Райкин
Думаю, в его жанре с ним самим не сравнится никто, никогда.
Во всяком случае, сейчас на эстраде равных Райкину нет. Таланты есть. Но до Райкина им, как до звезды. Или может, время такое, когда людям сказать не о чем.
А фразами Райкина уже давно разговаривают. И всем кажется, что они были всегда. Та же "авоська"...
Слово-то, возможно, и существовало до него, как и слово "авось", но в обиход вошло в 30-х годах именно после знаменитой миниатюры Райкина "Человек с авоськой"... впоследствии, уже в 80-х, наш неунывающий народ переименовал ее в "нихуяську"..
Сам Сталин однажды на банкете в Колонном зале по случаю своего 60-летия аплодировал ему, стоя, четырнадцать раз.
Безумно смешной на сцене... однако, по воспоминаниям, например, Марии Владимировны Мироновой, более скучного человека она в своей жизни не встречала. Хотя этот парадокс часто можно наблюдать в жизни комедийных актеров.
Был грустным? Так что ж... Да и как можно не оставаться самим собой хотя бы в собственной жизни, если каждый день за один спектакль меняешь около 50-ти масок?
...Вспоминались слова отца, застукавшего его в детстве кривляющимся перед зеркалом после посещения цирка: "Быть клоуном? Еврею? Никогда!"
"Глядя на сломанный мост, кто-то думает о смерти, а кто-то о том, как его перейти", - говорил Аркадий Исаакович...Райкин всегда знал "как перейти".
Даже, когда уже был болен.
Когда начинал забывать на сцене текст.
Артист, коллега, Владимир Михайловский вспоминал: "Была у нас миниатюра про доярку, которую послали в Париж делиться опытом.
Выходит Райкин на сцену и говорит "Поехали наши на выставку и взяли с собой доярку с аппаратом, чтобы она показывала, как надо давать..." Тут Райкин задумался и поправился "То есть доить...". И зал, и все за кулисами легли от хохота.
Но самое страшное - сам Аркадий Исаакович чуть не вдвое согнулся и вот-вот расхохочется.
Он ведь очень был смешливый, из-за ерунды смеялся до слез и не мог остановиться"...
*************
Всех не перебреешь
Юный Константин Райкин, будучи человеком и темпераментным, и литературно одаренным, вел донжуанский дневник. Записывал, так сказать, свои впечатления от начинающейся мужской жизни.
По всем законам драматургии, однажды Костя свой дневничок забыл, в раскрытом виде, на папином рабочем столе — и, вернувшись из института, обнаружил родителей, с интересом изучающих эту беллетристику.
— Да-а, — протянул папа. — Интересно… Я в твои годы был скромнее, -—сказал он, чуть погодя.
— Ну, ты потом наверстал, — заметила мама, несколько испортив педагогический процесс. Но педагогический процесс только начинался: Райкин-старший вдруг сменил тему.
— Знаешь, Котя, — сообщил он, — у нас в подъезде парикмахер повесился…
Котя не сразу уследил за поворотом сюжета:
— Парикмахер?
— Да, — печально подтвердил Аркадий Исаакович. — Повесился парикмахер. Оставил предсмертную записку. Знаешь, что написал?
Райкин-старший взял великую педагогическую паузу и, дав ребенку время сконцентрировать внимание, закончил:
— «Всех не перебреешь!»
Виктор Шендерович.
© Виктор Шендерович 61
Другие статьи в литературном дневнике:
