Вот что мне запомнилось из рассказов бабушки. Без дат, я их не помню.
Училась в Ленинграде. В нефтяном техникуме. Было очень голодно. Я на квартире жила в одной семье. Плату не брали. Это была военная семья. Я три раза в неделю убиралась у них и ребёнка нянчила после занятий. Муж хозяйки, офицер, паёк приносил хороший. Хозяйка добрая была. Если картошку чистила, мне всегда кожурки отдавала. Я их мыла, отваривала. Был у меня маленький мешочек с мучкой. Я ложку муки брала, мешала с отварными шкурками, толкла, и колобки лепила, высушивала их на печке. Долго они потом хранились. Я их вместо хлеба грызла.
А однажды хозяйка мне яйцо настоящее подарила. Вот радости-то было! Еле сдержалась, чтобы сразу его не выпить. Мы по дороге на занятия мимо базы какой-то ходили. Однажды бочку увидели пустую. Там раньше, видно, солидол был. Мы тогда щепкой себе немного солидола наскребли. Вот на этом солидоле я и пожарила яйцо. Мне хозяйка ещё щепотку сахарина кинула на сковородку. Получился блин жёлтый. Я блин этот тоже подсушила. Потом по малюсенькому кусочку брала и с кипятком пила. Как с конфетами.
Нет, настоящего голода мы не застали. Эвакуировали нас. Всех, у кого семьи не в Ленинграде жили. Я своим уже из эвакуации написала. А они горевали, что я на полгода пропала. Думали, что и в живых меня нет.
Привезли нас в К. Тут я техникум закончила. И оставили меня работать на местной базе. Приёмосдатчиком я была. Помню, работали у нас и немцы пленные. Молчаливые всегда, смурные. Но работники замечательные были. Приезжает однажды такой немец-шофёр на грузовике. И зачем-то понадобилось ему ведро. Пришёл он у меня его просить, а я не даю. Много вас тут ходит. Вёдер на всех не напасёшься. Понял он, снял с рук рукавицы и мне суёт. Залог, значит. Ну, я и взяла. Ох, и хорошие рукавицы! Кожаные, а внутри мех густой такой. Кто-то из наших мне сказал: волчий. А я не знаю, какой. Тепло в них было. Я только и молилась, чтобы этот немец мне ведро не возвращал. А он и вправду уехал, и ни ведра, ни его самого. Но рано я радовалась. Через две недели приехал опять на нашу базу и ведро мне вернул целёхонькое и чистое. Как меня бабы уговаривали не отдавать ему этих рукавиц, немчуре этому, но стыдно мне было. Он же ведро мне честно вернул. Ну, и я ему рукавицы вернула. Он шоколадку достал и мне протягивает. Но не взяла я. У нас очень строго с этим было. Если ребята поселковые прознали бы, что я шоколадку у немца взяла, они бы бы мне двери мазутом вымазали и волосы остригли бы.
Немец этот много раз потом к нам на базу приезжал. Хорошо он работал, доверяли ему, даже грузовик водить разрешили.
Помню приезжает как-то весёлый. А мы его все Гансом звали. «Домой,-говорит,- домой иду!» Уезжает, значит. Ну, мы с ним все попрощались. Ничего так, хороший был, не злой. Дома его жена с двумя детьми ждала.
А я тоже скоро с Павлом своим познакомилась. У подруги на дне рождения. Всю ночь протанцевали. Вышли покурить (я с 16 лет уже дымила), он мне и говорит: «Выходи, Аня, за меня замуж». Я и согласилась. Утром пошли и записались. И он меня домой к ним привёл. Мать его, свекровь моя, как фыркнула сначала. А потом ничего. Нет, плохого за неё не скажу, хорошая женщина была - моя свекровь. Никогда в жизнь нашу не лезла. Ругаемся мы. Она к себе в каморку уйдёт, двери закроет.
А как дети пошли, так первой помощницей мне была. Хорошая она, Царствие ей Небесное...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.