Рецензии на произведение «Гули-гули... посвящается о. ч»

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Мне рассказ понравился. Я, пожалуй, занесу вас с список избранных авторов. Хотя некоторые повторы на мой взгляд излишни. Но, возможно, это авторский умысел?))) Всего вам доброго, успехов! И с наступающими праздниками!!! Ах, как мы их отмечали когда-то давным - давно, ещё в "той" жизни! правда ведь?)))

Казакова Ксения   27.04.2012 03:16   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Впечатляющий рассказ ... Удалось передать дыхание того времени ...

Сергей Лузан   04.06.2011 13:43   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Интересная история, добротный стиль. И о братьях наших меньших - хорошо.
ВК

Валерий Каменев   08.05.2010 17:21   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Наши детские открытия и потрясения... Непреходящие. Как люди из детства. Что-то важное определившие...Спасибо, Наташа, мне очень нравится как Вы пишете. Успехов Вам!
С уважением,

Лена Стасова   22.11.2009 08:34   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Наталия, здесь так много хорошего говорили о Вашем рассказе, мне добавить нечего. Скажу просто - очень понравилось.
С уважением.

Ольга Гуськова   11.04.2008 20:41   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Вот прочитан Ваш рассказ, и столько вызвал мыслей. И ведь рассказ-то философский. Рассказ-размышление. Выбор. У каждого он свой. И делать его приходится постоянно. И наша жизнь зависит от того, что мы выбираем. А выбираем мы тот путь, который созвучен нашей душе. Какая душа, такой и выбор. Необычный рассказ, но именно и замечателен своей необычностью. Спасибо за рассказы. Успехов Вам. Буду ждать нового. С уважением,

Илтон   05.01.2008 00:48   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Наталия, здравствуйте!
Рассказ написан в едином творческом порыве. Мне нравится подобный стиль изложения. Я прочитал, разумеется, и рецензии написанные на него. Признаюсь, я впервые сталкиваюсь на портале, с такими профессиональными и доброжелательными откликами.
Мне сложно что-либо добавить, тем более меня волнует совсем другой вопрос. Меня огорчает, даже не то, что прошло три года, а вы не внесли никаких изменений в него, а скорее то, что Вы не выложили Ваших новых работ.
Я не знаю причин этого, но твердо уверен, что миссия писателя – это писать, и всегда идти вперед, даже если знаешь, что это бессмысленно, тем более Вам это дано.
С нетерпением буду ожидать Ваши новые работы.
С наилучшими пожеланиями, Сергей.

Сергей Долгих   02.08.2007 20:22   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Добрый день, Наталия!

Рассказ мне понравился. Удивительно, Вы на «Прозе» с 2003 года — но читателей так мало…

Выскажу, с Вашего позволения, некоторые свои мысли по поводу рассказа.

Во-первых, масса достоинств. Пишете Вы интересно, увлекательно, умеете повести читателя за собой (для меня эта черта одна из важнейших). Стиль изложения прослеживается ясно, так что особых запинок нигде не произошло (исключение составляют некоторые мелкие погрешности, которые я выделю ниже). И главное — Вы пишете правдиво. По крайней мере, я не нашел места, где бы Вы соврали (себе и нам, читателям).

Лучший эпизод, мастерски рассказанный автором:
«Маруся любила цветы. О них она могла говорить бесконечно, рассказывать целые истории, с такой страстью и любовью, что трудно было поверить, будто эти истории всего лишь о цветах. Она ими гордилась, о них заботилась, кутая их в холода и укрывая их от проникавшей повсюду промозглой сырости. У каждого тетьмарусиного цветка, будь он дома или где-то там в теплой земле Парголова была своя биография, своя особенная история и, конечно, свое имя. Имя было особенно важно. «Имя делает цветок», — говорила Маруся, — каково имя, таков и характер». Помню, как-то в один из последних дней августа Маруся вернулась домой с огромным букетом темно-фиолетовых игольчатых астр. Мы сгрудились вокруг нее, а она, улыбаясь и ласково щуря тронутые смешинкой глаза, любовно и нежно дотрагивалась до бархатистой шапочки каждого цветка и рассказывала какой у него характер, что он любит и как нужно с ним разговаривать. Объясняя нам, почему один цветок чуть темнее, а другой чуть светлее, она с трогательной заботой разворачивала лепестки, приглашая нас заглянуть в самую сердцевинку. И иногда там, в самом сердце цветка, можно было увидеть капельку-другую росы. «Плачет», — говорила, вздыхая, тетя Маруся».

Во-вторых.

Идея, на мой взгляд, такова: показать, как распадается, разрушается образ, родившийся в детские годы и совершивший путешествие в зрелость. Образ, окруженный светлыми воспоминаниями, любовью, образ ясный, теплый и «вкусный», лелеемый в детской душе и занимавший там видное место.

Поэтому финал — очень страшный, он контрастирует со всем остальным пространством рассказа, даже где-то противоречит ему, как противоречит кот голубям.

Я вздрогнул, когда читал развязку. Она пришла неожиданно. Перечитал второй раз. И всё равно не мог успокоиться. Хотя самый тон повествования настораживает уже изначально: краски выбраны серые, фон пасмурный, дождливый, Тетьмаруся грязная, она на перроне, толпа обтекает ее, стараясь не задеть, уберечься от касания…

Идея же «выбора», как Вы сами трактуете рассказ (я прочел Ваш ответ на отзыв Ю. Минина) не кажется мне ясно прописанной. Отсюда, возможно, и вопросы рецензентов, и некоторое неприятие ими перехода к третьему лицу.

В-третьих, некоторые «огрехи», которые я взял на себя смелость отметить.

1. «…снующей по вокзалу толпы…» и «…асфальту перрона…». Помещение вокзала и перрон, т. е. платформа, — суть разные места. Поэтому возникает недоумение: как так, она на вокзале и… тут идет дождь? У вокзала нет крыши? Этот фрагмент сбивает читателя с толку.

2. «А дождик капал… мелкими брызгами…» (капают капли). …пузырьки капелек» (пузырьки — это не капельки). Ну, это — мелочь, придирки, так что не обращайте на меня, въедливого, внимания. Сам-то грешу еще не так!

3. «…о первых месячных…» — это из другого рассказа явно.

4. Смена лица, от которого ведется повествования, с первого на третье, бросается в глаза, чересчур заметна. Если рисовать «выбор» героини, то переход этот обусловлен. Но тогда следует оттенить как-то, подать читателю на блюдечке с каемочкой этот «выбор». У Вас его маловато. Последняя сцена в рассказе посвящена в основном страшному, пугающему описанию Тетьмаруси… поэтому уход Ирины не выглядит очень уж драматичным. Сцена подсмотрена Вами очень хорошо и описана великолепно — но вот если бы Ирина ушла помимо этой сцены (тут Вам видней, как это можно изобразить), тогда — другое дело. Читатель бы обратил ВСЁ свое внимание на Ирину: а это очень важно, ибо Вы говорите о ЕЕ поступке, о ЕЕ выборе, а не о выборе Маруси.

Если же иметь в виду ту идею, о которой я сказал выше, тогда развязка закономерна и точна. Правда, тема разрушения детских иллюзий очень страшная… Не знаю, хотели ли Вы об этом написать…

5. «Всё в ней было неизменным как и ее движение постоянное и неизменное…»
Тут понятно, конечно, о чем идет речь, но фраза немножко заимствована из учебника классической физики.

6. Два лишних фрагмента:

6.1.
«А толпа бежала мимо. Безликая, тревожная, стараясь не видеть, не замечать этого убожества и величия откровенной и вызывающей нищеты. Ей, толпе, — всем этим людям молодым и старым, — было наплевать и на эту старуху, и на мелкий дождик и на многое-многое... Для них были только они сами. И только я стояла в этой толпе, в этом муравейнике людей. И смотрела. Смотрела во все глаза».

Толпу Вы прекрасно описываете, исследуете и показываете ниже. Именно показываете. А вот этот авторский анализ: «наплевать… для них были только они сами…» выглядит субъективно. В следующем абзаце Вы пишете объективно и пишете как надо. Если указанный мною фрагмент удалить, содержание, вероятно, не только не пострадает, но излечится от присущего ему мелкого недуга.

6.2.
«Тетьмаруся любила детей, хотя своих у нее никогда не было. Впрочем, всех кого она любила, с ясной простотой своего сердца, она звала «детьми». И малышей, и тех соседей по квартире, с кем дружила и кто любил и жалел ее, она тоже звала детьми…»

Поглядите:

«Ждали, когда закончится мудрое и доброе священнодействие и из чрева духовки появятся румяные лежебоки. Не успевала тетя Маруся вытащить пирожки, как все мы тут же жадно тянулись к ним своими грязными в мелких бугорках цыпок пятернями. В красных заусеницах. В царапинах и ссадинах. А наша Тетка — так мы ее любя называли — только успевала приговаривать, «Да не обожгись, не обожгись, потерпи, никуда, чай, не убегут, ног-то у них нет...» И все равно наша ребячья жадность тянула-тащила пирожки во все стороны. Уж не знаю, сколько их было, но каким-то чудесным образом хватало на всех. «Всем сестрам по серьгам» — это тоже из тетьмарусиного репертуара.
Любили мы ее — нашу Тетку. С ее худобой, строгой величавостью, темными как омут глазами, в которых на самом дне поблескивали смешинки. Она знала все наши ребячьи секреты, девичьи вздохи и мальчишеские тайны. Знала о наших тайных влюбленностях и первых месячных, когда не знаешь, куда и пойти, когда и не понимаешь, что это вдруг с тобой стало происходить. Любила она всех, и на всех хватало ее любви и ее сердца. <…> Все мы были ее дети. Кто-то однажды ей так и сказал: «Вона ведь сколько у тебя детей, Маруся!» Я, тогда еще маленькая девочка, запомнила ее ответ: «Не мои они дети, а дети Божьи. Бог дал — Бог взял…»
Да, по паспорту, по всяким там метрикам, — по стертым и иссохшимся бумажкам, — никто из нас не был ее ребенком. Своих детей у нее никогда не было».

Вот тут у Вас по-настоящему красиво, с нужными деталями сказано, что она ЛЮБИЛА ДЕТЕЙ. И что СВОИХ ДЕТЕЙ У НЕЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО. Выходит повтор, причем содержанием рассказа не обусловленный. Наверное, тоже нужно «подчистить».

7. «…незабвенный Коська…» (Значит, незабываемый. Но он вроде бы жив на территории рассказа. Как-то не того…).

8. «…смотрит прямо на нее невидящими глазами». (Смотреть невидящими глазами — да, есть такое выражение. Но нельзя смотреть не видя прямо на кого-то).

9. «…выкатилось прямо из-под этих ног…» (таким образом, выкатившееся сидело под асфальтом. Может быть, «из-под юбки»).

10. В первой части текста остро не хватает художественных деталей. В описании одежды тети Маруси, в суете на перроне, особенно нет чего-то запоминающегося, яркого, что было бы присуще самому облику, даже, точнее скажу, душе тети Маруси. Нужны какие-то штрихи, два-три предложения всего, чтобы возник, встал перед читателем живой, подлинный образ. «Нитки наживую», «сатиновая юбка» — не то. Это «запчасти», но не художественные детали. Надо то, что видите, замечаете Вы одна, Наталия. Нечто такое, что заметить и описать так, как это сделаете вы, не мог уже никто. Не мог ТАК увидеть и отобразить. (Деталь, по мне, — штука неимоверно трудная. Основа так называемого вдохновения, т. е. некоего момента формирования образа, — как раз ДЕТАЛЬ).

Вы помните, Наталия, что говорил Флобер Мопассану:

«Талант — это длительное терпение». Необходимо достаточно долго и с достаточным вниманием рассматривать все то, что желаешь выразить, чтобы обнаружить в нем ту сторону, которая до сих пор еще никем не была подмечена и показана. Решительно во всем есть что-нибудь неисследованное, потому что мы привыкли пользоваться своим зрением не иначе, как вспоминая все высказанное до нас по поводу того, что мы созерцаем. Ничтожнейший предмет содержит в себе частицу неведомого. Надо его найти. Чтобы описать пылающий огонь или дерево на равнине, остановимся перед этим огнем и этим деревом и будем рассматривать их до тех пор, пока они не перестанут походить в наших глазах ни на какое другое дерево, ни на какой другой огонь.
Именно так и вырабатывается оригинальность.
Установив, далее, ту истину, что во всем свете не сыщешь двух песчинок, двух мух, двух рук или двух носов, которые были бы абсолютно одинаковы, Флобер заставлял меня описать несколькими фразами какое-нибудь живое существо или предмет, и притом так, чтобы четко определить его своеобразие, чтобы выделить его из всех других живых существ и всех других предметов той же породы или того же вида.
«Когда вы проходите,— говорил он мне,— мимо бакалейщика, сидящего у своей двери, мимо консьержа, который курит трубку, или мимо стоянки фиакров, обрисуйте мне этого бакалейщика и этого консьержа, их позу, весь их физический облик, а в нем передайте всю их духовную природу, чтобы я не смешал их ни с каким другим консьержем, и покажите мне одним-единственным словом, чем эта извозчичья лошадь отличается от пятидесяти других, которые бегут за ней или впереди нее».

Показывайте же Вашу Тетьмарусю так, чтобы ее нельзя было спутать ни с кем. Тем более, ее так много в Вашем рассказе… (А вот Коська — вполне лишний персонаж, никак Тетьмарусю не оттеняющий, не поясняющий и героиню тоже. Он «забвенный»).

Еще замечу, для меня виртуозом «портрета-души» является Чехов. Моэм недаром говорил про него, что он «пишет не людей, а как бы души»…

Ну, вот… Надеюсь, не наскучил и не рассердил?..

Непременно почитаю Ваш второй рассказ.

Всего Вам доброго и успехов на творческом поприще!

С уважением —

Олег Чувакин   07.08.2004 17:07   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Здравствуйте, Наташа!
Если бы я не знал Вас чуточку больше, то не стал бы писать рецензию - не простое у Вас вышло произведение, не для всех. Решил бы тогда, что слишком намудрил автор и с переходом повествования от первого лица на повествование от второго и с финалом, когда из-под тёти выпрыгнул кот, распугавший стаю. О судьбе и месте "Пустой бабы" стал размышлять я, прочитав концовку рассказа. Очень поэтичный, до боли в сердце, вышел у Вас образ тёти в окружиние голубиной стаи Такая она получилась у Вас одинокая, в старой, латаной одежде. Где эти люди ради которых жила она? А нет никого, осталось одно одиночество и только птицы.
С уважением,

Юрий Минин   21.06.2004 20:00   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Гули-гули... посвящается о. ч» (Наталия Малкина)

Добрый вечер. У меня довольно сложное впечатление от рассказа. С одной стороны, он неподделен по настроению, его конец неожиданный и как бы почти мистический (с оттенком или намеком на это, имхо). Но мне кажется, в рассказе есть и недочеты. Во-первых, как-то резко и неоправданно, мне показалось, происходит переход от првого лица повествователя к третьему, Ирины. Дело не в том, что так, типа. Нельзя вообще, а в том, что это несколько непоарвданно, - и вообще, если бы текст строился как рассказ от третьего лица, то он был бы чуть суше эмоционально, но зато как-то и собранней смыслово. Во-вторых, Вы вообще-то не так, чтобы редко, допускаете некоторую вторичность в деталях и их осмыслении. Вот это исправить сложнее, потому что чувствуется, что Вы писали как бы единым духом, напором, повинуясь чувству (порой обманчивому – так ведь часто бывает с нами всеми!), будто все «льется» само собой. А льется отчасти потому, что не выбирается, летит по проторенному многими маршруту. И это при том, что текст стилистически достаточно закруглен и гладок. И, наконец, третий момент, который я бы учел при проработке рассказа. Это общий смысл его, противопоставление теплых воспоминаний и грустного сегодняшнего реала. Мне кажется, что-то тут еще не сплелось, финал кажется даже житейски не особенно обоснованным. А так как рассказ совершенно вродереалистичен, то вот это обоснование так важно бы продумать! Я даже не особенно смог въехать, кто кого провожает, встречает, чем вообще обусловлена вся ситуация?
Мне кажется, рассказу нужно бы отлежаться немного, а потом Вы свежим взглядом сами увидитеэти шероховатости и, конечно, устраните их.
С ув., Валера.

Cyberbond   30.06.2003 22:27   •   Заявить о нарушении