O zero
М.Эпштейн:
В связи с нынешним смертоносным посланием Путина миру вдруг вспомнилось, с чего начинался большой путь: дачный кооператив "Озеро", 0-zero (двойной ноль).
По словам Ежи Леца, "Ноль – это ничто, но два ноля уже кое-что значат".
В данном случае два ноля означают готовность одного ноля превратить весь мир в другой ноль.
История любит такие шутки.
Алексей Буров:
Ядерная пугалка — их последний ресурс утверждения своего значения. По всем же линиям — полное позорище. Так что будут пугать, Миша, сомневаться не приходится.
Михаил Эпштейн:
Видомо, у них, как у С. Кореи, в запасе уже ничего, кроме угроз и компьютерной графики, не осталось.
А.Буров:
Долгое время у них были еще и деньги для подкупа. Но теперь и это все хуже работает, после всех скандалов. Всякое подыгрывание Путину наносит серьезный ущерб репутации на Западе.
Михаил Эпштейн:
Запись из моего дневника 13 июня 2000 г. Меньше трех месяцев первого срока молодого президента.
"От эпизода с арестом Гусинского у меня как в советские времена засосало под ложечкой - и значение физиогномики выросло в моих глазах. Чего ожидать от президента с лицом мокрицы? Мы сентиментально отнеслись к последнему ельцинскому выдвиженцу, прямо по Карамзину. Дескать, и гебешники умеют любить демократию. А теперь выясняется несентиментальная правда народной пословицы: сколько волка ни корми, все в лес глядит. Сколько ни корми его либеральщиной, диссидентщиной, сахаровщиной, горбачевщиной, ельцинщиной, а все равно он смотрит в дремучую чащу тех времен, когда его ведомство ведало всей страной".
Алексей Буров:
То, что это ведомство всегда делало, от ЧК до ФСБ — выдавало право, переходящее нередко в обязанность, на неограниченное насилие, ложь, бесчестие и любые злодеяния. Ограничение там было одно — подчинение субординации. Для ЧК это мотивировалось марксизмом, позже патриотизмом и правом сильного. Для садистических и подлых натур лучше не придумаешь. Помню, лет 10 назад выступал у нас в Фермилабе перебежавший в США бывший генерал КГБ Калугин, делился воспоминаниями. Ни тени раскаяния, со спокойной улыбочкой выступал.
Михаил Эпштейн:
Я не большой поклонник Даниила Андреева, но это лицо напоминает мне о нисходящих мирах в его "Розе мира". Сначала он цитирует А.Блока: "...И век последний, ужасней всех, Увидим и вы, и я: Все небо скроет гнусный грех, На всех устах застынет смех - Тоска небытия".
И продолжает: "Так будут сходить, поколение за поколением, умирая на Земле, в миры Возмездия, и эти миры подобно кухням ада будут клубиться, как никогда, густыми, жирными, неиссякающими клубами гавваха. Никакие мировые войны, революции и репрессии, никакие массовые кровопролития не могли бы породить гавваха в таких количествах, напитать им демонические полчища до такого невообразимого разбухания".
Алексей Буров:
Да, гаввах клубится с небывалою густотой.
Другие статьи в литературном дневнике:
