***

В СТАРЫХ ЧАСТНЫХ ДОМАХ ИСПОКОН ВЕКУ ЖИЛИ ДОМОВЫЕ, А НЫНЧЕ ЕЩЁ И КВАРТИРНЫЕ ПОЯВИЛИСЬ! ДА И ПРОЧАЯ НЕЧИСТЬ МУТИРУЕТ – БЫЛИ БАННИКИ, А СТАЛИ ТЕПЕРЬ…

Приветствую всех, кто заглянул на огонёк) С вами снова я, ваша Маска. Устраивайтесь поудобнее, эта история называется…

КОЕ-ЧТО ИЗ ЖИЗНИ ДОМОВЫХ

Эпиграф

- У вас в подвале домовой? Его зовут Большой Бабайка?!
Вот это новость… но - постой! Как пишут слово «тарантайка»?
Как хорошо сидеть вдвоём, забыв на время обо всём…
Ирина Азина «Тебя я знаю так давно»

Вот дом как дом... не хуже и не лучше остальных... Да мало ли их было в те года — построенных кой-как и наспех, понаехавшими в город батраками, подуставшими батрачить в никуда... В городах была работа, в городах давали землю, чтоб отстроить то, что было уничтожено, разрушено войной... Наш Город обошли бомбёжки и обстрелы, но и в тылу хватило всем с лихвой — хотя бы вспомнить «знаменитый» волжский голод в довоенные кошмарные года, а после карточки, тяжёлый труд за продовольственные пайки и другие тяготы, лишения, тревоги...
И мои прадеды, прабабки, знавшие не понаслышке, что такое голод, холод, страх - приехали в числе таких же, прочих - многочисленных в те годы, из деревни в город - за работой и за лучшей долей. Сварганили они довольно маленький домишко из дешёвого, простого материала - шлакоблока, но потом к нему неоднократно что-то добавлялось, перестраивалось, снова прилеплялось... пока не вышло так, как было уж при мне: две разных половины под одною общей крышей — прообраз и прадедушка сегодняшних сблокированных «городских домов». Сия нужда, конечно, продиктована была необходимостью — различным поколеньям, жившим вместе, нужно, как ты ни крути, какую-никакую автономность. В моём далёком детстве половину занимали молодые — мама с папой, и в довесок я; а во второй жила бабуля Фая, бабушка моя по матери, а также её собственная мать — изношенная, старенькая Пра.
И в каждой части дома всё было своё - прихожая, она же «сени», кухня с газовой плитой, большая «зала», плюс ещё одна - под спальню. Кроме того, на задней, большей половине, сверх сеней, имелась комната «многостаночная» — служившая и кухней, и ночлегом для прабабушки, и там стояла русская обмазанная печь, в которой можно было и готовить, и поспать, забравшись «на полати». Другие две были обычные железные «голландки». Имелся погреб, и в него из задних стареньких сеней спускались по убогой деревянной лестнице через квадратный лаз в полу. Он представлял одно из самых завлекательных, таинственных укрытий в нашем доме — и зимой и летом там, в прямоугольной яме, вырытой в земле, стояла одинаковая сырость и одна температура, пропадали суетные звуки… и тревожно пахло глубиной земли, мохнатой плесенью и ржавчиной на крышках банок-заготовок. Погреб тот в подземных закромах хранил зимой мою любимую малину, разные картошки и моркошки, вкопанные в серенький песок, и длинный ряд домашних овощных консервов.
А под низенькой пристройкой-сараюшкой, вплоть соседствовавшей с «погребными», дальними сенями, находился склад разнообразного домашнего хламья, копившегося там десятилетьями; и, хорошенько повозившись, можно было обнаружить:
- детскую бесцветную коляску,
- молью траченый прабабушкин зипун,
- причудливые старые железки,
- битую посуду,
- сломанные, с кровью, мышеловки,
И множество таких же интереснейших вещей!
Однажды, замирая от восторга, откопала я из земляного пола насквозь проржавевшую собачью цепь с большим-большим кольцом! Замучив бабушек подробными расспросами о родословной беспородных псов, когда-либо служивших в этом доме, всеми вечерами размышляла и выдумывала повесть о владельце этой древней и таинственной цепи.
Позже, между половинами двумя, внутри «пробили» дверь, и в результате одна комната со всех сторон вдруг стала проходной, но зато не нужно было обходить снаружи, по двору, чтобы попасть на бабушкину часть. Вскоре и бабушка переселилась на бывшую половину родителей, к тому времени разбежавшихся в разные стороны; и мы с ней стали жить вдвоём в большой и узкой комнате, а мама самоизолировалась в бывшей бабушкиной спальне.
Бывало, что, придя домой из школы, я в пустом и гулком одиночестве бродила в лабиринтах множества дверей и переходов. Внутри «своей», привычной половины страшно не было ни капельки, ничуть; но вот на дальней... невесомую тревогу вызывало обустройство перехода через дом. Сидя в своей комнате, окошком выходящей на передний дворик у сарая, я как на ладони наблюдала всё — между калиткой и дверями в дом. А задний двор, в который можно было проскользнуть через вторую, дальнюю калитку между нами и соседями, вне зоны моей видимости был. Такое положение вещей тревожило меня и заставляло вновь испытывать противненькое чувство страха, как в младенчестве... Тогда я со всех ног бежала на зады, как будто подгоняемая стаей привидений; и, стремительно распахивая двери, вихрем залетала в сени с погребом, накидывала изнутри засов одним отточенным движеньем...
Уфф... и сразу становилось легче... тусклый свет от потревоженной моей пробежкой лампы взад-вперёд качается, скрипя... и так же бьётся растревоженное сердце... а чего боялась? Объяснить я не могла сама себе.
В общем, устройство старенького дома было хаотичное. Зато и вдоволь места - незнакомый с помещениями, пришлый человек ни в коем разе не нашёл бы игроков в гляделки или прятки! Чем мы с друзьями часто и охотно забавлялись, легко вручая роль «водящего» пришедшим в гости к нам «квартирным», «необстрелянным» ребятам.
- Эй, Ника! Эля! - чуть не плачет от досады одноклассница, спустя двадцать минут усердной безуспешной беготни, - Ну хватит! Вот куда вы подевались, а?! Давайте, вылезайте!
Мы же, едва сдерживая радостное хрюканье, скрываемся в той самой низенькой каморке с хламом, что под задней сараюшкой, заперев ход из сеней на внутренний засов. Куда уж нас тут обнаружить! Изнеженным квартирным детям ни за что не проползти сквозь буйную колючую малину, закрывающую дверцу под навесом со двора. Впрочем, если б и нашли — так она уже сто лет закрыта на замок, ключ от которого потерян навсегда! Время от времени мы проползаем сквозь завалы к запертой навечно дверце, и в щёлочки бросаем громкие таинственные звуки:
- У-у-уу!
- Кха, кха... бррр!!
Тогда нас распрекрасно слышно в доме и в саду! Едва только обрадованный «вода» добегает до предполагаемого места этих жутких завываний, дверка вновь скрывает нас внутри... а мы стихаем, перешёптываясь в сумраке сарая.
Всё это происходит летним днём, когда горячий солнечный десант легко сквозит промежду дырок низенькой пристройки. А в сумерки… уже никто из нас не станет проникать сюда без всяческой нужды. Да и какая нам нужда сидеть средь кучи хлама в темноте?! Тогда тут восседает домовой! Частенько к нему в гости забредает поболтать ихеевский «бабайка» — так на татарском называют домовых. Ну, а фамилия ему досталась, разумеется, от дома, где он обитает, как родной:
- Значит, наш бабайка тоже Ихеев, как дедушка?
- Ну конечно, а как же иначе! А наш Кораблёв! Или Холмогоров... наверное, всё-таки Холмогоров, ведь это фамилия бабушки, и её родителей, которые построили дом...
- А сколько живут домовые, Ника?
- Долго, очень долго! Пока стоит тот дом, где они жили, родились.
- А если дом сгорит, или его сломают?
- Тогда бедняжка-домовой умрёт... если его не позовут хозяева в свой новый дом!
- Как интересно... и откуда ты всё это знаешь?
- Из книжек, разумеется!
- Из книжек... ах, как жаль, что я читать-то не умею... книжек, правда, у вас много!
- Да... ничего, я расскажу тебе... ты слушай...
И, в сотый раз, соседка Элечка, открыв, как заводная кукла, рот, восторженно внимает моим россказням о жутких и весёлых домовых, русалках, леших и бабайках. О говорящих псах, подмёнышах и феях... оборотнях, в полную луну меняющих свой образ с человечьего на волчий. И об огромных хищных совах с головами диких кошек, уносящих не заснувших вовремя детей из дома прочь - в свои таинственные дупла... если только взрослые не потрудятся запереть как следует окно...
Откуда появляются сии замысловатые сюжеты? Толком я не знаю и сама. Читаю много, всё, что попадётся, это точно. По мне — любая абсолютно книга пригодится, каждая достойна, чтоб её хоть разик, но прочли. А дальше отфильтрованные знания роятся в моей странной голове, живут своей особенною жизнью, и стучат, и просятся наружу... Начиная свой очередной рассказ, я совершенно не могу представить - что будет в конце, и далеко ли занесёт меня кривая собственных безудержных фантазий...
И, даже в школе, в перемены, на свет божий извлекалась общая заветная тетрадь, и в ней писалось всё, что в голову взбредёт: пасквиль на одноклассников, смешные наставленья, моментальные рисунки, и разные заметки «просто так». Оксана с Соней очень часто подбавляли мне сюжетов; и, пока мальчишки бодро разносили в хлам свою вторую обувь, выпуская пар в длиннющих школьных коридорах, а девчонки щебетали обо всякой побрякушечно-прекрасной ерунде, мы втроём сидели рядом, углубившись в заповедные листки.
Разумеется, такое увлеченье не могло не вызвать пристального взгляда РимИванны и острейшей любопытной жажды однокашников, особо разудалых пацанов:
- А это что у вас такое?
- Дай позырить!
- Ага, счас! Давай иди, куда идёшь!
- Ну, держись! - и вихрем налетев, давай тащить из рук мою чудесную тетрадку.
- Ах ты... вонючий гад! Отдай немедленно!
- И даже не подумаю! Попробуй, отними!
- Смотри - сейчас тебя я так отколошматю! Будешь помнить навсегда, как отбирать чужие вещи!
- Кто?! Ты?! Ой, вот умора! Насмешила, я уже почти боюсь!
Развитие событий происходит и стремительно, и бурно. С коротким воплем я кидаюсь на врага — в одной руке линейка, а вторая в волосы вцепилась на загривке мёртвой хваткой. Неприятель под контролем — взад не вывернуться, руки не согнуть, чтобы схватить меня в тылу...
- Давай, девчонки! Отберите же тетрадь, быстрее!
- Ой, Ника... - в ужасе пищит София, а Оксана, улучив момент, когда мальчишка, взвыв от боли, выпускает уворованную вещь из своих лап, хватает и суёт её в портфель.
- Да Господи! Вы что тут вытворяете, засранцы?! - и РимИванна, открывая дверь, не может лучше выражений подобрать, увидев в своём мирном классе дикую картину:
Вопя и корчась, распростёрся на полу поверженный Илюша Долгоносов, тщетно колотя руками и ногами; а на нём верхом, надёжно придавив всей массой, восседает Ника Кораблёва - словно кошка, закогтившая добычу; и линейкой лупит что есть силы по затылку.
Опустим здесь дальнейшие разборки, ввиду обыкновенности и содержания скучнейших наставлений. Отметим лишь, что с того дня никто — никто вообще не смел приблизиться к моим вещам без спросу. А РимИванна, подостыв от шока, потребовала яблоко раздора, чтобы рассмотреть в подробностях, чем мы развлекаемся, и вынести вердикт.
После уроков все пошли в спортзал — маршировать и петь, а мне велели в классе ждать, пока учитель разглядит как следует тетрадку. И я сидела, углубившись в чтение библиотечной книги, в то время как учительница углубилась в изучение моей. Сначала было тихо, лишь страницами шуршали в унисон; а через несколько минут, когда я и забыла думать о своём проступке, увлечённая рассказами Бианки, дыханье тишины вдруг разорвал задушенный смешок... потом ещё один... я подняла глаза и встретилась со взглядом РимИванны —добрым и смешливо-удивлённым, вовсе даже не сердитым.
- Поди сюда, малыш! Вот эти все стихи — твои?!
- Мои... вам нравится?
- Да, нравится, и очень! У тебя талант! И ты должна его направить в правильное русло, понимаешь?
- Ну... наверно...
- Значит, так! Будешь писать для нашей стенгазеты, обличая недостатки и рассказывая о хорошем... о товарищах своих, о поведении, о праздниках... Начнёшь с себя! Возьми и напиши нам до субботы... предположим так: «Как нужно отношенья выяснять без помощи насилия и драк».
- Хорошо... попробую...
- А тетрадочку ты эту береги, но в школу лучше не носи! Пиши в ней дома... мы договорились?
- Да, договорились.
- Ну, иди, иди. Тебя там уж бабуля заждалась...
Тут следует отметить, что на дислокацию тетрадки этот разговор подействовал довольно мало; и она, неслушная, всё время копошилась в рюкзаке, напоминая о себе прекрасным запахом обложки, отвлекая от уроков, заставляя меня думать - чтоб ещё такого наклепать...
А временами, находились и другие поводы отвлечься от уроков и как следует порыскать в поисках различных приключений. Пределы отведённых нам, малявкам, территорий, были — класс, столовая, большая раздевалка, физкультурный зал и актовый, где проходили слёты и концерты. Но кроме этих было ещё столько! Бесчисленное множество ходов и закоулков, кабинеты, кабинеты... рекреации, какие-то кладовки, запертые двери... Особо нас, конечно, не пускали шастать где-нибудь одних... но мы, поверьте, всё ж преуспевали!
А после школы — поскорей домой! В свой милый - пусть и старенький, невзрачный — но свой собственный, домишко. Где тебя уж дожидаются, готовят вкусную еду, и за версту услышит во дворе собачка твои дальние шаги, и яблоня кивнёт тебе ветвями — Здравствуй, как же хорошо, что ты вернулась! А в кухне — восхитительный котлетный аромат, и пирожки, и даже суп готовы съесть до капли с этой замечательной приправой самые капризные девчонки...
Мы были только дети, и не знали бытовых проблем как следует, а вот родители и бабушки с дедами — очень даже знали! Хлебнули трудностей с лихвой, ведь даже чтоб набрать воды - и то какая куча времени уходит на поездки до колонки и обратно! А эту воду нужно было и согреть, и приготовить каждый день, помыть посуду в тазике — водопровода не было совсем. Такая роскошь, как домашний туалет, вообще считалась за пределами возможного для нас, живущих в Комаровке «домовых». Всеобщий и тотальный дефицит, длиннющие очередищи за продуктами, товарами, вещами - да за всем подряд! И можно только удивляться, как наши родители хоть что-то успевали?! Конечно, некоторым больше повезло — и в частном доме, руки приложив, протягивали воду, с небольшим комфортом размещались... но у нас, конкретно, не было мужчин, чтоб постараться для своей семьи. А кто-то вовсе жил в квартирах, где не нужно было делать ничего... Такая жизнь была предметом нашей с девочками зависти и постоянных разговоров; особенно, когда мы стали несколько постарше. Обычно, диалог на эту тему начинался так:
- Вот хорошо в квартире жить... (тяжелый долгий вздох). Топить не надо, воду не возить, и ванная под боком...
- Ага, а Ленке-то везёт! (одна из наших одноклассниц, наделенная указанными благами).
- Ты представляешь, Соф, она даже на улицу не знает, как сходить! Она боится прямо в туалет идти к нам, только что сама сказала мне.
- Подумаешь, принцесса! Ну и пусть боится, нам-то что??
- А знаешь, Соф, я ей сказала, что у нас в подвале домовой...
- А что она?
- Она сказала, что не очень-то боится домовых, и их на свете не бывает... Тоже мне, всезнайка!
- Это точно! Да и в чем они вообще-то разбираются, квартирные...
Тут мы соображаем, что сочетанье слов «квартирные и домовые» вдруг составляет славненькую шутку: мы, обитающие в доме без удобств — такие же по сути «домовые», как и косматые чудные существа, живущие поблизости от нас... (Софкина Абика называла их «бабайками»); а избалованные слабенькие личности, живущие в больших благоустроенных домах на всём готовом, именно «квартирные»!! И я, и Софка начинаем хохотать, как сумасшедшие — нас не остановить, мы валимся на снег и прямо-таки бьёмся в истерическом припадке, умирая со смеху и всхлипывая хором. За этим застает нас моя бабушка — обладатель далеко не столь покладистого нрава, как... ну скажем, у Оксанкиной старушки.
Мы с Софочкой насильно извлекаемся из снега, выслушав ворчанье бабушки по поводу «мокряти» и соплей, а также и угрозы рассказать про всё Абике (дело было во дворе у нас, а между тем предполагалось, что мы с Софочкой всё это время чинно занимаемся уроком). Немедля водворяемся на кухню, мокрое всё стаскивают с нас, и отправляют на просушку возле печки.
Засим, пред нами возникают две тарелки - с одинаковой тушёной в молоке картошкой, и кружочком розовой варёной колбасы. И вот мы — нагулявшиеся, мокрые, румяные, и безо всяческих соплей - сидим напротив низкого окна и уплетаем поданное блюдо. Но, правда, при проверке выясняется, что в Софкиной тарелке съедена картошка и не тронута нисколько колбаса, а вот в моей - совсем наоборот! Бабушка моя решает эту сложную проблему быстрым и блестящим совершенно, с точки зрения детей, педагогическим приёмом. Строгим тоном полководца, не видавшего ни разу поражений, она велит нам... немедленно поменяться тарелками! Этот гениальный «ход конём» вдруг вызывает у нас новый приступ смеха, теперь переходящего в какое-то придушенное бульканье; но, справившись с собой под пристальным бабулечкиным взглядом, мы общими усилиями справляемся и с содержимым поданных тарелок...
А за уроками, которые, к несчастью, никуда от нас не убежали, мы то и дело потихоньку подхахатываем, шёпотом свистя друг другу на ухо заветные слова:
- Квартирные!
- А мы то - домовые!!
И маленькое сонное окошечко напротив моего рабочего стола, со старыми, ободранными ставенками, чуть наискосок глядит на нас, серьёзно отражая в двойных дымчатых глазах (заполненных на зиму толстым слоем ваты) весь тёмный ближний дворик, тень скрипучей яблони, неверный лунный свет, и двух счастливых маленьких девчонок, склонивших свои славные пушистые головки над исписанными тонкими тетрадками...

Продолжение этой истории смотрите на моём канале "Сказки под Маской" - просто наберите это название в поисковой строке, и выберите подходящий ресурс - Дзен, ВКонтакте, Рутуб и так далее)

«Сказки под Маской» - авторский канал, наполненный удивительными историями, в каждой из которых есть место чему-то волшебному, невероятному и мистическому. Оставайтесь с нами, и вы точно не будете скучать! Никакого искусственного интеллекта, только живое авторское повествование).
#интересные_истории #послушай #про_страшное #рассказы_на_ночь #увлекательные_истории #авторские_сказки #современные_сказки #сказки_для_взрослых #мистика #магия #таро #гадания #легенды #байки #жуть #чудовище #хоррор #деревенские_страшилки #жутко_интересно #контент_без_ИИ
https://www.youtube.com/@skazkipodmaskoi
https://rutube.ru/channel/45685397/
https://vk.com/id885745456
https://dzen.ru/skazkipodmaskoi
https://www.tiktok.com/@skazkipodmaskoi_

Другие статьи в литературном дневнике:

• 31.12.2024. ***
• 28.12.2024. ***
• 27.12.2024. ***
• 20.12.2024. ***
• 13.12.2024. ***
• 06.12.2024. ***