Фелиция в Засморкалье. Глава 5

Глава 5. В поисках сдиральной машины

Фелиция и Да Нутте тащились от своей полбеды по высохшей потрескавшейся добоге из трещин касторой вырывались такие прикольные языки голубоватного пламени.
- Нужно немого сверкнуть в перебулки, - сказал Да Нутте, скорачивая в перебулки и морщась от покрыва вшей его пресени. - Где-то тут должна быть индийская плачечная со сдиральной машиной. Фелиция не воздорожала патамушта ей было везде прикольно, такая уж она была долблая, виселая и жижерадостная девачка .
В перебулках росли всякие засохшие пальмы. Только вместо какосов на них росли бошки эшников с ошалевшими зыркалами. Также эти бошки выполняли кроль камер видеоблюдения, толька здесь на них всем было покер. Говорить они не могли патамушта во рту у каждой такой башки свила гнездо птичка и таким облазом эти бошки наконец делали хоть что-то хорошее, ведь борще нихрена хорошего они не умели.

Мима по пустынному перекульку пропрыгал пасхалочный черть, не имевший к Пасхе никакова орошения, но оччинь громко слушавший на своей долбаной колонке песню “Пакуй нагой” группы Нежданская обрывона.
- Здорово орет, - похвалила Фелиция наблюдая как пасхалочный черть упрыгивает вдаль по неподдельной трещавой дороге.
Все как бы окна и как бы двери в этом передульке были заперты.
- Сиеста, - сказал Да Нутте. - Местлые жнители оттыкают от жары.
- Может и мы оттыкнем? - предложила Кайфиция.
- Я не могу оттыкать пока на мне эта пресень.
И как бы в падтверждение этих слов пресень кивнула головой которая уже успела вырасти на черном виниловом плаще Да Нутте.
- Более того, - прослюнявила пресень своими зелеными грибатыми губками, уставившись прямо в ошалевшие колеса Да Нутте, - у тебя осталось всего-тась полчасочка до тех шпор, пока я не порабощу твое клешнявое тело и твои маленькие мозги. Ха-ха-ха!
- Ой-ей, - скорявила Трапеция. - А сколька еще будет крыться сиеста?
- Еще час, - зловонясь и усмаркиваясь от гадости, пробулькала пресень. - Да, мой складненький?
Да Нутте храбро высморкался и вытер соплю о пресень.
- Пошли - бросил он Инициации.
И они пошли.
Да Нутте неровно посмактывал по сторонам в надежде увидеть хоть одну открытую плачечную, но все было наглухо зарыто.
- А как тебя завут, девачка? - сглумила пресень.
- Я Фелиция.
- А знаешь мое имя?
- У тебя есть имя?
- Канешна - осквыробилась пресень. - Мае имечко будет - Протабанда.
- Какое сранное. А паччиму банда?
- Патамушта я состою из целай банды мерзкоорганизмов которые…
- Не разговаривай с плесенью, - перебил Да Нутте.
- А паччиму?
- Патамушта. Вырастешь дурочкой.
- А, понятно.
Перегулок смеялся перегулком, но никаких прячечных нигде не было и Да Нутте стал нервничать.
- Хочешь поковыряю у тебя в носу? - предложила Протабанда, обнимая Да Нутте выросшими за несколько мигут зелеными руками.
- Уймись, зараза, - сказал Да Нутте, высматривая прячечную под присральными взгнядами гэшников.
- А вы знали, что коллективный запад…
- Заткнись.
- Ах как хорошо, - продолжала пресень, - цены в Засморкалье сжижаются, брагонестояние растет, мы первые ва всем тире высадились на Марсе и напаскудили там первый удорожай картошки, которую выкопали первые драчники и во всем мы первые…
- Как хорошо, - повторил Да Нутте. На него начинали дрействовать пары вонючей пресени, кофторая теперь подтрынькивала его выросшей на плаще ногой, сбивая с ритма холодьбы ног.
- Еще каких-то пять мертвут и ты мой, - прошептала Протабанда в многочисленные уши Да Нутте.
- Кряжется, я кто-то вижу! - восчирикнула Сестриция, всмактываясь в конец перебулка. - Бежим, скорее пока не зарылось!
Она повернулась к Да Нутте, который пуская слюни бормотал про отсутствие инфрации и курлюпции.
- Пайдем. Она схламила его за чистую клешню и потаращила к вывеске, на которой быдло написано: “Лаундри-Шмаундри. Верблюдцать рупий ван кило”.
Кароче они вперлись во двор к какой-то добропоглядочной семье и на ломаном агрийском просветили их о природе ихняго важного визита и папрасили той помащи каторай они несомненно застуживали как Никто.
- Только не сдирайте вместе с вещами других киллентов, эта нигиегелично, - пропоросил Да Нутте и отрубился.

Добрые черти содрали с него плащ сдиральной машиной и так его оскотинили отправдывателем, что у пресени не было никаких шаравансов и она позорно издохла. Плащ был как голенький. Да Нутте пришел вышел ушел и снова пришел в себя.
- Что это была за херня? - вполне обсоснованно сколесил он.
- Вербюлюдцать рупия с вас май фрэнд.
Они молча заплатили по заслугам и пошли облатно на хрустлявую пышущую огнивым жаром добогу к Чистилищу.