Мне как-то становится не по себе, когда в "предбаннике" библиотеки нахожу кем-то оставленные книги с дарственной надписью. Внуку желали книгочтеем вырасти, подруге, другу - счастья в жизни, соседям - добра и здоровья.
В разные годы, по разным поводам.
Открываешь книгу с дарственной надписью и словно без спроса входишь в чужую жизнь, хотя раз они оставлены здесь, значит, тебя пригласили в неё войти.
"Входишь" и видишь, что целые периоды жизни неизвестных людей ушли в прошлое, и они распрощались с ними, а, может, и с дорогими им людьми, или они перестали быть для них важными, и от этого становится грустно.
Конечно, книги, как и люди, стареют и даже устаревают. И особенно это чувствуется, когда человек переезжает жить в другую страну, с другой культурой.
Многие русскоязычные репатрианты, приехавшие в Израиль в начале девяностых прошлого века, привезли свои библиотеки.
Они не могли их оставить, потому что они были для них, как дети, и упорно собирались долгие годы.
Но потом многие жалели о том, что привезли их, потому что в новой жизни просто стало не до них.
Да и восприятие давних книг-друзей как-то совершенно изменилось, они уже так не поражали и не наполняли душу, как бывало на прежней родине.
А дети, не забывая русский язык, уже тянулись и должны были тянуться к ивритской литературе, как и положено учащимся школ.
И вот недавно русскоязычный израильтянин, который приехал в страну с родителями в семилетнем возрасте, написал и издал свой первый роман на иврите.
А писатели, пишущие на русском,- это бывшие "взрослые" репатрианты, для которых русский язык - родной.
В сущности в том, что люди оставляют книги в "предбаннике" библиотеки, ничего плохого нет. Но дарственные надписи следовало бы заклеить.
Всё-таки неудобно, когда перед тобой обнажается чужая жизнь.
P.S.А сегодня в "предбаннике" была книга М.Веллера с его сердечными пожеланиями некоему Борису- "на добрую память". И дата - 19.02.2007.".
Книга совершенно новенькая, может быть, даже не читанная.
