Записки таролога. часть 1 рассказ

               
                1
      
        За несколько дней небо накопило столько снега, что, теперь, изнемогая от непосильной тяжести, вытряхивает его без остановки и сожаления. Через каких-то шесть часов наш городок становится похож на толстое белое покрывало, изрядно проеденное молью, сквозь хаотичные дыры которого чернеют крыши зданий.
 
 Дворники на лобовом стекле санитарной газели едва справляются, сдвигая слой за слоем раскисающий от тепла снег. Он летит со всех сторон, без определенной системы или направления, заметая следы от шин и очертания дорог. В кабине тепло, даже уютно, но мы с водителем молчим, я чувствую, как Алексей напряжен и сосредоточен.
Немного похрустев, рация вскрывает долгое унылое молчание бодрым голосом Людочки, диспетчера с нашей станции:
- Восьмая, вызов принимайте! Только не материте меня…
- Что там? – Я не матерюсь вообще-то, и Людочкино предупреждение немного настораживает.
- Бабуля ваша, с Окопной снова вызывает: давление двести десять на сто двадцать.

        За пятнадцать лет работы на скорой я больше всего не люблю вызовы в частник. Так наша бригада называет кое-где разбросанные по городским окраинам тесные улочки с палисадниками и кривыми частоколами вокруг посеревших от времени деревянных домишек. Коммунальщики не очень-то торопятся с уборкой дорог после очередных метелей и снегопадов, а уж о подобных проулках и узких тротуарах обочин и говорить не приходится. Тем более, что уже наступила суббота, два часа ночи, а до начала дежурной смены снегоуборщиков еще шесть часов.
- Леш, возвращаемся на Окопную. – Лешка только кивает, нам не привыкать. – Не застрять бы там. Ты уже чувствуешь в названии улицы зловещий символизм?
- Прорвемся, Рита! Газелька не подведет, и не такое проходила!
Это правда, с таким водителем никакой черт не страшен.
– Вон нужный поворот! Не так уж и сильно намело, - по тону Леши непонятно кого из нас он успокаивает.

        Машину в этот раз решили в проулке не оставлять, подъехали сразу к низенькой приоткрытой наметенным сугробом калитке. Мой водитель с сумками в обеих руках прорывается к крыльцу, прокладывая дорогу. Я шагаю следом, проваливаясь едва ли не по колено. Немного в стороне на крыше собачьей будки снег лежит белой огромной подушкой, из-под которой лишь лениво звякает цепь. Цепной барбос, из-за которого старушка отказалась утром ехать в больницу, по всей видимости стар и глуховат.
Входим в дом и сразу в ноздри удар смеси корвалола, какого-то травяного отвара и чего-то церковного. Из небольшой спаленки с обойными розочками и маленьким оконцем тихие причитания старушки. Я снимаю манжетку с ослабевшей старушечьей руки, цифры вполне приемлемые; подбадриваю пациентку, объясняю, что приступ купировали, но ехать все же надо. Про себя отмечаю ее бессонницу, напряженность, даже нервозность и прыгающий пульс — это тревожные сигналы. Анна Анатольевна, так зовут пациентку, неожиданно охотно соглашается на госпитализацию, даже успевает до нас собрать все необходимое.

Улица Окопная тупиковая, разворачиваясь между частоколами Алексей резковато сдает назад, машина задними колесами проваливается в снег и пробуксовывает. Водитель немного поддает газу, пытается вырулить, но лишь плотнее вязнет в какой-то заснеженной канаве.
— Это все она! –  взволнованно бормочет старушка, — Это все моя соседка Элька, ведьма проклятая! Метет-то как сегодня! – она переходит на свистящий шепот, мечется по кушетке, выпучив глаза. -  Не выпускает меня, жаба болотная!
- Анна Анатольевна, успокойтесь, пожалуйста! Вы так сами себя до инфаркта доведете!
- Нарыла мне канав летом вдоль всего забора, зараза! Вам нужна дренажная система, у вас тут заболачивается, поэтому все гниет, - старушка выразительно передразнивает некую Эльку. Становится понятным, что делает это не в первый раз.  – А собачья шерсть под моими дверями и горшок, разбитый за туалетом – это что, не порча?! Но меня не запугать! Я ей свечку заупокойную поставила и все канавы землицей-то с заговором присыпала... А горшок назад через забор ей перекинула. Ишь, как ее теперь корежит!

Я отодвигаю дверь и спрыгиваю на воздух к водителю. Задние колеса газели плотно сидят в рыхлой канаве, раскидав вокруг комья земли и снега. Машина увязла окончательно.

В соседнем доме неподалеку не смотря на столь поздний час горит одно окно. Дверь на металлических воротах лязгает и через пару мгновений фары машины выхватывают в снежном водовороте темную женскую фигуру.
- Помощь нужна, медицина?! – по-девичьи звонкий голос доносится до нас. - Что с Анной Анатольевной? Сердце? Я ей вчера давление мерила, - высоковато было.
Помощь как никогда кстати, и соседка, выкатив мощный внедорожник, легко выдергивает нашу машину.

Все это время из салона скорой не доносится ни звука, не сговариваясь мы обеспокоенно откатываем дверь: Анна Анатольевна за водительским сиденьем перебралась в докторское кресло и притаилась, крепко обхватив свою громоздкую сумку обеими сухонькими руками. Она нехотя кивает соседке: «Здравствуй, Эльвира» - поджимает губы и прикрывает глаза. Весь ее вид выражает вселенскую боль и усталость. В который раз рация хрустит Людочкиным голосом, справляясь о ситуации.
Я искренне благодарю соседку и протягиваю ей витаминки, смотрю в ее приветливое лицо, ясные серые глаза, смущенную улыбку:
- Эля? Перова? Ты?! Я Рита, Рита Уварова!..
- А я все время приглядываюсь – ты или не ты! Только я давно не Перова, а Решетникова! – Эля радостно хватает меня за руки.
- Так и я уже не Уварова! Вот так встреча!

         
                2
          Пивной ресторан «Вкусный поворот», в котором мы уговорились встретиться с Элей разместился в огромном зале, без излишней вычурности, но с весьма продуманной и стильной обстановкой. И никакой музыки, что в нашем случае даже лучше.
Многочисленные столики для небольших компаний и внушительные столы, окруженные мягкими диванами почти полностью заняты гостями, и я не понимаю, как среди такого нешуточного изобилия искать бывшую однокурсницу. Но администратор – девушка ростом не больше пятидесяти семи дюймов с явно болезненной худобой - уже приглашает следовать за ней. Она то и дело поворачивает тощую жилистую шейку с насаженной на нее стриженой под мальчика головкой и улыбается мне одними губами. Я не могу избавиться от мысли, что головка девушки плохо закреплена на своем основании и начинаю переживать, чтобы она не споткнулась по дороге и не потеряла весьма ценную часть своего тела. Ее можно было бы сравнить с Дюймовочкой, если бы не крючковатый носик и маленькие стригущие словно шоколадные горошины глазки.
 
Я замечаю однокурсницу, улыбаюсь ей, горошины тоже внезапно оживают и подтаивают при виде Эльвиры. Она сидит за отдельным столиком для двоих, на подиуме, скрывающим гостей от посторонних глаз резным изысканным панно.
Мы располагаемся на мягком диване, официант откупоривает бутылку белого вина. Я с веселым удовольствием разглядываю ее, все такую же стройную, в белом из ангоры костюме с длинной юбкой и уютным джемпером. Густые светлые волосы цвета лугового сена гладко собраны эффектной под старину заколкой. Та же открытая улыбка, наполненные жизнью глаза, лишь легкая сеточка морщинок выдает уже не юный возраст их обладательницы. Как ей так удается останавливать возраст?! Эля ласково улыбается. Все, что окружает меня вызывает радостное настроение: и встреча с подругой юности и чудесный ресторан и приветливая обслуга.

Официант, зардевшись радостным румянцем, предлагает меню сначала мне, затем хозяйке стола. Она явно известная тут личность. На смену сияющему официанту сразу возвращается не настоящая Дюймовочка-администратор, неся на блюде накрытую фарфоровой крышкой большую тарелку и пару пиал с чистой водой:
- Комплимент от заведения, - ее голос сипловатый, но теплый, как у много курящей женщины.
Под крышкой горячие крабы и лангусты, окруженные горками горошка, изящным рисунком соуса с листиками базилика.
- Ничего себе! Мы вроде еще ничего сделать не успели: таракана в салат не подкинули, волосы в вине не утопили… 
- Ритка, ты совсем не меняешься! – с явным удовольствием смеется Эльвира.
- Ну, ты тоже не отстаешь! Расскажи, как это ты в ведьмы попала у бедной Анны Анатольевны?
- Я таролог, Рита. Занимаюсь этим много лет, заслужила хорошую репутацию, мое мнение компетентно, ко мне просятся в ученики. Люди у меня постоянно. Анна Анатольевна человек пожилой, что тут можно добавить. – Не прерывая разговора, она что-то помечает для официанта в меню. -  У нее картошка от дождей в низине сгнила – моя вина. Всю гниль мне в огород перекидала. Я ей сто раз объясняла, потом не выдержала, воду на улицу отвела. Так она нашла в себе силы канавки обратно закопать! Кашпо с цветами за своим туалетом повесила, да, похоже забыла. Его ветром снесло – снова моя вина. Ой, я бы махнула на нее рукой, только жалко. Одна она совсем и как дитя неразумное порой.

Официант терпеливо дожидается моего заказа, я просто прошу повторить предыдущий.

- Да ты что?! Да, я помню, тебя гадания с молодости увлекали. Твои знания гадальных ритуалов нам казались неисчерпаемыми. А помнишь ночные посиделки на рождество? Весело было и страшно! Надо же…
- Конечно помню! А ты помнишь, - наша хирургичка пророчила тебя в хирурги, помнишь, как в институт долго уговаривала поступать? Говорила постоянно: «Какие руки! У тебя руки хирурга!» А тебе не терпелось во взрослую жизнью, хотелось зарплату получать, ни от кого не зависеть. Но ты молодец, осталась в медицине!
- Слушай, так, может, ты меня в ученицы возьмешь? Я старательная, ты же знаешь, - за неуместным смехом мне хочется спрятать неловкость от ощущения навязчивости. – Как думаешь, у меня получится?
- Тут дело не в тебе, Рит. Чтобы получилось кое-чем пожертвовать придется… Да что мы все обо мне, рассказывай, как сама живешь.
- Элечка, прости, но скажи, чем ты пожертвовала?.. – Я чувствую, что разговор начинает двигаться в необычном русле, что я погружаюсь в него все глубже и глубже, но остановиться не могу.
- Рита, цена давно назначена, и я заплатила ее сполна. «…В один день придет к тебе то и другое – потеря детей и вдовство; в полной мере придут они на тебя, несмотря на множество чародейств твоих и на великую силу волшебств твоих.» Это пророк Исайя, глава сорок седьмая. 
- Боже мой, Эля! Неужели ты принимаешь это всерьез?

Я заметила, как траурная вуаль смахнула блеск с ее глаз, как скорбные тени пали к уголкам губ. Помедлив, она с трудом добавила:
- Мой сынишка пяти лет погиб десять лет назад – несчастный случай, муж умер в тридцать семь внезапно три года назад…
- Элечка, прости, прости, моя хорошая… я не знала…

Ее телефон вибрирует и слегка ерзает по столу. Она знаком показывает, что звонок важный. Через минуту включает громкую связь:
- Я не гадаю, господин Волков, не предсказываю и не колдую. Прежде, чем вы примете решение позвольте в двух словах объяснить суть моей работы.
- Черт, а мне вас рекомендовали как отличного таролога… - голос мужчины глуховат, по тону чувствуется, что он раздражен и разочарован.
- На сеансе я не стану вам задавать вопросы, просить какие-то фото, я все расскажу сама. Моя система таро открывает линию судьбы в трех временных проекциях: прошлое, настоящее и будущее. Таро осветят самые главные моменты вашей жизни, о которых вы можете даже не догадываться, и укажут на принятые вами решения в пережитые моменты. Вам откроется закономерность цепи событий, в которые вы теперь вовлечены и главное, - подскажут что с этим можно сделать. Скорее всего, даже не так – однозначно! - интересующие вас на данный момент вопросы померкнут. Я могу вас записать… Повисите немного, я проверю журнал записей. - Она перешла на рабочий экран своего смартфона, открыла нужную папку и вернулась к разговору, – Ближайший четверг девятнадцать часов вас устроит?
- Хм, вообще-то я заинтригован. Да, я приеду. Надеюсь, вы меня не разочаруете. До встречи, Эльвира! Кстати, у вас очень красивый голос… - тон неожиданно сменяется игривым воодушевлением.
— Красивый голос тоже часть моей системы, - отключившись буднично заканчивает она. – Представляешь, я даже брала уроки ораторского мастерства.
- Все! Бери меня в ученицы! – Такой твердой уверенности я раньше не испытывала никогда.
- Если сама хочешь… А знаешь, что, приезжай ко мне в любой день, присмотришься для начала, поможешь немного.

Мы скрепляем договор звоном бокалов, но затаенная печаль в глубине Элиных глаз остается до конца вечера.

                3

        Маршрутка в этот час почти пустая и, к моему удовольствию, водитель не мучает горстку пассажиров тюремным шансоном или словесными перепалками с каким-то вечно несговорчивым абонентом. Он, как и я, погружен в собственные размышления и даже не напоминает об оплате проезда.

Весь вечер накануне, прежде чем позвонить Эльвире, я провела в гугле. Слова того пророка, которые она пересказала в ресторане нашлись в одной из частей библии. В моей голове не укладывалось, как такая утонченная, покоряющая своим изяществом женщина способна прорываться сквозь религиозный замысловатый текст! В нем речь о какой-то деве, которую запугивают за сделанное волшебство. Но Эля же четко объяснила клиенту, что она этим не занимается. Мне кажется, что ее помощь скорее психологического свойства, чем какого-то магического.

Как она тогда сказала? - «Эта книга - великий древнейший фолиант. Кто-то находит в ней мудрость и предостережение, а кто-то – дерзость и силу. И всему назначена своя цена. Я выбрала второе.»

Конечно, смерть двух самых дорогих ее сердцу людей надломила ее. Но зачем Эля примеряет старое пророчество на себя? Я знаю, что люди, переживая потерю близких, чувствуют перед ними неискупленную вину, страдают из-за этого. Простая понятная мысль о том, что помощь и поддержка очень нужны подруге, теперь занимала мою голову все время пути.

Как бы там ни было, мне-то что может грозить? Восемь лет брака с Игорем не сделали нас родными людьми. Они сделали нас борцами за личное пространство, за право на эгоцентризм и авторитетное мнение. Нам было не до детей. Когда после очередного затяжного семейного сражения муж перевелся в бригаду к новенькой молодой фельдшерице, я подала на развод.

 «А, попробую! Что мне терять? Не пойдет, так не пойдет. А вдруг пойдет? Я же способная!» - Я, наконец, решилась познать тайную науку карт таро.
 
               
                4

        День сегодня чудесный, снежок весело похрустывает под каблуками сапожек, солнце щедрое, почти весеннее, хотя мороз больше десятки, а синицы все-равно весело посвистывают с карниза Элиного дома. Он выделяется среди остальных домишек своей основательностью, хорошей кирпичной кладкой серого цвета с элементами терракотовых вставок по углам, красивой в тон к ним черепицей. Сквозь рисунок кованого забора вмонтированного в такого же цвета, что и дом кирпичные столбы бросаются в глаза огромные низкие окна, чищеная терраса с мебелью из ротанга и широкое двухступенчатое крыльцо.
 
Через улицу наискосок сиротливый заборчик Анны Анатольевны, вдоль которого разбитая нашей машиной канава хоть и присыпана снегом, но все еще тревожно зияет, предостерегая беспечных водителей. Я замечаю саму хозяйку, стоящую за хлипкой перебитой наискось штакетиной калиткой. Машу ей рукой, но старушка недвижима словно застывшая на морозе ледяная скульптура.

- Здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Я рада, что вы уже дома…
Подхожу ближе и осекаюсь, - на ее лице расплескалось какое-то безумие. Белесыми мутными зрачками она пронзает самые глубины моих глаз: куда-то за пределы хрусталика, сквозь стекловидное тело и по зрительному нерву в кровь к самому сердцу. Я невольно отвожу глаза. Анна Анатольевна молча разворачивается и бредет к дому. «Да, бабулечка с характером. Похоже, не узнала меня» - отмахнувшись от мыслей о старушке, я звоню в дверь своей наставницы.

    Дом изнутри кажется намного больше. Я осваиваюсь в просторной гостиной. Мраморный пол прошит косыми широкими полосами солнечного света, он теплый и гладкий по нему приятно ступать и хочется вальсировать. Эльвира подает мне стакан с напитком зеленого цвета. Большой полукругом белый диван напоминает громадную ракушку с чередой расставленных мелких, как жемчужины, подушечек. У стены напротив современный дровяной камин, перед ним в тон к «ракушке» пушистый ковер. Мои ступни утопают в нем почти по щиколотки, сразу тянет лечь на живот и наблюдать как легкие язычки пламени облизывают головешки за стеклом. Взгляд надолго приковывает люстра, интересная, скорее всего дизайнерская и точно дорогая. Она правда напоминает стилизованного паука, раскинувшего черные лапы на невидимой паутине. Я делаю глоток и вкус полыни, мяты и чего-то еще приятно согревает гортань:
- Что это? Какая-то ведьмина вода? – смеюсь, просматривая на свет содержимое стакана.
- Точно! Так ты знаешь? – смеется вместе со мной Эльвира, — Это абсент, его действительно называют «Зеленой феей» или «Зеленой ведьмой».

Чудесный дом, нежная приветливая хозяйка и я здесь словно давно дома. Она ожидает клиента, и я с нетерпение соглашаюсь помогать ей.

- Сейчас мне нужно переодеться и настроиться на сеанс, - после этих слов Эля скрывается за дверями кабинета. Через пару минут приятная расслабляющая мелодия растекается по стенам дома, воздух наполняется ароматами цветов, свежей земли и кореньев.

Я встречаю гостя, он пунктуален и прибыл в точно назначенное время. Крупный гладковыбритый мужчина средних лет. По темному костюму, манере держаться и говорить снисходительно, он производит впечатление госслужащего.

- Здравствуйте, вы Эльвира? – одаривает меня вполне приветливой улыбкой. Профессиональная этика не позволяет ему откровенно меня рассматривать, но некоторое разочарование я улавливаю в его взгляде.
- Я ее помощница! Позвольте проводить вас в кабинет. Эльвира уже ждет.
Эльвира встречает гостя лучезарной улыбкой. Ее волосы распушились от свободы и красиво ниспадают на открытые плечи и нежно голубой шелк платья.

- Геннадий Петрович! Сюда проходите и устраивайтесь по удобнее.
Она, приглашая клиента, чуть сдвигает от мраморного столика массивное кресло, обитое тонкой телячьей кожей в белых и коричневых пятнах. Садится напротив на обитый черным бархатом стул без подлокотников.
- Откройте левый ящик стола, он перед вами. Выберите любую из колод которая вам понравится.
- О! Все колоды новые! Я выбираю вот эту. – Он крутит в руках коробку ярко красного цвета, на лицевой стороне которой типографщики разместили изображение ХV аркана таро: дьявол восседает на троне, у его основания обнаженные мужчина и женщина скованы длинными цепями, окончание которых исчезает в мохнатых руках искусителя.
- Вам следует ее распечатать самому. Да, вы верно подметили - для каждого гостя всегда новая колода. Все приносят с собой личные горести, страхи, иногда грязные и порочные замыслы. Люди не ангелы, но кто же захочет мараться чужой грязью?
- Резонно! – чуть помедлив, он указывает в мою сторону, – А девушка? Останется с нами?
- После того, как вы решите, чего бы хотели выпить, она покинет нас.
Решение Геннадия Петровича вполне предсказуемо и немного банально. Через пару минут рядом с ним появляются горячий кофе без кофеина, двести пятьдесят коньяку, резаный лимон и крекеры.

Плотно прикрыв за собой дверь кабинета, я переобуваюсь в заранее приготовленные пушистые тапочки. Совершенно бесшумно скольжу по гладкому мраморному полу до конца коридорчика, где в неглубокой нише притаилась дверь в аппаратную.
 
- Понимаешь, мне очень важно вести записки о сеансах и дальнейших результатах. Открыто это сделать невозможно, - ни один клиент не согласится, - и в памяти полную картину никогда не зафиксируешь, поэтому приходится тайно записывать видео, с которого я все переношу в дневники. Но эта информация строго конфиденциальная, ты не думай! Будешь моим оператором? - Она молитвенно складывает руки, а я, возбужденная интригой и азартом, охотно киваю.

Операторская очень походит на небольшую кладовую без окна. Старые темные обои на стенах, лампочка в цоколе над потолком. Офисные стол и стул в углу комнаты, немного левее в стене, примыкающей к кабинету, небольшое застекленное квадратное отверстие. Его наличие крайне удивляет меня, ведь в самом кабинете я ничего похожего не заметила. Перед квадратным стеклом установлен штатив со смартфоном, изображение с которого выведено на монитор небольшого ноутбука. Я присаживаюсь за стол и заглядываю в монитор.
 
Геннадий Петрович уже перешел к коньяку и небрежно одной рукой растягивает по кругу карты, выбранной им колоды. Эльвиру мне не видно, только слышу спокойный тембр ее голоса, хотя слов разобрать не удается. Высокая фигура в черном капюшоне подходит к нему совсем близко и останавливается почти вплотную с левой стороны. Я нажимаю «запись». С недоумением разглядываю странный наряд: «Что это на Эле? Это специальная атрибутика, что ли? Ну, зачем такие нелепости? Еще стеклянного шара не хватает для антуража как в дурацких сериалах.»

В этот момент в кадре появляется Эльвира, она что-то объясняет гостю по-прежнему спокойным голосом. Я начинаю понимать, что ни Эля, ни ее гость фигуру в плаще не замечают.  «А это тогда кто?! – я буквально прилипаю лицом к экрану, пробую увеличить изображение и замираю.
 
Темная фигура протягивает руку и длинным указательным пальцем с синюшным корявым ногтем тычет в карты, отсчитывая их по очереди в хаотичном на мой взгляд порядке. Клиент, не замечая постороннего существа, послушно выбирает именно их и выкладывает в простой последовательности справа налево. Это длится минуты три, после чего я снова улавливаю голос Эльвиры. «Интересно, она тоже ничего не замечает?! Просто гипноз какой-то!» - некоторая паника селится в моей душе.
 
Слушая своего таролога, Геннадий Петрович начинает покрываться красными пятнами и небрежно откидывается на спинку кресла, скрещивая на груди руки. В его глазах сменяют друг друга деланная насмешка и откровенная тревога. Затем все его лицо вздрагивает, размякает, словно кто-то умело скидывает с него невидимую маску твердой непреклонности. Он резко устремляется к столу и впивается взглядом в непонятные для него символы. Подхватывается, едва не опрокинув полупустой бокал с коньяком на пол, с шумом отодвигает собой тяжелое кресло, и я слышу его гневную фразу:
 - Ты не можешь этого знать! На кого ты работаешь?!

Эльвира продолжает что-то негромко монотонно говорить, тогда как ее клиент уже мечется по комнате, взъерошив волосы и трясясь в ознобе. Фигура в капюшоне неслышно постукивает кривым ногтем по одной из тех карт, что оставлены рубашками вверх. Геннадий Петрович хватает ее со словами:
- Не говори мне, что эта абракадабра может что-то сказать тебе о моих секретах!..
Мне не видно, но он явно тычет картой в лицо Эльвиры, она молчит. Он переворачивает карту и замолкает тоже.

Я лихорадочно пытаюсь вывести изображение на максимальное увеличение: на карте изображение смерти с циничной ухмылкой, черным древком острой косы в костлявых руках и разрубленными частями тел вокруг подола ее балахона. И тогда я ощущаю, что фигуры в капюшоне уже нет в кадре! Я уменьшаю изображение, и черная вместо лица бездна капюшона сквозь весь экран смотрит на меня. В ужасе я захлопываю крышку ноутбука и замираю. Ледяной сквозняк змеится по моей спине и ногам, боковым зрением, или нет, каким-то звериным чутьем я понимаю, что сейчас кто-то стоит позади меня. Я не слышу собственного голоса, рот открыт в немом крике, я не чувствую ног, словно их никогда и не было, просто сваливаюсь мешком под стол и падаю в черноту.

                5

- Риточка! Рита, девочка моя! – сначала Элин голос слышен издалека, но чем ближе он становится, тем горячее кровь приливает к моим ногам и щекам.
 Каким-то образом я оказываюсь на мягком диване в гостиной, завернутая в махровый халат. В комнате царит полумрак, лишь неровный свет от камина мается по кромке ковра.
- Прости меня, пожалуйста! – ее глаза слабо мерцают, лицо застыло в умоляющей гримасе. – Нужно было тебе все сразу рассказать, я просто не ожидала, что такое может произойти… Обычно они послушные…
- Кто?  - я слышу свой охрипший голос и чувствую радость. Простую, маленькую и от этого по-настоящему волшебную. – Ты сейчас, о чем говоришь, и кто этот в капюшоне?
- Они каждый приходят со своими демонами. Я имею ввиду клиентов. Бывает с кем-то является только один-три, а бывает тащат за собой реальный легион. Но я научилась с ними работать и получаю очень внушительные дивиденды.
- А совсем без демонов неужели никто не приходит?  - меня снова начинает знобить.
- Почему же, приходят… Чаще те, кто за компанию или утвердиться в собственном неверии… Только чистыми уже не уходит никто. – Эльвира заискивающе смотрит на меня, - Бояться не надо, надо умело пользоваться. Скоро ты сама все поймешь…
- Что с Геннадием Петровичем? – я озираюсь, приподнявшись на локте. Подвижные тени и странные шорохи пугают настолько, что сердце не смеет биться, оно трепыхается как воробышек.

- Ничего. Уехал домой выполнять домашнее задание. Нашла о ком беспокоиться. – Она приглаживает волосы на моей голове, - Тебе надо выпить крепенького. Соберись! Ты же сама говорила, что тебе ничего не угрожает, хотя о цене я тебя предупредила.
- Я тебе такого не говорила…
- Какая разница говорила – не говорила! Думаете-то вы все одинаково.
Чудовищная догадка выплескивает в кровь порцию адреналина и выдергивает меня из оцепенения:
- Эля, а когда ты узнала о том… О цене, как ты это называешь?..
Я наблюдаю за тем, как подруга спокойно разливает коньяк по бокалам, как разворачивается ко мне всем корпусом, как выражение ее лица каменеет, она молчит.
- Эля не молчи! …Мне страшно от того, что ты молчишь! – выкрикиваю, стараясь разбить эту циничную окаменелость.
- С самого начала знала. На все пошла осознанно. Это мой выбор – и замужество и роды. – Она неожиданно взрывается, разгневанная текущими ручьем слезами по моему лицу. - Чего вы такие сюда лезете?! Всего боитесь, ничем жертвовать не готовы! Зато хотите власти и денег!
- Неправда! Я хотела помогать людям! Я думала – ты помогаешь людям! – я почти рыдаю.
- Помогать людям?! Так запишись в волонтеры, патронируй одиноких старушек на районе или многодетной мамаше помогай водить отпрысков в поликлинику… Мало разве вариантов?! Нет! Ты слушала мой разговор по телефону и упивалась той властью и положением, которых можно достичь! Чего вы лезете, только весь рынок нам испоганили?!
 
Дурнота подкатывает к горлу, это похоже на токсикоз моей единственной и прерванной в девичестве беременности. Акушерка тогда уговаривала, что-то объясняла про плод, который на ранних стадиях организм принимает за чужеродный, поэтому бывают такие симптомы, что есть таблеточки, что все пройдет. Я снова чувствую холодок и присутствие чего-то зловещего за спиной:
- Эля, что там?.. – я едва слышу собственный голос и боюсь оглянуться.
Эля смотрит на что-то позади меня и, безучастно пожимая плечами, отворачивается:
 - Не знаю. Это что-то твое.
Значит кто-то чужеродный теперь во мне?
- Рита, куда ты?! Марго, вернись! – требовательный с нотками металла голос последнее что я слышу, вырвавшись из проклятого дома на улицу в мягких тапочках и чужом халате. Ныряю в темноту, и метель швыряет в лицо свои колючие иглы, набивается в волосы, облепляет колени под распахнувшимся халатом.

 В спаленке Анны Анатольевны горит маленькое окошко, и я бросаюсь туда. Навстречу вылетает огромный сильный пес. Он рвет цепь, скалит клыки, обнажая десны, хрипло и остервенело лает на калитку, словно чует кого-то невидимого и опасного, кто следует за мной. Босая по колено в снегу скребусь в оконное стекло, но хозяйка уже спешит ко мне с тулупом в руках.

     Анна Анатольевна, усадив меня в чистой тесной кухоньке на сколоченный табурет тихо сокрушается:
- Ой, девонька, беда то какая, - судорожно вздыхает, обходит меня кругом, и обкуривая травами и ладаном, нашептывает, окропляет лоб и колени святой водицей. – Ну, ничего, ничего. Вижу, что ты вроде чистая. Больше туда ни ногой и на их телефоны не отвечай.


                ***
             Проводив гостью до такси, Анна Анатольевна устало присаживается на топчанчик, разминает слабой рукой область сердца. Тонометр показывает двести десять на сто двадцать:
- Ало, скорая? Это снова Окопная 5. Ага, женщина – я.  Мой возраст? Восемьдесят семь… Опять давление подскочило, милая.