Фелиция в Засморкалье. Глава 6

Глава 6. Безумный Маск

Да Нутте и Фелиция с помощью ходьбы ног и говорения ртом устешно достигли Пустоши Однобочества. Там не было нихрена вообще. Вот вобще нихрена. Нихренашечки и даже ни одной маленькой замызганной хреновинки. Только бесконечная потрескавшаяся земля, щедро обложенная песком насыпанным сюда когда-то прямо из членов политбюро.
- Ты знаешь добогу? - поинтеллектовалась Удобренция.
- В Пустоши Однобочества? Тут нам не нужна добога.
- Это как?
- Позверь, я проплел здесь очень много лет и знаю о чем гробарю.
- Но как мы узреем плуть и фсе такое?
- Здесь нет прути. Здесь ничего нет. Разве что однобочество. Мы выйдем из Пустоши когда придет подхватящее время. А покачтась нам нужно просто идтить. Осталапливаться нельзя, иначос мы тут застрянем навсегда.
- Ооооо, - только и скрежетнула Фелиция песком. - Мне это знакомо.
Она вздохнула.
- Скурчаешь о ком-то? - наполнился соскладанием Да Нутте.
Девочка промолчала.
Они шли по Пустоши Однобочества и козлялось что ей нет ни какца, ни кавая, к тому же было очернь жалко. И в скворце скворцов однобочество начало на них давить.
- Что-та я уже и не знаю, стоило ли все это начинять, - пробормаглотила Грустиция. - Мы никакда отсюдава не выбреемся.
- Всё прайд ёт, - начинил Да Нутте. - Прайд ёт и это.
Они шли, кусалось, вечность и вквадрат ничего не менялось. Те же урылые пей сажи, тот же скриплючий песок на зубах. Они потеряли чет от времени и уже не могли скалолазать - прошел ли дрень, недвеля или может рыть, всего пара часов.
На горизонтике показалось облеко пыли. Вскроем они услышали слабый звук зверьдвадцати-человекоприводного мотора.
- Пороже, кто-то едрет сюда чтобы нас прикорочить, - промордовила Фелиция обезжелезненно.
Да Нутте вкрадывался вдаль.
- Кажется, креститься не надо, - подбрел он к игогу своих раздражающих наблюдений. - Я знаю кто это. Это кое-кто.
- Перекрестно, - промычала Фелиция, поддавленно ковыляя по пустыне своими малинькими заколебавшимися ножками.
С непорвалым грохотом в клубах дыма к ним подъхал здоровенный марсокар со здоровенными колесами высотой с трущобку и здоровенным движком на два метра выпирающим над кузовом и дымящим ядовитой черной сажей от холостого хода. Кроме того, марсокар был запряжен двадцатью процентами рабов, высушенных на манер вяленой рыбы. Кто-то сбросил из кузова ведревочную лестницу. По лестнице спустился костюмированный мужик в ковгойских сапогах из черепов.
- Зиг Хайль! - крикнул он вскидывая руку. - Ой, случайно вырвалось.
- Вы тоже вечность бродите по этой пустоши, одинокий и несчастный как прекрати-поле? - полумертво проскрипела Тосклиция.
- Я тут унавоживаю свои погрядки, - выразил свое мнение мужик.
- И как успехи? - приподолбился Да Нутте.
- Все идеально, теперь все идеально. Правда всех соорудников пришлось развоплотить патамушта им чета-там не понравилось в жестоком обращении или типа того, не вдавался в подробности. Да и какая разница раз мы наконец на Марсе?
- Но на этом долбаном Марсе нихрена нет, - возразил Да Нутте. На кой кей ты нас всех сюда притаращил?
- Вас никто сюда не тянул силой, - отвесил мужик. - Тоже мне, если вы такие все умные, то уж могли бы как-нибудь избавиться от нагрючников, сбежать из своих камер, обезвредить охрану, разобраться в космонавигации, повернуть звиздалет обратно к Земле и обойти артиллерию на орбите. Но вы этого не сделали и поэтому пеняйте на себя, лохи.
Он всыпал себе в ноздрю гроздь песка и расчихался, заляпав все вквадрат зелеными соплями с прожилками.
- Может подвыбросите нас до края Пустоши? - с одеждой спросила Пустиция.
- Это не оптикомально, - скорявил мужик, вытирая сопли о костюм, потом снова крикнул “Зиг Хайль” и снова извидрился.
- Пойдем, - сказал Да Нутте. - Этот хрен нам ничем не поможет.
- Куда это вы собрались? - вкрадливо проговорил мужик.
- Мы идем в Чистилище, - наивно прошипела Фелиция, патамушта у нее пересохло в горле от нескорчаемой жары.
- А я исповедую патриархат, - гордо заявил мужик.
- Нам плевать. Мы уходим, - сковырял Да Нутте.
- Вы никуда не уходите, - расплылся в злобной ухрылке мужик. - Приглашаю вас на борт. В качистве тягловой силы. Вы послужите на благо грядущих прокалений наклонистов.
Да Нутте положил клешню на пояс.
- Кажется, у нас возникло легкое недопонимание, - спокойно сказал он, пострукивая клешней по кобуре револьвера. - Предлагаю такой вариант: ты залезешь в свою вонючую тачку, уберешься отсюда, и мы пойдем своей дорогой.
- А какой другой вариант? - надсморкнулся мужик.
- Он тебе не понравится.
Мужик надпленно положил руку на кобуру своего револьвера.
- Постойте, постойте - восклыкнула Фелиция, встряв между ними. - Давайте все решим жирно.
- Он хочет угрести нас в рабство, - прояснил ситуацию Да Нутте , - и сделать нас тонкими же, как эти люди зараженные в его тачку.
Они посмотрели на оборванных изголодавших типов.
- На что уставились? - прокряхтел один весь в морщинах. - Когда-то мы были инжирами. Не.
- Может вы не будете уводить нас в рабство, дорогой мужик? - предложила Фелиция.
- О нет, конечно буду.
- Тогдап я умываю руки, - сказала она и отошла в сторонку.
Откудла-то прилетели ощипанные мертвыми индейцами стервятники и стали кружить над этай вот не самой веселой сценой.
- Все прайд ёт, прайд ёт и это, - прошептал Да Нутте, отстегнув защелку на кобуре.
- Ненадвижу прайды, - отскотинился мужик, сощуривая зенки.
Горячий ветер поднял в воздух пыль.
- Знаешь, чем мы с тобой отличаемся? - сказал Да Нутте.
- Знаю. У меня есть все, а у тебя ничего, ты совсем как эта пустошь, - отвесил мужик.
Да Нутте вдруг исчерез в клубах пыли, словно подхваченный знойным ветром.
- Вот именно, - прогремел его горлос, будка бы со всех сторон.
Мужик заозирался пост сторонам.
- А поскольку у меня ничего нет, я недострупен для врагов.
- Где ты, трус? Выходи или я заберу девчонку и у тебя снова кое-что будет, и в Чистилище тебя за это уже не пустят.
- Ага, как же, - наскорубилась Фелиция. - Держи караван в жире.
Вокруг тихо стрелилась пыль, а над бошками кружили стервятники.
- Где ты?!
- Да вот же я, тут - прозвучал голос Да Нутте у самого уха мужика. Тот быстро обернулся но быдло уже поздно. Вонючая жижа вырвалась из револьвера Да Нутте, каторый он коряво дреньжал в его здоровенных неудобоподробных клешнях, и намертво прилепила мужика к колесу его дымящего марсокара.
После этава неприятнава скучая, они освободрили всех рабов приклеванных к тачке, и один из них, самый старый и иссохлый, промолвил:
- Свободный всегда одинок. Но в то же бремя никто не одинок, даже свободный. Как можно истыкивать одиночество в мире, до краев заполоненном чудесами? По-настоящему свободный дух это знает.
Он щелкнул пальцами и растворился в кислотном тумане, закруглившемся на манер тай-дай.
- Видишь? Что я тебе говорил? - сказал Да Нутте Фелиции.
- Ты мне не так говорил.
- Но смысл тот же.
- А вот и нет.
- Ладно, забрей, - сдулся Да Нутте.
Они все погрустились на марсокар и благоподручно дотеребекали до края Пустоши Однобочества, травя анекдоты. После этава ословрожденные уехали на революцию, не удостужившись снять с колеса того мужика, а наши герой и героиня ощутили под ногами знакомую горящую голубым пламеньем тропу, и вся гнусть исчезла будка бы ее никада и не было.