Фартовый вор

                Но примешь ты смерть от коня своего...
                А. Пушкин


     Пробирался по кривым улочкам, ухмыляясь, покуривая трубочку и сплевывая себе под ноги. Он направлялся к одинокой старухе, которая жила на окраине города в частном секторе. Жаль, не жилец, а проведать её некому.

     Открыл дверь своим ключом и  сразу спустился в погреб. Вытащил последнюю банку маринованных огурцов, из холодильника достал бутылку водки, оставленную им в прошлый раз. Бабка шевельнулась на кровати и захрипела.

- А, доходишь уже карга старая! - опрокинув в глотку сто грамм, просипел  весёлый мужик.

Допил, доел, остатки огурцов высыпал из банки и завернул в газету, лежащую тут же много лет на столе. Подошёл к старухе, потрогал её и радостно констатировал:

- Издохла! Вот если бы не твоя прекрасная консервация, то и не ходил бы к тебе вовсе!

Пошатался ещё по дому, поковырялся с целью чего-нибудь взять. Но брать было нечего.  Расстроено матернулся, вытащил из кармана сотик, набрал номер:

- Але, скорая, тут бабуля преставилась. Я? Нет! Просто мимо проходил!

Поглядел в окно и вышел вон, тихо про себя повторяя:

- Добрые дела нужно совершать!

Выбрался в центр города на проспект. На перекрёстке улиц заметил, как двое молодых парней, глядя на него, о чем-то перешептывались. Один кивнул головой и толкнул своего товарища в сторону пьяненького мужичка, а сам быстрыми шагами скрылся за углом.

- Отдай куртку, мерзавец, - перебарывая страх потребовал молодой человек.

- Ты знаешь, кто я? - грозно процедил сквозь зубы мужик, выбил трубку с остатками табака и резко ударил парня.
Но тот уцепился за ворот и не собирался отступать.

- Я знаю, ты вор! Ты взял чужое!
Посыпались удары, хватка парня ослабла, он упал на тротуар. Проходящие мимо люди заоглядывались, кто-то предложил вызвать полицию. Но мужик зло предупредил:
- Не лезьте! Я сам полиция!
И сел в дорогую, поравнявшуюся с ним иномарку.

     Автомобиль медленно пробирался в вечернем потоке машин. Остановился на красном свете светафора. За рулём сидел плотный, моложавый с квадратным бодбородком водитель.  Машина черепашьим шагом снова двинулась вперёд. Шофер несколько раз бросал взгляд в смотровое стекло, словно не решаясь завести разговор, но набрался смелости и заговорил:

- Удивляюсь я вам, Ибрагим Иванович! Вы теперь уважаемый человек, легализовались, бизнес имеете, ваше темное прошлое давно позади. Зачем же чудить продолжаете?
- Привычка, - усмехнулся мужичок, набивая снова трубочку. - И ещё, потому что я могу, а ты нет!
- Но ведь вы причиняете людям боль и горе! - возразил водитель.
- И что? Мне было больнее! Помнишь? Да они сами напрашиваются. Холопам нравится быть битыми. А я добрый! Сначала им больно, они в беде, потом их спасаю!
- Как?!
- Послушай, Леонид! Я в курсе: твой ребёнок инвалид. Ты собираешь деньги на операцию.       
- Да, а вы...
- Я могу дать сразу всю сумму!
- О! Я буду безмерно благодарен вам! Не смогу отдать! Я и так вам по гроб должен!
- Безвозмездно! Но с одним условием! Я знаю у тебя жена красотка. Подари её мне на ночь.

Леонид побагровел и резко дал по тормозам.

- Эй, полегче! А то уволю! Мне сюда! Припаркуйся и жди, и думай над моим предложением.


     Ибрагим Иванович, вихляющей походкой, посмеиваясь и пуская кольца дыма, скрылся за дверью стеклянного здания, горящего предновогодней иллюминацией с вывеской "Продюссерский Центр". Гордо прошествовал, минуя множеств дверей к некоему Давиду. Бесцеремонно уселся на стол, свесив ноги. Вытащил сотик, включил, какой-то музыкальный клип и сунул видео под нос владельцу многочисленных эстрадным групп, совершенно не ожидавшему визита.

- Мне сильно нравится. Особенно стихи. Ты знаешь, я в молодости сочинял нечто подобное, - весело проговорил он. - Реченька речет, реченька бежит! А потом: заломы разлук, та, та, та, там! - попытался продекламировать и закашлялся. - Но и музыка ничего так. Я согласен на авторство.
Давид чертыхнулся в кресле и даже попробовал встать. Все его круглое и большое тело выразило тревогу.
- Ну, Ибрагим Иванович, как же так? Я не могу. Я выплатил гонорар поэту и музыкантам. Как же я буду объясняться с ними, с фанатами, с музыкальным сообществом!?
Мужичок железной рукой вдавил продюссера в кресло и заорал:
- Твои проблемы! Я же не заставляю тебя решать мои дела? Вот захочу и прикрою твоё предприятие, понял?
- Понял.
- Решай!

  Усаживаясь в машину, проговорил:
- Мне бы книгу написать. Роман. Исторический.
- Зачем исторический? - удивился водитель.
- Чтобы войти в историю и остаться в ней, как поэту, музыканту и писателю - уже совершенно серьёзно без ужимок и кривляний заявил Ибрагим Иванович. - Памятник поставят, мои произведения будут изучать в школе. И запомнят меня не как фартового, не как держателя общака, области и этого замухрышного города, а как творческого уважаемого всеми гражданина. Понимаешь?
- А сейчас вас разве не уважают?
- Скорее боятся.
- Ясно. Куда теперь?
- В издательство не поедем.  За рубежом хочу публиковаться. Устал. Домой двигай.
- А сочинять роман сами станете?
- Зачем? Отниму готовый!

     Выехали за город и направились к элитному котеджному поселку.
Остановились у трехэтажного особняка с высоким забором и вышками для охраны по периметру. Ибрагим Иванович похлопал Леонид по плечу.

- Ну, подумал над моим предложением?

Водитель вдруг уронил голову на руль. Повисло странное молчание Лишь плечи немного подергивались. Резко повернулся и показал влажное то ли от пота или слез лицо. Ибрагим Иванович обрадовано воскликнул:

- Значит, согласился! Ты теперь понял, как я спасаю? А неприятность с твоей женой, лишь темное пятнышко в счастливой череде ваших идеальных отношений. Оно истреплется из твоей памяти, изотрется, забудется. Твоя дочь будет самостоятельно ходить, а не в инвалидной коляске ездить. И тогда вы всей семьёй будете мне руки целовать, ноги мыть и называть своим барином.
- Для чего вам все это нужно? Не понимаю!

Ибрагим Иванович не ответил, вышел из машины, приосанился, расстегнул модную чужую куртку поправил золотистый шёлковый шарфик на шее и пошёл по направлению к дому, напевая старенькую популярную песню:
- Твори добро по всей земле...
Возле входа в особняк его встретил дюжий охранник. Кивнул и открыл перед ним стеклянную дверь.

- На колени! - гаркнул ему хозяин.

Охранник побледнел, надломился в поясе и неловко упал перед Ибрагимом Ивановичем.

- Вот! - удовлетворённо произнес тот.

     Проскользнул внутрь. Сбросил верхнюю одежду, взял в прихожей на журнальном столике бутылку коньяка и плеснул себе в рюмку светло-коричневую жидкость. Повернулся к зеркалу, улыбаясь своему отражению и представляя, как он будет развлекаться с чужой женушкой. Там отразилась морда, похожая на хрячью. Одетый, вроде бы по моде и безупречно, но совершенно безвкусно, Ибрагим Иванович был похож на потрепанного жизнью сутенера или быка из 90-х, претендующего на нечто большее.  Любуясь собой, похрюкивал и пританцовывал:

- Твори добро на всей земле,
  Твори добро другим во благо... *

     Выпил. Захмелел. Начал вызванивать дружков на ужин, чтобы похвастаться, сколько  за день он сделал добрых дел. Леониду решил дать на три дня отпуск, чтобы не мешал и, главное, не страдал, пока они его жену тут дружно будут хороводить.

     Леонид не спешил уезжать. Сжимая кулаки до хруста, он о чем-то напряжённо думал. Отыскал в бардачке обыкновенное портняжное шило. Сунул в потайной карман пиджака. Покинул водительское место, постоял некоторое время возле машины. Закурил, внимательно разглядывая ярко освященные окна особняка. 

     Когда-то они с Ибрагимом Ивановичем делили одну бандитскую судьбу на двоих и чалились в местах не столь отдаленных. Тот много раз его спасал, подпитывал деньгами и полезными связями.  Леонид многому от него научился. Был при нем, можно сказать, боевым конём или Санчо Пансой. Только вот Ибрагим Иванович оказался не рыцарем печального образа, а дерзким, циничным, жестоким. Таким и остался.
В конце концов сломал Леонида психологически, купил с потрохами, сделал своей тенью, а сегодня, видимо, решил уничтожить и морально.

     Водитель без труда прошёл формальный досмотр и проник внутрь "царских покоев", минуя многочисленных охранников. Те знали о давней и тесной дружбе между хозяином и личным шофером, и доверяли ему как самим себе.

     Настало время возвращать долги и платить по счетам.



*Песня "Твори добро", исполнитель Шура.