Одетта Тульмонд и восемь историй о любви...

Гумер Каримов: литературный дневник

30 декабря 2013 г.
Дочитал, а вернее перечитал «Одетту. Восемь историй о любви» Эрика-Эмманюэля Шмитта. Вот рецензия из интернета:
"Одетта" – тот случай, когда к названию и обложке трудно (да и бессмысленно) что-либо добавлять. Название довольно точно и емко проясняет содержание: в перерывах между съемками фильма по первой из новелл (а именно: "Одетта Тульмонд") Эрик-Эмманюэль Шмитт написал восемь историй о любви, в меру романтичных, но часто не в меру драматичных. В этом сборнике новелл любят в основном женщины – себя, мужчин, не своих мужчин, своих детей, порядок, дождливую погоду и посредственных писателей.


Так, Одетта Тульмонд – провинциалка средних лет с фамилией, что в переводе означает "как все" – "наделена даром радости".
"В глубине ее существа, должно быть, играл джаз-банд, непрерывно чередовавший развлекательные песенки и трепетные мелодии".


Благожелательная, веселая и терпеливая, она умела найти общий язык даже с самыми несносными и странными людьми. А однажды собралась с духом и написала восторженное письмо своему кумиру, модному романисту Бальтазару Бальзану. И не так уж удивительно, что тот, получив несколько увесистых пинков от судьбы, бросился искать поддержки у дотоле неизвестной ему преданной поклонницы.


За "Одеттой", превращенной из сценария в рассказ, последовали еще семь новелл. Про Ванду Виннипег, менявшую имена и биографии на пути к богатству и славе, но не позабывшую Чезарио, на которого засматривалась пятнадцатилетней приютской девчонкой, – бездарного художника и гениального любовника. Про Элен, охваченную страстью к совершенству, и про Одиль, которой болезнь Альцгеймера позволила до гроба чувствовать себя молодой, хоть и заставляла путать сына с мужем, а собственное отражение в зеркале – с наглой старухой-воровкой.


Последняя из историй – "Самая прекрасная книга на свете". Узницы сталинского ГУЛАГа, когда к ним чудом попал один-единственный карандаш и стопка папиросной бумаги, написали послания оставшимся на свободе дочерям. Матери долго думали, как выразить свою любовь, – и в каждой из глав невероятной книги оказалось по фамильному "рецепту".


Сборник новелл Шмитта можно было бы упрекнуть в том, что автор занимается ничем иным, как "выжиманием" слез. Но не это ли порой нужно даже самым что ни на есть железным леди? Не это ли порой нужно каждой из нас?
"- Он столько раз обманывал меня...
- Ах, мадам, если вы полагаете, что мужчина не должен допускать ни флирта, ни вздоха, не стоит выходить замуж, возьмите лучше собаку! И уж тогда нужно посадить ее на цепь. Подозреваю, что даже мой Антуан, которого я так любила и люблю двадцать лет спустя, лапал других женщин. Других, быть может, более смазливых или просто пахнущих иначе. Неважно, ведь умер он в моих объятиях. В моих. Глядя на меня. И это мое утешение навеки..."


Эта цитата для меня прозвучала как откровение, но пару секунд спустя это странное чувство восторга и смятения сменилось мыслью, что хотя эти слова и вложены в уста женщины, автор все же мужчина. И так - со всей книгой.


Так что если у вас есть свободный вечер, который вы хотите провести в одиночестве, читая, причем не что-нибудь, а о любви, эта книга - то, что надо, при том, что не стоит воспринемать ее всерьез, она не дает ответов, не несет откровения, а лишь намекает. С мужской, снова оговорюсь, точки зрения.



Другие статьи в литературном дневнике: