зачем мы пишем
На самом деле, зачем все эти груды сложносоставленных, узорчатых, алмазно-ограненных и рифмованных фраз в век глубинной психологии и прочих направлений психоанализа? Мы все, вне зависимости от стилей, силы таланта, склонностей, на самом деле лишь нейронные преобразователи и синтезаторы мира внешнего с внутренним, и вообще, есть мнение что литература (по-моему Фрейд это сказал) - это такой витиеватый способ психологической самопомощи при тяжелых депрессивных психозах, обусловленных травматическим детским опытом и вообще конкурентным социумом. И потому большинство психологов от большинства истероидов и прочих "психов"-невротиков и тем паче психопатов требует писанины. Пишите, чтобы не убивать людей на улицах ваших замечательных городов! Пишите, чтобы стать счастливее. Чтобы перебороть комплексы и фобии. Чем больше мы пишем тем меньше убиваем. Как-то так. (Примерно то же говорил Карл Поппер, обращаясь к ученому люду - господа, давайте лучше будем убивать теории, чем самих себя).
Сложно это оспаривать. Вот не нравится нам человек, что-то с ним не так и вообще крайняя степень несовместимости, а то и просто нетерпимости. Он приходит - тебе мстит, затем ты - ему. И вот уже скрежещет внутри кислое чувство непримиримой вражды, сопряженное со способностью на все, совсем и абсолютно. И ты садишься за интернет, ищешь способы как бы не сесть в тюрьму и не попустить греха на свою и так далеко заблудшую душу. И тут является светило и говорит - пиши. И пиши хорошо, как Достоевский или Рубина или Прилепин с Пелевиным. И вот человек, вместо того чтобы схватить топор и бежать в логово процентщицы выписывает центральный образ будущего персонажа, сопрягая его со своими переживаниями а также с теми тенями, что где-то в чем-то схожи. И получается Раскольников. Или не получается, но все равно хорошо. Или вот из той же оперы - сидит в человеке проблема. Неразрешимая дилемма между добром и злом, свободой и ответственностью, любовью и ненавистью, реальностью и иллюзией, травматическим опытом (куда без этого) и гуманизмом, яростью и великодушием. И конечно проблемы отцов и детей, войны и мира, счастья и страдания. Можно, конечно написать об этом монографию, которую вряд ли кто осилит, включая ее автора. Проще через людей, придуманных и реальных, ментально совмещенных в каких-то обстоятельствах с чувствами и убеждениями писателя. Если относиться к писательскому искусству как к режиссуре фильмов или спектаклей (не составлению сценариев, а именно к режиссуре), это становится понятно.
Понятно становится, почему большинство писателей - самоубийцы (Джек Лондон или там Хемингуэй) или ломкие алкоголики-наркоманы, нестабильные, одним словом психотипы? Потому что призвание демиурга зовет и тревожит в клеточных изнанках смутной тягой к красивым с точки зрения логики и языка решениям сложных психолого-социальных проблем, причем и своих собственных, а также тех, кто взял его книгу или скачал фильм. А это уже и экзистенция, и онтология. Причем крайне рискованные философии - ведь, строча образы на белую зыбь интернет-страницы мы как-бы программируем себя на проживание создаваемых событий, ибо воленс-ноленс, проецируем их на реальность. Усугубляем нейтральные образы психологическими подоплеками, ищем подводные миры с их адом или раем, лимбом или чистилищем. Нет, с какой-то стороны проще: если в жизни довлеют травмирующее обстоятельства или личности, легче становится, если вскрыть тяготу бытия-со-всем-этим, этот неуютный Дазайн в тексте. С другой, они цепко застревают в душе "демиурга", обретая еще к тому же дополнительные смыслы и черты. И вообще, кто-нибудь из нас, доморощенных достоевских с толстыми спрашивал, каково им - тем кому "посчастливилось" стать составной частью какой-нибудь личной неразрешенной психологической проблемы писателя? Почему именно тебя он выбрал, объясняя сам себе запущенность и крайне трудную разрешимость проблемы между свободой и ответственностью? Неприятием какой-нибудь социальной онкологии и потребностью ко всепрощению и повторению всех толстовских подвигов вместе взятых (включая его сложную развязку с семьей и жизнью?).
Конечно, лучше бы писать, как советуют нам доброхоты, что-то доброе и жемчужное. Миниатюры о солнышке и море, об искренней детской любви. Правда, те, кто это советует, обычно читают лишь отчеты и перспективные планы. Вот я недавно искала книгу (автора), который бы взял и в хорошей русской стилистике ответил на кое-какие тяжелые вопросы. Нашла, но с трудом. Нет, нужно оно - это доброе и вечное, другое дело что логическая замкнутость этих явлений, познаваемость одного через другое сводит всю поверхностную красоту и изумрудность бытия в противоположную плоскость.
Потому появляются Лиры и Антилиры, что тоже хорошо. Допустим, стали вы антилирой для какого-нибудь художника. И это прекрасно, ибо через вас, через ваш окрашенный в темноту образ он решает тягчайшую проблему, решение которой, возможно, перевернет мир. Вероятно, даже в лучшую сторону. Ну и по меньшей мере, художник этот согласно психоаналитической традиции никого не изобьет по ходу дела. Или того хуже.
Потому обычный среднестатистический писатель-психолог по-буддистски относится к чужой творческой материи ибо понимает (научен), кто, зачем и по какому поводу рифмует вражду или прочие неустроенности и непонятки. В том числе фундаментального уровня.
Впрочем, будь все так просто, от литературы довано бы отказалось все мировое человечество. Читали бы себе популярную психологию в интернете, и достаточно. Однако, скачивают, читают и слушают это все. И книжные магазины пока не все разорились.
Говорят, у нас стало мало хорошей литературы. Да, это так. Зато много прекрасной психологии, особенно в кино - искусственных эмотивных детерминант прямого воздействия (через масс-медиа) стало по сравнению с началом ХХ века в сотни раз больше. И, под воздействием этих детерминант пишут все. Например, в Норвегии и Швеции писательство - чуть не повальное явление. Все пишут друг о друге и читают друг друга, мало убивают и почти не воруют, потому что времени совсем не остается. Да, там мало искусства, зато много психической стабильности. Может, это и есть панацея для тех, кому для самоуспокоения мало домашнего интернет-психолога и конострашилки? Тем более интернет предполагает развитие коммуникации во всех ее проявлениях.
И все же не хочется думать, что в будущем все настолько упростится, пусть даже и во имя добра. Все же в нашей, российской культуре понятия "хорошая книга" никто не отменял.
Считается, что хорошая книга, тяжело запутывая мозги, должна по ходу дать простой и очевидный ответ на сложный, неразрешимый до сих пор для читателя вопрос или проблему. Вот потому многие ищут (и дай Бог находят) свою хорошую книгу. Или, не найдя пишут ее. Возможно, всю жизнь. Но и это тоже - выход.
Другие статьи в литературном дневнике:
