Проснулась настроение новогоднее

Для игры Светлой Ночки  «Зимние посиделки 2025»
http://proza.ru/2025/12/10/368
 

Проснулась — настроение новогоднее. В окна свет льётся, шторы лёгкие, воздушные — сразу летать хочется.

Вскочила и думаю: «Стоп! А пижама на мне не моя, а какая-то новая и дорогая». У меня моя обычная — простенькая, детская с виду: на карманах мишка, на вороте шишки. А эта — прямо дорогущая, шёлковая, итальянская, с ажурным кружевом. Красивая. Рассматриваю её с придыханием: нежная лавандовая пастель, матовые атласные вставочки на воротнике и рукавах.

«Господи, — думаю, — это я накануне на работе краскопультом так надышалась, что уже не помнила, в чём спать легла. А главное — не помню, где и когда я эту итальянскую пижаму купила. Вредная у нас профессия: краски, лаки, морилки».

А приключения, гляжу, только начинаются. И спальня стала огромной, и мебель слишком нарядной. И кровать, и комод, и платяной шкаф, и туалетный столик — вроде как мои, но дороже в миллион раз. И зеркала такого у меня никогда не было. У него рама из золота с ониксом и фацетная огранка краёв для богатой игры света.

— Доброе утро, моя хорошая, — за приоткрывшейся дверью «тиффани» вижу незнакомого мужчину в тёмно-синем костюме, рубашке цвета шампань с твёрдыми манжетами, шёлковом галстуке в тон костюму, ботинках-оксфордах, с золотыми часами, золотыми запонками и золотым галстучным зажимом. Ухоженная борода с фейдом увлажнена бальзамом и ароматна на всю огромную спальню.

— Я ухожу на работу, — сообщает мужчина. — Вернусь поздно, после полуночи.

Я на всякий случай молчу, потому что, если я сошла с ума, то первое, что нужно делать, — это исключить панику. Кто этот человек и чем я для него хороша? И вообще, я не замужем, а на моём пальце сияет обручальное колечко с бриллиантовой дорожкой по обводу. Когда, как, кто? Мне немного страшно, но я героически улыбаюсь.

— Не скучай без меня, — мужчина улыбается, открывая миру прекрасные натуральные зубы. Он вообще производит впечатление очень здорового и приятного человека.

— Всё равно буду скучать, — отвечаю я как во сне. — Что приготовить на ужин?

— Ничего, кроме поцелуев, — баритонально гудит мужчина. — Закажи что-нибудь из нового рыбного ресторана на своё усмотрение. Визитка ресторана в моём кабинете на столе. Я пошёл?

— Хорошего тебе дня, — говорю я как ни в чём не бывало. Я очень быстро адаптируюсь, и, может быть, именно я когда-то научила всех кошек падать на четыре лапы.

— Ах, я идиот, чуть не забыл! — восклицает мужчина. — Пойдём в мой кабинет, я научу тебя исполнению любых твоих желаний.

— Но у меня нет никаких желаний, — опасаюсь я подвоха. Кто знает, с кем я сейчас говорю.

И всё же мы идём через анфиладу комнат с интерьерами викторианского дворца. Всюду золото, красное дерево, бархат, парча, жаккард с геральдическими узорами, картины, вазы, подсвечники.

Мы приходим в кабинет, похожий на пещеру Али-Бабы в блеске золота и драгоценных камней. На широких инкрустированных полках хранятся старопечатные фолианты, древние свитки и редкое старинное оружие.

— Хорошая моя, — говорит мужчина, — прямо перед тобой рождественский терминал. Ты всего лишь прикладываешь к нему ладонь — и мгновенно получаешь то, что хочешь. Мгновенно!

— Но это же просто биоэквайринг, — демонстрирую я подчёркнутую осведомлённость. — Банковский сканер, который считывает отпечатки пальцев или рисунки вен.

— Нет, он считывает твои желания, — сказал мужчина. — Их исполнения уже оплачены. Можешь попробовать исполнить любое.

— Пока ничего не придумала, — уклончиво сказала я. Ну не просить же у сканера бутерброд с красной рыбой — мне ужасно хотелось есть.

— Завтра я установлю такой же в твоей спальне, — сказал мужчина. — Лучшие желания приходят к нам во снах, и лучше приложить к терминалу ладонь, пока сон не растаял.

Я сдалась и приложила ладонь к сканеру. И в одно мгновение очутилась в своей старенькой пижаме с медведями и шишками взамен лавандовой итальянской.

— Что это на тебе? — спросил мужчина, с улыбкой разглядывая мою детскую пижаму.

— Это мой талисман, — сказала я, радостно поправляя воротничок пижамы. — Он приносит мне удачу.

— Желаю тебе счастья, моя хорошая, — мужчина так нежно заглянул в мои глаза, что у меня защипало в носу от благодарности.

Я вообще ужасно благодарная и неизбалованная. Мою душу может потрясти даже простой респиратор, подаренный незнакомым штукатуром, заметившим, что мой старый пришёл в негодность. Как все одиночки, я до палочки таю от душевной заботы.

Обратно в спальню я шла сама и намного дольше, потому что сворачивала не туда и неприкаянно блуждала по нескончаемой веренице нарядных залов. Но очень удачно забрела на кухню, где с удовольствием позавтракала салатом с гребешками, шпинатом и цитрусовой заправкой, парочкой тостов со сливочным маслом и красной икрой и вдобавок выпила две чашечки "lavazza". Еда и кофе прибавили сил и мыслей.

Мне нужно на улицу, решила я, чтобы подышать свежим воздухом. Он вернёт меня в реальность. Ясно, что сумасшествие моё временное — такое бывает, когда надышишься химией через съехавшие средства защиты.

На улице холодно, а я в детской пижаме, поэтому мне придётся поискать одежду для зимней прогулки.

Откатила дверь гардероба и открыла рот от изумления. На старомодных вешалках висели фраки, сорочки с крахмаленными воротниками, шёлковые жилеты; на полках лежали цилиндры, в углах стояли трости из чёрного дерева с серебряными набалдашниками и наконечниками из латуни.

Открыла другой шкаф — там фисташковое платье для верховой езды «амазонка»: жакет с асимметричной юбкой и шляпкой с вуалью. И размер мой. И я уверена, что едва надену этот фисташковый гарнитур, как в проёме двери с родовыми гербами появится вороная лошадь под дамским седлом с боковой посадкой. Но я не стала проверять.

В третьем гардеробе висело деловое платье для визитов. В четвёртом — платье для прогулок с турнюром, корсетом и зонтиком. В пятом — платье для поездок в экипаже, из мягкой ткани, дополненное пелериной.

Я закрыла дверь гардероба и вернулась в кабинет. Прижала ладонь к рождественскому терминалу — и мгновенно очутилась в своих собственных белых меховых наушниках, белом пуховике и белых уггах. Это так приятно, словно вернулась домой после длинного путешествия.

Открыла тяжёлую входную дверь, спустилась по мраморной лестнице с зелёной балюстрадой и позолоченными бронзовыми перилами.

На улице ходили люди. Они никуда не торопились и, похоже, даже не знали, куда и зачем они идут. Эти люди неторопливо кружили по площади, выложенной узорчатой брусчаткой с чередованием тёплых оттенков терракоты, охры и графита. Иногда они сидели на каменных скамьях с резными ножками в виде львиных лап.

Окружавшие площадь высокие дома с узкими фасадами создавали атмосферу средневекового города. От яркой краски стен рябило в глазах: все эти красные, жёлтые, зелёные, синие, бежевые оттенки придавали окрестностям живописный «пряничный» вид.

Жизнь казалась праздником, если бы не отсутствующие физиономии прохожих и их собачек, кошечек и голубей. Они словно не видели и не слышали меня. Я много раз спрашивала прохожих: «Простите, что это за город?» — но они меня не слышали.

Я машинально кружила вместе с ними по площади, пока не зацепилась взглядом за стеклянную витрину с огромной рождественской елью, декорированной красными бантами, золотыми пуговицами, переливающимися гирляндами и однотонными красными шарами. На сервированных столах согревали душу милые композиции из веточек ели, шишек, омелы, палочек корицы и мандаринов.

И среди этого сказочного рождественского чуда я вдруг отчётливо разглядела своего «благоверного» в роскошном наряде Санта-Клауса: в красной шубе с оторочкой, в красных штанах с чёрным ремнём и белых перчатках.

И этот сказочный волшебник очень нравился не только мне, но и целой стайке молоденьких девчонок в нежных пышных платьях с кружевом и блёстками, мини-платьях и топах с перьями, комбинезонах с люрексом и крохотными клатчами из крокодиловой кожи. Они кружили вокруг Санта-Клауса с заливистым счастливым смехом, выхватывая из его рождественского мешка сувенирные коробочки с пряниками, мёдом и конфетами.

«Им и невдомёк, что я даже гостила у их обожаемого Санта-Клауса, — с лёгкой грустью подумала я, отходя от сияющей витрины. — Но я им всё равно завидую. Я уже никогда не буду такой же девчонкой в мини-юбке, которая с замиранием сердца вьётся вокруг мешка с подарками. Моё сказочное время ушло, и мне пора выбираться из этого счастливого пряничного города, в котором я никогда не стану его любимой марципановой куколкой».

Мои мысли, тревоги, сомнения — всё это не вписывалось в идеальную гармонию окружающего меня игрушечного бытия. Дело, конечно, во мне. Мне нужны шероховатости, несовершенства и терзания чувств. Иначе я буду не я.

«Я должна немедленно выбраться отсюда», — думала я, невольно ускоряя шаги и не оборачиваясь назад, пока в спешке не наткнулась на перегородившую дорогу стеклянную стену. Она была всюду, и, куда бы я ни поворачивала, не могла её обойти. Тогда я подняла камень и, бросив его вверх, услышала насмешливый звон закалённого стекла.

Я поняла, что заперта в бесконечном стеклянном мире. И, почти упав духом, вдруг вспомнила о своём последнем шансе. Запыхавшись, я взлетела по знакомой мраморной лестнице в жилище Санта-Клауса.

Входная дверь при моём приближении открылась сама. В кабинете Санта-Клауса ничего не изменилось, словно я и не уходила. Но даже если бы я сюда не вернулась, здесь всё равно ощущалось бы моё присутствие. «Ощущение нашего присутствия живёт отдельно от нас, — подумала я, — как задержавшийся в воздухе аромат наших духов».

Я прижала ладонь к рождественскому терминалу и мгновенно ощутила в руке холодный стеклянный шар. Внутри шара кружила метель, засыпавшая снегом разноцветные дома с узкими фасадами, площадь с узорчатой брусчаткой, гуляющих прохожих и огромную рождественскую ель, украшенную красными бантами, золотыми пуговицами, переливающимися гирляндами и однотонными красными шарами.

Я приблизила шар к лицу и сказала:

— Санта, спасибо тебе за сказку. Я вернулась в свою жизнь, на другую сторону стеклянного шара. И если ты меня помнишь — просто подмигни окошком своего дома.

Но снежный шар не откликался: непрерывно и ярко горели ряды его игрушечных окон.

Я отложила сверкающий шар, вытерла слёзы и подошла к тёмному окну комнаты. Сон растаял. Я никому не нужна, и меня никто не ищет — ни в сказке, ни в жизни.

За окном, словно в рождественском снежном шаре, кружила такая же белая метель, оседая на город, на площадь, на спешащих прохожих, а напротив тёплым светом горели окна чужих домов.

Я уже хотела задёрнуть шторы, как сквозь снежную метель вдруг увидела одно единственное окно, весело мигнувшее мне своим ярким светом. Сердце замерло. Я всматривалась сквозь метель, не веря своим глазам, а окно, словно далёкая верная звёздочка, лучилось радостью и надеждой, не угасая.

«Сказки не знают границ сна и яви. Они живут в наших душах, как в прекрасных рождественских шарах. И один раз в год приходят к нам Санта-Клаусами с мешками подарков».

Я подняла руку и благодарно помахала рождественскому окну, светящему прямо в мою душу.