тополя. Справа, разбегаясь до самого горизонта, тянулись поля, на которых топорщилась ежиком стерня недавно убранной ржи или пшеницы. Чуть дальше стояли, как часовые в дозоре, высокие кукурузные массивы с крупными вызревшими початками.

Водитель автобуса хорошо знал эту дорогу: столько лет возит он  по ней пассажиров, многие из которых уже состарились. Его тоже время не пощадило: лицо избороздили морщины, густые, когда-то черные волосы стали совсем седыми. Только глаза, синие, как весеннее небо, оставались по-прежнему молодыми. Именно по этим глазам  и узнала в седом водителе Анна Сашку “Блина”, который не давал ей прохода в школе, на танцах или в кино. А он, видимо, не вспомнил свою первую любовь. Женщина усмехнулась, вновь поймав взгляд водителя, который пристально, нахмурив брови,  рассматривал ее в зеркале.
-   Останови, Александр Михалыч, мне тут поближе будет, - попросила водителя полная пожилая женщина. – А то уж больно сумки тяжелые.
-   Неча надрываться, Тихоновна, - отозвался невысокий юркий мужичок, сидевший перед Анной. – Нехай бы дед за покупками ехал, - и засмеялся тоненько, по-бабьи.
-   Ага, так я ему и доверю деньги, - беззлобно отмахнулась Тихоновна. – Он же дальше пивной и дороги не знает… Спасибо, милый, - кивнула водителю. -  До свиданьица вам, - поклонилась всем оставшимся в автобусе и, поставив на землю свою ношу, сперва перекрестилась, а потом, связав сумки,  перекинула их через плечо и медленно стала спускаться вниз от шоссе. Ее ярко-красный цветастый платок мелькнул еще пару раз и исчез за зеленью вынырнувшего к дороге кустарника.

Задребезжав, двери захлопнулись. Автобус дернулся и покатил дальше. Разговор, затихший было в салоне,  возобновился. Опять стало привычно шумно. Казалось, что в разговоре этом принимают участие абсолютно все едущие. Но это только казалось.  И Александр Михайлович знал, что уж один человек точно в нем не участвовал. Это та женщина в красном, до щиколоток, плаще.

Водитель заметил ее еще в здании автовокзала, когда ходил отмечать путевку. С нею было двое детей: мальчик лет четырнадцати, черноглазый, черноволосый – настоящий грузин, и девчушка лет пяти-шести, с огромными, как у матери, глазами, оттененными  густыми ресницами. Ее белые, как у Снегурочки, волосы мать заплела в две тугие косы. Водитель поискал детей, глядя в зеркало. Они сидели на заднем сиденье. Девочка на коленях у брата что-то шептала ему на ухо и тихонько смеялась.

Женщина в красном плаще явно напоминала кого-то, но кого? Высокая, миловидная, она была совсем не похожа на местных. Длинный черный шарф ее, небрежно накинутый на плечи, шевелил врывавшийся в открытое окно ветер, то закрывая лицо тонким прозрачным шелком,  то шарф спадал, обнажая шею.

Поймав взгляд водителя, женщина улыбнулась ярко-красными губами, смахнув с глаз непослушную прядь пепельных волос. Иногда она поворачивалась и что-то говорила детям.
Отведя глаза от зеркала, водитель стал смотреть на дорогу, мучительно пытаясь понять, кого напоминает ему женщина в ярком плаще.

-   Ну, спасибо, дружбан, - протянул ему руку юркий мужичок. – Скоро праздник у нас, заезжай! Бывайте, бабоньки, - стрельнул глазами в сторону Анны  и спрыгнул на землю.
-   Вот баламут, - усмехнулась  женщина в клетчатой юбке, - сорок годов уже, а как был баламутом, таким и остался. Не с тобой он учился, Саш? – обратилась она к водителю, когда автобус тронулся.
-   Кто? Юрка? – улыбнулся тот. – Со мной.
-   Так он, наверно, учился меньше, чем в кабинете директора углы обтирал, -  женщина опять покачала головой. – Непутевым был, непутевым и остался.
-   Горбатого могила исправит, - кивнула старушка с большой авоськой в руках.

В автобусе стало тихо, словно выпрыгнувший  только что Юрка забрал с собой и громкий говор, и шутки, и смех. Все как-то разом замолчали и задумались.

Задумалась и Анна. Уже год жила она в Соколоновке, в своем доме, где родилась и выросла, в доме, который унаследовала после смерти отца. И ни разу не встретился ей за этот год Сашка “Блин”. Возможно, он водил рейсовый автобус до дальних деревень, Афанасьевки или Субботино, а сегодня его “кинули” сюда. Да и часто ли она ездит в райцентр?

У кладбища Анна Ивановна вышла, за ней последовал сын, подхватив на руки маленькую сестренку. Захлопнулись двери, и автобус, фыркнув,  последовал дальше.
-    Всегда на кладбище заходит, - проговорила уважительно женщина в юбке. -  Вот сколько с ней ни езжу,  одна или с ребятишками, все равно  тут встает. Даже в непогоду.
-   Теть Мань, - повернулся к ней водитель, - а кто это? Вроде, лицо знакомо,  а кто – не узнал…
-   Да ты что? Неужто забыл, как от Ивана Андреевича бегал? Анна это. Уж год, как в деревне у нас живет. Одна, с детьми... На могилки пошла, к родителям…