Единственный, на всю жизнь

Она. Вечерняя сказка http://proza.ru/2025/11/06/1837


                Да, маленький, да, неказистый, зато с лёгкостью                на третьей полке вагона умещается вместе с багажом…

          Случилось мне под новый год попасть в компанию девчат, таких же, как из фильма «Девчата», с того же времени. Готовят на кухне новогодние угощения, с лёгким паром смотрят, светские беседы ведут, про иронию судьбы не забывают. Мужиков вроде и не ждут, но как бы поджидают. Каждая в душе надеется на удачу и посещение того, единственного на всю жизнь, без изъян и обязательств перед третьими лицами, с деньгами и положением. А тут меня как-то прибило к ним с послужным списком прошлых дел. Прибило не как друга, а как подругу, с которой можно говорить и делиться обо всём, вот прям обо всём.
          Подруга подругой, но понимаю, что мужик и что один, что возражать и спорить не будешь, не соглашаться тоже не рискнёшь. Если что, не отобьёшься и выскочить не удастся. А они на мне свои теории молодости проверяют, каверзные женские вопросы с ехидцей формулируют, нервы щекочут, на откровения с продолжением раскручивают. Сижу, помалкиваю, свою точку зрения не выказываю, нагло (под) женское бельё не разглядываю, имитирую увлечённость происходящим в телевизоре, и только комплиментами для отвлечения чувств по кругу каждую осыпаю, надежду близости возбуждаю – к новому году подталкиваю…
          И тут Ипполит приступил к дегустации заливной рыбы. Мне бы промолчать, забиться в дальний угол и помалкивать, но где там, мандарин съеден, оливье прямо из тазика отпробовано, шампанское вскрыто и в голове уже не один бокал. Настроение новогодне-мандариновое, праздничное и незлобливое, ухоженное новогодними заботами в ожидании водочки с селёдкой под шубой. Короче, моё эго не выдержало влезть со своим мнением в предметный разговор девчат о секретных рецептах второй половины человечества. Начал-то я, конкретно про персонаж Ипполита, а продолжили, как обычно, дамы про всех мужиков сразу и каждая откровенно про своего негодяя и подлеца в моём образе.
          Потому докладываю, как есть, без купюр, основную суть, что можно литературно доложить. Вкрадчиво, вкратце, не раскрывая пошлого поведения озвученных персонажей.

          – Ко всему, – говорю, показывая на Ипполита, – надо привыкать, ко всему приноравливаться. С первого раза не всякий продукт понравится, и, когда неголодный, тем более. А тут жена. Ещё и учительница с удивительным именем Надя. Жена дело серьёзное. К ней на хромой кобыле и не подкатывай – вмиг свалит, без всякого приноровления прямо на взлёте спесь собьёт, и «здрасте» сказать не успеешь, как в тартарары полетишь, тапочками по воздуху шурша. Заливная рыба ему не нравится. Помалкивал бы, когда на горизонте конкурент замаячил из самой белокаменной. Дал бы училке выбрать. Она же баба – выбрать должна, предпочесть и дозволить, так сказать, чей глазок к своей невинности допустить…
          – А мужик?! – чуть ли не хором перебивают моё рассуждение, – ещё хлеще. Извилина одна, а как ей манипулирует! Пригляд да пригляд нужен. И круглосуточный, чтобы извилина и не помышляла налево. Вон, какой вокруг новогодний ассортимент, со всех стран навезён, глаза разбегаются, что схватить ухватить не знают. Тайки и те какие фигуристые, миниатюрные, каждому капризу послушны, и услужливые до нельзя, мужик для них икона, повелитель и царь морской, ему не перечат, потому что с Востока. Любую выбирай и все на одно лицо, и все послушные. Негритянки те вообще, говорят, сладкие как персик, прекрасны и колоритны, как тульский пряник отлиты, жаркие как солнце Африки в зенит. Мужик прилип к ним и не отлипнет, пока весь чёрный шоколад с повидлом до белизны не оближет, фигушки. А съест – другой сорт персика созрел и готов к немедленному потреблению, прямо аж жаждет, соком спелости истекает, того и смотри, перезреет. Нечета русским трюфелям…
          – Мы же с вами как ванильные сухари, чуть ли не через «о» писать надо. Всё нам не так и не эдак, и это тоже; и то далеко, и это; и это далеко не то. А что «то»: и выразить не можем, слов таких не хватает в могучем и всеобъемлюще-сильном: ни литературных, ни матерных, матёрых по матери. Мужик, коли соскучился и хочет с тобой подружить бок о бок, должен догадаться и не по одному разу, а весь комплект наших неоговоренных внутренне-утробных проблем и напряжений враз решить, и, чтобы надёжно, чтобы на неделю процедуры от головной боли хватило. Лишь тогда допускаем к кудряшкам лакомства белизны своей. Да, двигаемся мы, девоньки, в розовые лагуны европейских меньшинств без мужской поддержки, кою сами своим притворством и отвергаем…
          – А ещё в питании очень важна консистенция! Даже важней, чем всё остальное. Не дожарил, не домял, считай, всё сразу и потерял. Вот то же сало – сплошной холестерин, а как заводит, прям, заходит. И с чесночком, и горчицей; и копчёное, и мочёное, и белорусское с зеленью. Раньше, помнится, хотелось чего-то сладкого, слегка подсоленного, а теперь с перчинкой подавай, а где таких скакунов найдёшь, когда все уж проскакали, пока кочевряжилась. Пробовала шоколад в трюфелях, не пошло, в горле застревало. А сало в шоколаде пошло, и как! Особенно с горьким. Как мужик об этом должен догадаться, если мы и сами не знаем, что нам и как нравится…
          – Да, вкусы, надо сказать, у нас отвратительные. Если мужик: так хулиган – ловелас и пройдоха. Наглый, уверенный в себе до нельзя. Ему до тебя и дела нет, только бла-бла-бла целый вечер. А ты млеешь. Тебе потом от того тошно и противно, но с ним же и якшаешься, а с кем ещё, все противные. Если не он своим нахальством, то белого платья с фатой и не понюхаешь, в девках и останешься на бобах. Картошку с грибами век будешь хлебать. Противные же, с устрицами и крабами, в это время мимо пройдут, не задержатся в поле зрения, и причин останавливаться нет, не то что стопорить на твой пригляд. Одни ботаники пучеглазые с провинции без изюминки и притворства, и пробовать ни к чему, измажешься токма да платье, в лучшем случае, порвёшь. А ботаники эти вон как в гору пошли и не остановить…
          – Попробовала бы чего нового, какого-нибудь для общего замеса, да смысла нет разочаровываться, особенно, с гусарами, приходящими на постой. Любым салатом можно быстро насытиться. Хоть с оливье, хоть с греческим, хоть с крабовым или иным каким. С ними на праздниках хорошо, не скучно: красиво и достойно, весело и азартно. А как каждый день подавать будут – вмиг приестся, опротивит враз. А наш непраздничный, неприглядный винегрет каждый раз новый и каждый раз достойный. Не приедается, на праздниках не маячит, с разговорами не лезет, валенок валенком, а возьмёшь, положишь в рот, так не только язык, всё нутро расцветает…
          – Именно! Сплошные витамины и ноль калорий с расходами. Молодой, зелёный, молочной свежести горошек во рту лопается, язык щекочет; для кислинки квашеная капусточка с солёным огурчиком похрумкивают; варёная картошка с морковкой языком о нёбо в пюре толкутся; свеколка по языку катается, на зубок просится; перец с луком и чесноком, и соль с маслом по вкусу. Каждый день ешь и всё вкусно, и в усмерть, чтобы до противного. И всё равно не надоедает. Потому что свой, с одной любовью является, и ничего от него иного и не ждёшь. Просто нравится, и процесс приготовления нравится, и ингредиенты, и приятное послевкусие – всего в достатке…
          – Нравится, потому что своё родное, и кроме как сладкого послевкусия ничего нет, ни кислинки, ни горчинки, ни приторных заморских понтов…
          – Шампанское открывай! Новый год скоро, а мы старым увлеклись! Фужеры подставляйте…

          Много чего было литературно не описываемого в этих посиделках. Многое умолчено, дабы не впасть в порочное. Многое было не высказано в слух. Многое только стыдливыми мыслями пронеслось в несбыточных грёзах желаний, в уповании тёплого, светлого и приятного ощущения нескончаемой новогодней ночи, приносящей радость всем, кто верит в Деда Мороза и Снегурочку…
          Люди! С наступающим вас!

          P.S. Девочки, помните, что мужик, единственный на всю жизнь, как продукт: пробовать и привыкать надо…

18:45, 11.10.25, Москва