Немного мемуаров от 2005-го

Елена Куличок: литературный дневник

От марта 2005-го.
Отношение к критике и разборкам. Довольно двойственное. С одной стороны, не хочется, чтобы твои герои бились и корчились - под лупой ли под препарирующим скальпелем. Это моя душа и моя плоть, и это больно, а делать больно самой себе я позволяю только себе самой. С другой стороны, когда неистово ругают и возмущаются, это не хуже, чем если бы с тем же пылом хвалили и возносили, ибо это означает, что зацепило. Хуже всего равнодушие и садистское издевательство.


ВеМур прочла «Романа и Юльку» - и долго бурно возмущалась, праведно гневалась: «И зачем надо писать о таких идиотах, дебилах??? Что, их вокруг мало? Наверное, бедную бабушку до инфаркта довели – а ты про бабушку ни слова…»


ВеМур достали в жизни подобные идиоты, она соционический ТИМ Габен, и она всю жизнь с подобными пытается бороться. И не скажу, что меня не достали. Но… мои персонажи – это нечто иное. Мои дети. Я их всех люблю.


Читала «Высоту» Фотинии, лёжа на диване с высоченным давлением. Устала до полусмерти. Результат – Ксю призналась, что её «зацепило», а Фотиния резюме: - «Всё-таки виновата героиня! Она сама заигрывала и провоцировала!» Я тогда в шоке была, ведь в некоторой степени описывала себя...


ЛеТи говорит, есть такой клуб, для фанатов «от литературы». А я ей говорю, что клубы – это для бездельников, а не для фанатов, пустое ля-ля для тех, кому время девать некуда. Такой фанат разок пукнул в вечность – и тут же, счастливый, бежит поделиться ароматом. Настоящий фанат – как Лукьяненко – не «ля-ля», он сидит и работает, сидит и работает…


При реанимации некоторых старых текстов или при слишком долгом написании случается, что некоторые эпизоды или куски повторяются как бы дважды, но вместо того, чтобы быть идентичными (замысел-то один!), они оказываются настолько разными, что несовместимы и даже антагонистичны. Зачастую бывает жаль обеих находок, но приходится выбирать одну, жертвуя другой. В большой вещи иногда можно найти компромисс и использовать обе за счёт увеличения объёма – лишний текст добавит ещё одно цветовое пятно в мозаику. Но в рассказе идти на увеличение объёма не просто нежелательно, но и недопустимо.


Вот в повести «Бескрылые дети» я пошла на увеличение объёма после коммента Фотинии: «Слишком уж легко все твоей героине достается, запросто спасается! Я бы написала так, что вот она наперекор гонениям и презрению, ходит гордо: «Я ношу крылатого ребенка!»
Добавила героине «трудностей», чуток экшна добавила. Компактный притчевый пролог, которым Фотиния восхищалась, и который целиком вырос из одного сна и стихотворения по нему, он утяжелился и разбух. Сюжет не пострадал, напротив, выиграл. А вот форма?..


Читаю ЛеТи кусочки поэмы. Она: «Сколько же у тебя в голове!!!»
Жизнь на вулкане или в ожидании подвоха. Отсюда – и бессонница, и раздражительность, и недоверие.


Сейчас пока поэма не идёт. А месяц назад не просто шла – бежала, только пятки сверкали.


Я спешу. Очень спешу. Сверх меры спешу. Словно боюсь не успеть. Не успеть написать всё. Как будто они требуют, чтобы я непременно дописала их истории, их судьбы. Довела их до конца Пути.


Я очень спешу. Живу от истории до истории. От компьютера до компьютера. Тороплюсь жить. Сжигаю жизнь. Укорачиваю. Потому что, просыпаясь, мечтаю об одном: сесть за комп и писать. Вставая из-за компа, думаю об одном: когда сяду снова?
Это плохо. Очень плохо. Укороченная жизнь – это плохо. А может, я просто чувствую, что времени в обрез? И это плохо. То, что жизненного времени остаётся мало.
Наверное, Я должна была бы отдавать оставшиеся силы своим родным, которые так бескорыстны по отношению ко мне. Но я не ощущаю себя выработанной породой. Во мне бурлят желания и замыслы. Я хочу жить. Даже лёжа пригвожденной к горизонтали.
Как в анекдоте про Ленина, когда ему предлагали маскироваться очками, париком и проч.: «А умище-то, умище как скроешь?» Так же и я: лежи – а как «умище» унять - желание и возможность писать, бурление слов и образов?


Чудак с закидоном? Так это же здорово! Это нормально! На таких держатся миры с их чудесами. Всё остальное – серая пыль под ногами.


И ещё дочь сказала, что я – «Трепло сюжетное».



Другие статьи в литературном дневнике: