Новый старый тренд.Новый старый тренд. Что скрывается за делом «Рольфа» Все истории последнего времени, связанные с преследованием успешных бизнесменов в России, не являются следствием их политической или общественной деятельности. В действительности речь идет о глобальной трансформации российской экономики, которая происходит на наших глазах Дело «Рольфа», о котором широкой публике стало известно в прошлый четверг, а самим владельцам компании, судя по всему, — несколько лет назад, было остро воспринято российским экспертным сообществом и гражданскими активистами. Став темой минувшей недели, дело «Рольфа» затмило тему «Большой двадцатки» приблизительно так же, как история с Иваном Голуновым заглушила информационные шумы, исходившие от Петербургского экономического форума. Причина вполне понятна: Сергей Петров, основатель и многолетний основной бенефициар «Рольфа» — человек уникальный как по предпринимательскому таланту, так и по своим нравственным качествам. Причем речь не только о его голосованиях в Госдуме по «закону подлецов» или вопросу о присоединении Крыма, но также о его поддержке значимых гражданских и образовательных инициатив. И даже о том, как он относился и относится к своим друзьям, попавшим в сложные жизненные ситуации. Поэтому распространившееся в Рунете мнение, что бывший депутат поплатился за свою политическую позицию, вполне можно понять. Между тем, на мой взгляд, ситуация все же выглядит немного иначе, и в этом заключаются ее необратимые последствия и подлинный трагизм. Вряд ли стоит считать, что громкие дела последнего времени — от «Группы "Сумма"» до Михаила Абызова, от Майкла Калви до Давида Якобашвили — направлены против какой-то определенной группы предпринимателей-единомышленников (оппозиционеров, диссидентов, скрытых адептов Дмитрия Медведева с его давно забытыми рассуждениями о преимуществах свободы над несвободой и т. д.). Сложно не заметить (хотя это оказывается известно широкой публике только после начала резонансных расследований), что многие крупные отечественные предприниматели уже постоянно живут вне России и все чаще присматриваются к легальным зарубежным бизнесам, понимая, что ситуация в стране вряд ли может исправиться не то что до 2024-го, но и до 2030 года. И беспокоит их не столько отсутствие желанного либерализма в политике, сколько банальная небезопасность. Мы как-то не заметили рубежа, с прохождением которого бизнесу стало невозможно о чем-либо договариваться с властью (а об использовании правовых норм я вообще не говорю — их в стране не существует давно). Вероятно, кейс Владимира Евтушенкова был последним: оказавшийся под следствием предприниматель, отдавший полюбившийся Игорю Сечину бизнес «Роснефти» и приплативший за удовольствие общения с этим эффективным менеджером 100 миллиардов рублей, вернулся в число участников кремлевских посиделок с бизнесменами, вынужденных слушать рассказы о постоянном улучшении в России инвестиционного климата. Сегодня ситуация изменилась. Надеяться на то, что у неправедно обвиненных предпринимателей остается шанс одержать победу, если на их стороне окажется общество или пресса, как и на то, что ситуацию смогут разрулить влиятельные люди в Кремле (с многими из которых и Абызова, и Якобашвили, и Петрова связывали годы дружбы), наивно. Одно дело защитить журналиста, которому грубо подбросили наркоту за только что обнародованные сенсационные расследования, и совсем другое — поддерживать предпринимателя, якобы преследуемого за диссидентство десятилетней давности. Причем в условиях, когда само предпринимательское сообщество не проявляет никаких признаков солидарности и ведет себя в точности так, как описывала Ханна Арендт поведение евреев в нацистской Германии в своей классической книге «Банальность зла». В новых условиях речь идет не о том, что силовики получили карт-бланш на произвол в отношении бизнеса, а о том, что власть отбросила все попытки изобразить российскую экономику как относительно нормальную и начала строить классическое корпоративное общество, основанное на государственном капитализме. Как говорится, ничего личного. В своем интервью «Медузе» Сергей Петров говорил, что заказчики его уголовного преследования «бизнесом заниматься не умеют, управлять таким низкомаржинальным бизнесом — тем более». Это весьма спорное утверждение, на мой взгляд, не учитывающее характера формирующейся в России новой реальности. Реальность же эта специфична как минимум двумя своими чертами. С одной стороны, на наших глазах происходит смена глобальной парадигмы российского окологосударственного бизнеса. Если долгое время его представители пытались кормиться с денежных потоков (проще говоря, получать взятки за направление госсредств или средств госкомпаний в нужные «русла»), то сейчас, уверовав в то, что нынешний режим будет существовать вечно, они переориентировались на установление контроля и над структурами, получающими и осваивающими эти средства. Если раньше основная стратегия выглядела как зарабатывание денег в России и инвестирование их за ее пределами, то сейчас в центре внимания оказывается умножение российских активов. Становящиеся токсичными для конкурентного бизнеса, они выглядят очень привлекательными для чиновничества и обслуживающих их представителей силовых структур — в первую очередь потому, что последние не собираются платить за них реальную рыночную цену. В данном контексте я замечу (как бы неполиткорректно это ни звучало), что этот процесс сильно напоминает приватизацию 1990-х годов, когда привлекательность активов была обусловлена тем же самым — крайне низкими ценами, устанавливавшимися государством вкупе с непрозрачными условиями приватизации. Различие заключается лишь в том, что сегодня, во-первых, в стране появились компании, изначально развивавшиеся как рыночные и не промышлявшие бросовой собственностью, и, во-вторых, сама по себе рыночная оценка стала доминирующей и применяется в том числе и в отношении самих окологосударственных компаний. В таких условиях нынешнее перераспределение собственности кажется несправедливым, в отличие от чубайсовского, хотя по своей сути они очень близки. Как олигархи первой волны быстро вытеснили красных директоров, так и эффективные менеджеры из кремлевских сегодня близки к победе над настоящими предпринимателями, выросшими еще из 1990-х. Для человека с предпринимательской жилкой бизнес — это средство заработать, предложив массе потребителей качественный товар или услугу на максимально привлекательных условиях, позволяющих победить в конкурентной борьбе. Для человека с задатками российского чиновника бизнес — это инструмент эффективного превращения бюджетных денег и административного ресурса в личное состояние вне всякой связи с результатами для общества и выгодой для потребителей. Масштабный наезд власти на бизнес — не более чем следствие полной победы второй парадигмы над первой. Причинами его выступает не борьба с финансовыми злоупотреблениями, не «наведение порядка» и даже не желание окончательно зачистить ресурсную базу российского диссидентского движения, а успешное обособление России от внешнего мира, относительная стабилизация ситуации в стране, позволяющая не думать об экономическом росте, и, наконец, сохраняющаяся благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура, позволяющая генерировать бюджетные поступления. Застой вкупе с огосударствлением — совершенно естественная вещь. Классическим примером являются 1930-е годы в муссолиниевской Италии, где переход под контроль государства более трех четвертей экономики так и не привел к оживлению хозяйственного роста (подробнее см. Schmidt, Carl. The Corporate State in Action, London: Gollancz, 1939, pp. 153–176). Собственно, это и есть картина нашего ближайшего будущего. Есть ли шанс на то, чтобы тот новый старый тренд на государственное (а точнее, на чиновничье) доминирование в экономике изменился? Мне кажется наивным связывать такую возможность с успехом либеральных сил, началом реальной борьбы с коррупцией и в целом со сменой режима. Сложившаяся ситуация устойчива, политических перемен в стране не предвидится. Однако мне кажется, что хватка власти может ослабнуть, когда новый глобальный экономический кризис, который практически наверняка случится в ближайшие годы, введет экономику в такой штопор, для выхода из которого потребуются таланты предпринимателей, умевших выстраивать бизнес на ровном месте и переживать кризисные времена без государственных миллиардов. Тогда, может быть, позиции Кремля немного изменятся. Но лишь немного. И то — может быть. Владислав Иноземцев © Copyright: Игорь Гарин, 2019.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
