Чёрный тюльпан Норильска

В краю, где солнце — редкий гость,
Где ветер режет, как клинок,
Стоит цветок. Но не из роз —
Из боли, памяти, тревог.

Чёрный тюльпан. Не для венка,
Не для букетов, не для глаз.
Он — голос тех, кто навсегда
Ушёл в неведомый приказ.

На плитах — двадцать два имени,
Двадцать две судьбы, двадцать два огня,
Что не угасли, хоть время немило,
Хоть не вернулись они из огня.

Кто-то мечтал о доме, о маме,
Кто-то хранил в кармане фото любимой,
Кто-то считал дни до встречи с детьми —
Но вместо весны — пыль Афгана, дым.

А кто-то шёл сквозь чеченский зной,
Где каждый шаг — как на волосок от смерти,
Где тишина взрывается войной,
И нет пути назад, и нет ответа.

«Груз 200» — и гул самолёта,
И мать, что не спит до рассвета.
И имя, высеченное на камне,
Как след от невыплаканной слезы.

Восьмиконечная звезда над ним —
Как крест, что не даст позабыть.
Арки вокруг — как двери в туман,
Куда не вернуться, куда не доплыть.

Здесь нет цветов. Только снег, как пепел,
Только ветер, что шепчет: «Не забывай».
Здесь тишина — громче любых оркестров,
Здесь память — как пламя, что не угасай.

Я стою перед ним — и слов не хватает,
Только сердце стучит, только взгляд в пустоту.
Чёрный тюльпан — не камень, не статуя,
А крик тех, кто не смог промолчать.

Он говорит: «Не проходи мимо.
Не прячь глаза. Не молчи.
Мы тоже хотели жить, как ты,
Смотреть на звёзды, держать в руках детей».

И если когда-нибудь станет темно,
Если страх заберёт твой свет,
Приди сюда, где стоит он вечно,
И вспомни: они — это мы.

Чёрный тюльпан. Не цветок. Не знак.
А боль, что стала светом.
А память, что не замёрзнет
Даже в самой лютой зиме.
Даже в вечной мерзлоте.
Даже сквозь года.

Он здесь.
Чтобы помнили