***
Dad died in 1955, in March.
March in Bryansk is not yet spring, but it's no longer winter...
On my five-year-old feet, my oversized valenki with galoshes do this: squelch, squelch, squelch...
I also squelch my nose and blow my nose into the hem of my mother's skirt.
Mom's sister, who came to the funeral, is not happy with my behavior.
Well, I'm not very happy with her behavior either.
She's whispering to my mother about me.
Eavesdropping, peeping at them like Vaska the cat, but not purring, but crying quietly.
I have to go with my aunt to Odessa, where there is the sea - the Black Sea is called.
I am very sad, ask my cat Vaska, he is very observant.
I ask him: "Vasya, how should I go, how should I live?
To go or not to go to Odessa?"
It seems to me that he wants to go to the place where the spring is shrieking all the time.
- Oh, meow... Oh, Odessa... Oh, spring!
- Where are you, Auntie," I hear my aunt's voice. "What a stubborn girl, just like her mother...
I lurk behind the stove, sitting in the arms of a poker, and trying not to sniff my nose.
My favorite game of hide-and-seek, but I'm not playing now...
I will not go, and that's it, let everyone talk me: my mother, my sisters, my cat Waska...
Tickets are already bought for the Moscow-Odessa train.
My suitcases are packed, they're light, even I can lift them.
My mother's sister brought all sorts of stuff in her overstuffed suitcases from Odessa, so we'll travel lightly to Odessa.
Auntie's husband takes me in his arms and smacks me on the cheek.
I don't want to, I don't want...
I want my daddy to kiss me and crawl around the house with me on his hands and knees...
But he won't do it anymore, he's dead.
There's a commotion in the house, everybody's looking for my valenki.
Yes, yes, I hid them in the ashtray, let them look for them now!
My aunt doesn't believe me when I say I haven't seen the valenki.
- Liar, little liar! - whispering, so my mother did not hear, my aunt reproaches me.
- "It's all right," says my aunt's husband at last, "I'll carry Aunty in my arms, and in Odessa we'll buy her some boots.
The shoes were dark brown.
Little holes hardly let in a flat brown shoelace.
Walking around the room where my aunt and her husband lived, I felt as if my five-year-old feet had been stuffed into cans-so uncomfortable were my first booties.
- Don't think about hiding or throwing them away," my aunt warned me.
I can see the dissatisfaction on her closed lips and on her serious face...
I am afraid!
My mother's sister hears what I think!
- I want valenki," I whimper, "I want them!
- So, my girl, in Odessa in the spring you don't wear valenki, soon you'll wear sandals, and in winter, if you behave well, I'll buy you a felt boots with galoshes, - my aunt explains to me.
I go out into the corridor.
The corridor is long and long, and leads to the kitchen, where there are three tables.
- This is our table and primus. Don't touch anything on the neighbors' table, or I'll punish you", warned my aunt.
Of course I touch the neighbor's primus, and even pull it on myself...
"I'll punish you, I'll put you on the stove", that's what my sisters and brother used to scare me at home.
But there's no oven in the Odessa communal apartment, where the older siblings put me.
But there's a ruddy stove.
The stove - "rude" - is glued to the wall to the ceiling...
I wasn't too upset when my aunt made me stand facing the rough until I stopped crying and resisting putting on my shoes - tin cans.
I touch the white tile tiles with my cheek, stroking them and licking them with my tongue...
I dream that the rough is made up of cubes of refined sugar, which was such a delicious treat at my mother's house...
The sandals were bought for me for a great holiday, May Day.
Why it's great, I can't figure out, but I really like the color red.
The red bow is so pretty!
Red balloons, red flags, red ties, red lollipop on a stick!!!
Red posters carried by uncles and aunts!
I look under my feet to make sure no one steps on my new, almost red sandals.
The sandals have little holes in them and an iron buckle that presses and chafes my foot.
But I'm not complaining, I'm a big girl, I'll be five soon!
At the parade I have to hold on tightly to my aunt's hand so I don't get lost.
But then someone stepped on my foot, and I cried like a little girl.
Suddenly some uncle picks me up and puts me on his neck, at which point the sandal falls off my right foot and disappears under the feet of the demonstrators.
I drum on the head of the man carrying me on his shoulders and show my foot without my sandal.
He takes me off, tosses me to my aunt, and, pushing the crowd aside, finds my sandal.
I return home happy and cheerful, with red balloons and candy, running to my aunt's husband...
My aunt's husband curses her with ugly words, then throws his boot at her.
And I just told him how the good uncle saved my sandal and bought me candy and red balloons.
Maybe he's jealous that his aunt didn't take him to the parade.
My aunt yells to my husband that I'm a liar, and no uncle was with us...
Auntie threw the boot back at her husband... and hit him in the head.
My aunt's husband's forehead was bleeding.
I got scared and hid behind the couch, but then I changed my mind and ran for absorbent cotton
When I fall down and break my knees until they bleed, they rub on the wounds and blow on them
I'm five years old now, and I understand a lot of things.
I just can't understand how there can be the sea in the park?
And why is the blue-green sea called the Black Sea?
I don't understand why the uncles at the corner of Kanatnaya and Grecianka...
crawling on their hands and knees?
I don't understand why my aunt won't let me in the park alone.
Why does she scare me with gypsies, who take all the naughty girls and teach them to beg?
When my aunt argues with my husband and calls him a drunkard, I want to run away to the enchanted park and let the Gypsies take me away and teach me to beg.
My aunt said that I shouldn't ask her for anything.
But I often forget that, and I beg her for pennies.
If you cross the road and turn left and then right, and then cross the road again, you can get to the park, called "Shevchenko Park".
In the yard, no one believes me that this park is bewitched.
Yard kids were born here, in this courtyard of Odessa, and I came here with my aunt after the death of my father.
By the gates of the park sit grannies with sacks.
In the bags there are white and black seeds, and small and large cups.
If you give a granny a kopeck, she pours the seeds into a bag made from an old newspaper.
I have never yet been bought seeds from a large cup, and I quickly run out of the small one.
When the gypsies steal me, I'll learn how to beg and buy myself some sunflower seeds from the big cup!
While my aunt is laying out food on the bed, which her husband is drenched in sweat and has brought in huge bags, I run to the sea...
The Black Sea, as naughty as I am!
As gentle as the cat Waska, who stayed in Bryansk...
There is much, much, much moving, thick frothy salt water, not like in a basin!
The sea splashes out on the sand, and the foamy wave destroys the palace with underground passages that my aunt's husband's nephew built.
Auntie's nephew is not my brother. Fimke is seven and I am five.
He brags to everybody that I'm his little sister.
He's going to first grade, but he hasn't learned to read and write yet!
He has one eye that runs back and forth, and it's about to go up his nose, and I'm afraid it's going to stay there.
I feel sorry for squint-eyed Fimka, even though he's a show-off.
While I walked along the beach and collected shells, I wanted to go to the bathroom, and I ran to my aunt.
My aunt took me waist-deep in the sea, and...
She told me to pee!
Warm water running down my legs.
In the sea, by the shore, there were many, many waist-deep swimming children.
Now I know why the sea is so warm!
They call me a sweet tooth, but this is not right!
I like salty fish very much!
Especially, I love khamsichka, tiny fish, which my daddy gave me in Bryansk, when he was still alive...
My dad, who was alive, used to put us in a row and open a bottle of fish oil.
The sisters and little brother would pinch their noses because of the smell.
After a spoonful of fish oil, Daddy would give everyone one salty, salted, hamsicle.
I was Daddy's favorite, and he gave me as many as two fish!
In Odessa, I don't drink fish oil.
There's a lot of fresh, smoked and salted fish in Odessa!
When my aunt wasn't home, her husband took me to a beer house.
It smelled like fish oil, but nobody pinched their noses.
I was allowed to blow the foam off the beer.
The foam from the beer was a little bitter, but delicious!
My aunt's husband gave me a dry fish in his hand and showed me how to hit the table with it.
I felt sorry for the fish when the uncles began to tear it to pieces.
I cried and screamed:
- Daddy, Daddy!
Auntie's husband grabbed me in his arms, and kissed me as my father used to do.
- "Daughter," he whispered in my ear, "and for some reason he cried too...
In our communal apartment, only the grandfather next door doesn't scold me and doesn't complain to my aunt about me.
I fell down and broke two plates.
I sit and cry in the corridor, and my aunt gets angry and calls me "kosolapaya".
-Next time put the plates on the floor and then fall down," my neighbor taught me.
Grandpa has a funny mustache that tickles my nose,
In his little room, I can touch anything I want!
Grandpa was a cook on a ship.
He feeds me flotsam macaroni when my aunt isn't home.
And while I'm eating, he tells me all kinds of stories.
I especially love the story about the little five-year-old girl whose daddy died and her mother was left with five hungry children...
And how her mother's sister took her to sunny Odessa...
And there she met an old sailor who told her about the sea and different countries he had been to.
He taught her to read and write and to make delicious noodles ; la mode...
And when he died, she didn't cry, because you don't cry for sailors!
And then she grew up and visited many, many countries, but she always came back to Odessa...
Excerpt from "Childhood Memories" "Little Odessa Girl" http://www.proza.ru/2017/11/21/595
photo from the internet, thanks to the authors.
***
Всегда возвращаюсь в Одессу
Лауреаты Фонда Всм
АННА ШУСТЕРМАН - http://www.proza.ru/avtor/ashusterman - ПЕРВОЕ МЕСТО В 8-М КОНКУРСЕ НА СВОБОДНУЮ ТЕМУ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Папа умер в 1955 году, в марте.
Март в Брянске ещё не весна, но уже и не зима...
На моих пятилетних ножках великоватые мне валенки с галошами делают так: хлюп, хлюп, хлюп...
Я так же хлюпаю носом и высмаркиваюсь в подол маминой юбки.
Мамина сестра, которая приехала на похороны, недовольна моим поведением.
Ну что же, я её поведением тоже не очень-то довольна.
Она шушукается с моей мамой обо мне.
Подслушиваю, подглядываю за ними, как кот Васька, но не мурлыкаю, а тихонько плачу.
Я должна ехать с моей тётей в Одессу, где уже вовсю "шпрыцает" весна, где есть море – Черное море называется.
Мне очень грустно, спросите кота Ваську, он очень наблюдательный.
Я его спрашиваю: «Вась, а Вась, как мне быть, как жить дальше?
Ехать или не ехать в Одессу?»
Мне кажется, ему хочется туда где шпрыцает вовсю весна.
- О, мяу... О, Одесса... О, весна!
- Где ты, Анечка,- слышу тётин голос.- Вот упрямая девчонка, вся в маму...
Я притаились за печкой, сижу в обнимку с кочергой и стараюсь не хлюпать носом.
Моя любимая игра в прятки, но сейчас я не играю...
Не поеду, и всё тут, пусть все меня уговаривают: мама, сёстры, кот Васька...
Билеты уже куплены на поезд «Москва-Одесса».
Чемоданы собраны, они лёгкие, даже я могу их поднять.
Мамина сестра навезла из Одессы всякой всячины в набитых битком чемоданах, так что будем ехать в Одессу налегке.
Тетин муж берет меня на руки, чмокает в щёку.
Не хочу, не хочу...
Хочу, чтобы папа чмокнул меня и на карачках пополз со мной по дому...
Но он больше не будет этого делать, он умер.
В доме переполох, все ищут мои валенки.
Да-да, я их спрятала в поддувало, пусть ищут теперь!
Тётя не верит мне, когда я говорю, что не видела валенки.
- Врушка, маленькая врушка!- шепотом, чтобы мама не услышала, укоряет меня тётя.
- Ничего страшного,- наконец говорит тётин муж,- я понесу Анечку на руках, а в Одессе мы купим ей ботиночки.
Ботиночки были тёмно-коричневые.
Маленькие дырочки с трудом впускали в себя плоский коричневый шнурок.
Прохаживаясь по комнате, в которой жили тётя с мужем, я чувствовала, как будто мои пятилетние ножки всунули в консервные банки – такими неудобными были мои первые ботиночки.
- Не вздумай спрятать или выбросить ботиночки,- предупредила меня тётя.
Я вижу недовольство на её сомкнутых губах и на её серьезном лице...
Мне страшно!
Мамина сестра слышит то, о чём я думаю?!
- Хочу валенки, - хнычу я,- хочу!
- Итак, девочка моя, в Одессе в валенках весной не ходят, скоро ты будешь носить сандалики, а на зиму, если будешь себя хорошо вести, я куплю тебе валенки с галошами,- разъясняет мне тётя.
Я выхожу в коридор.
Коридор, длиннющий-предлинющий, ведет в кухню, где стоят три стола.
- Вот это наш стол и примус, не трогай ничего на столе у соседей, а то накажу,- предупредила тётя.
Конечно же, я трогаю соседский примус и даже тяну на себя...
"Накажу, на печку посажу",- так пугали меня дома сестрички и братик.
Но в одесской коммуналке нет печки, куда меня загоняли старшенькие.
Ho есть груба.
Печка – "груба" – приклеена к стене до потолка...
Я не слишком расстроилась, когда тётя поставила меня стоять лицом к грубе, пока я не прекращу реветь и сопротивляться надеть ботиночки – консервные баночки.
Я касаюсь щекой плиточек из белого кафеля, глажу их и лижу языком...
Мне снится, что груба сложена из кубиков рафинированного сахара, который был такой вкуснятиной в мамином доме...
Сандалики были куплены для меня к великому празднику – к Первому Мая.
Почему он великий, я не могу понять, но мне очень нравится красный цвет.
Красный бант – это так красиво!
Красные шарики, красные флаги, красные галстуки, красный леденец-петушок на палочке!!!
Красные плакаты несут дяди и тёти!
Я смотрю под ноги, чтобы никто не наступил на мои новые, почти красные сандалики.
На сандаликах маленькие дырочки и застежка железная, которая мне давит и натирает ножку.
Но я не жалуюсь, я уже большая, мне скоро пять!
На параде мне нужно держаться крепко-крепко за тётину руку, чтобы не потеряться.
Но вот кто-то наступил мне на ногу, и я заревела, как маленькая.
Вдруг какой-то дядя поднимает меня и сажает себе на шею, в этот момент сандалик падает с правой ноги и исчезает под ногами демонстрантов.
Я барабаню по голове дядьки, который несет меня на своих плечах, и показываю ножку без сандалика.
Он снимает меня, кидает тёте и, расталкивая толпу, находит мой сандалик.
Домой я возвращаюсь довольная и весёлая, с красными воздушными шариками, конфетами, бегу к тётиному мужу...
Тётин муж ругает её некрасивыми словами, потом запустил в неё сапог.
A я ведь только рассказала, как хороший дядя спас мой сандалик и купил мне конфеты и красные надувные шарики...
Может быть, ему завидно, что тётя не взяла его на парад?
Тётя кричит мужу, что я врушка, и никакого дяди с нами не было...
Tётя запустилa сапог назад в мужa... и попала ему в голову.
У тётиного мужа со лба потекла кровь.
Я испугалась, спряталась за диван, но потом передумала, побежала за ваткой и зелёнкой.
Когда я падаю и разбиваю коленки до крови, мне мажут зелёнкой ранки и дуют так: фу, фу, фу...
Мне уже пять лет, и я много чего понимаю.
Только не могу понять, как в парке может быть море?
И почему сине-зелёное море называют Чёрным?
Hе понимаю ,почему из бадежки* ,что на углу Канатной и Греческой, дяди
ползут на карачках?
Я не понимаю, почему тётя не пускает меня одну в парк?
Почему она пугает меня цыганами, которые забирают к себе всех непослушных девочек и учат их попрошайничать?
Когда тётя ругается с мужем и называет его пьяницей, я хочу убежать в заколдованный парк, и пусть меня заберут к себе цыгане и научат попрошайничать.
Тётя сказала , что я не должна ничего у неё просить.
Но я часто об этом забываю, и попрошайничаю у неё копеечки.
Если перейти через дорогу и свернуть налево, а потом направо, а потом ещё раз пeрейти дорогу, можно попасть в парк, называется «Парк Шевченко».
Во дворе мне никто не верит, что этот парк заколдован.
Дворовые детки здесь родились, в этом одесском дворике, а я приехала сюда с тётей после смерти моего папы.
Возле ворот парка сидят бабки с мешками.
В мешках семечки белые и черные, и стаканчики маленький и большой.
Если дать бабке копеечки, она насыпает семечки в кулечек из старой газеты.
Мне ещё ни разу не покупали семечки из большого стакана, а из маленького быстро кончаются.
Когда меня украдут цыгане, я научусь попрошайничать и куплю себе семечки из большого стакана!
Пока тетя раскладывает на подстилке еду, которую ее муж обливаясь потом притащил в огромных авоськах, я бегу к морю...
Черное море, такое же непослушное, как и я!
Такое же ласковое, как кот Васька, который остался в Брянске...
В нем много, много, много движущейся, густой пенистой соленой воды, не то что в тазике!
Море выплескивается на песок, и пенная волна разрушает дворец с подземными переходами, который племянник тетиного мужа построил.
Племянник тетиного мужа, мне не брат.Фимке семь лет, а мне пять.
Oн всем хвастается, что я его маленькая сестричка.
Он пойдет в первый класс, а читать и писать, он еще не научился!
Один глаз у него бегает туда- сюда, и вот-вот залетит в нос, я боюсь он там останется.
Мне жалко косоглазого Фимку, хоть он и хвастун.
Пока я ходила по берегу и собирала ракушки,я захотела в туалет по-маленькому, и побежала к тети.
Тетя завeла меня по пояс в море, и...
Приказала:- Писaй!
По ногам течет теплая водичка.
В море, у берега, много, много по пояс купающихся детoк.
Теперь я знаю, почему море, такое теплое!
Mеня зовут сладкоежка,но это не правильно!
Я очень люблю соленую рыбку!
Особенно, я люблю хамсичку, малюсенькую рыбку, которую мне давал папа в Брянске, когда еще не умер...
Живой папа, ставил нac в ряд, и открывал бутылку рыбьего жира.
Сестрички и братик защепляли носы, из-за запаха.
После ложки рыбьего жира, папа давал всем по одной соленой присоленной, хамсичке.
Я была папина любимица, и он давал мне аж две рыбки!
В Одессе я не пью рыбий жир.
В Одессе много свежей,копченой и соленой рыбки!
Kогда тети не было дома, ее муж взял меня в пивнушку.
Там пахло рыбьим жиром, но никто не защиплял носы.
Mне разрешили сдувать пенку с пива.
Пенка от пива немножко горькая, но вкусная!
Тетин муж дал мне в руку сухую рыбку-тараньку, и показал , как бить таранькoй по столу.
Мне стало жалко тараньку ,когда дядьки стали рвать ее на части.
Я заплакала и закричала:
- Папа,папочка!
Тетин муж схватил меня на руки, и расцеловал, как когда-то делал мой папа.
- Доченька,- прошептал он мне на ухо,- и тоже почему-то заплакал...
B нашей коммуналке,только дед-сосед,не ругает меня, и не жалуется тетe на меня.
Я упала и разбила две тарелки.
Сижу и плачу в коридоре, тетя будет сердиться и называть меня "косолапая"
-В следующий раз поставь тарелки на пол, а потом падай,- учит меня сосед .
У дедули смешные усы, которыми он щекочет мой нос,
В его маленькой комнатке, я могу трогать все, что мне вздумается!
Дедуля был поваром на корабле.
Он кормит меня макаронами по-флотски, когда тёти нет дома.
А пока я кушаю, он рассказывает мне разные истории.
Особенно я люблю рассказ о маленькой пятилетний девочке, у которой умер папа, а мама осталась с пятью голодными детками...
И как мамина сестра забрала её в солнечную Одессу...
A там онa встретилa старика-моряка, который рассказывал ей о море, о разных странах, где он побывал.
Он научил её читать, и писать, и готовить вкусные макароны по-флотски...
А когда он умер, она не плакала, потому что по морякам не плачут!
А потом она выросла и посетила много-много стран, но всегда возвращалась в Одессу...
Другие статьи в литературном дневнике:
