Авторский инструментарий на своём местеСегодня модератор удалил с моей страницы текст ("Авторский инструментарий"), состоящий на 90 процентов из цитаты (Николай Носов, "Незнайка…"). Выяснилось, что объем цитирования не должен превышать объем авторского текста, поскольку портал не вправе выдавать свидетельство о публикации на произведение, большая часть которого принадлежит другому автору. Нечего возразить. И незачем. Прояснил для себя одну из ролей "Литературного дневника" – в нём можно нарушать упомянутое правило, поскольку содержимое не является публикацией. … Авторский инструментарий Смутно помню, что Носов в "Незнайке" описал тип, подозрительно близкий мне. Нашёл источник, перечитал. «Бормотограф» и «складной, портативный писательский стол со стулом» – вот что необходимо пишущему человеку! В крайнем случае годится диктофон и обычный стол у окна. Экспериментировал и с тем и с другим. Результаты так себе. Остаются надежды на «такую машину, которая могла бы за писателя думать». Иной раз кажется, что ноутбук что-то там думает. Всё равно приходится вкладываться самому. Пока думаю, время проходит. Не думаю – тоже проходит. Тогда пишу, не сильно задумываясь о том, что получается. У Носова получилось без специального оснащения. Судите сами. «Смекайло подвел своих гостей к столу, на котором стоял небольшой прибор. – Этот ящичек, или чемоданчик – как хотите назовите, – имеет сбоку небольшое отверстие. Достаточно вам произнести перед этим отверстием несколько слов, а потом нажать кнопку, и бормотограф в точности повторит ваши слова. Вот попробуйте, – предложил Смекайло Винтику. Винтик наклонился к отверстию прибора и сказал: – Винтик, Винтик. Шпунтик, Шпунтик. – И Бублик, – добавил Бублик, наклонившись к прибору. Смекайло нажал кнопку, и бормотограф, к общему удивлению, зашепелявил гнусавым голосом: "Винтик, Винтик. Шпунтик, Шпунтик. И Бублик". – Для чего же вам эта говорильная машина? – спросил Шпунтик. – А как же! – воскликнул Смекайло. – Писатель без такого прибора – как без рук. Я могу поставить бормотограф в любой квартире, и он запишет все, о чем говорят. Мне останется только переписать – вот вам повесть или даже роман. – До чего же это все просто! – воскликнул Шпунтик. – А я где-то читал, что писателю нужен какой-то вымысел, замысел… – Э, замысел! – нетерпеливо перебил его Смекайло. – Это только в книгах так пишется, что нужен замысел, а попробуй задумай что-нибудь, когда все уже и без тебя задумано! Что ни возьми – все уже было. А тут бери прямо, так сказать, с натуры – что-нибудь да и выйдет, чего еще ни у кого из писателей не было. – Но не каждый ведь согласится, чтобы вы у него в комнате поставили бормотограф, – сказал Винтик. – А я это делаю хитро, – ответил Смекайло. – Я прихожу к кому-нибудь в гости с бормотографом, который, как вы убедились, имеет вид чемодана. Уходя, я забываю этот чемоданчик под столом или стулом и потом имею удовольствие слушать, о чем говорят хозяева без меня. – О чем же говорят? Это очень интересно, – сказал Шпунтик. – До чрезвычайности интересно, – подтвердил Смекайло. – Я даже сам не ожидал. Оказывается, ни о чем не говорят, а просто хохочут без всякой причины, кричат петухом, лают по-собачьи, хрюкают, мяукают. Смекайло и его записывающяя установка– Удивительно! – воскликнул Винтик. – Вот и я говорю – удивительно! – согласился Смекайло. – Пока сидишь с ними, все разговаривают нормально и рассудительно, а как только уйдешь – начинается какая-то чепуха. Вот послушайте вчерашнюю запись. Я был у одних знакомых и после ухода оставил бормотограф под столом. Смекайло повертел какой-то диск, имевшийся под крышкой чемодана, и нажал кнопку. Послышалось шипение, раздался удар, словно захлопнулась дверь. Стало на минуту тихо, потом вдруг раздался дружный смех. Кто-то сказал: "Под столом". Послышалась возня. Снова раздался смех. Кто-то закукарекал, кто-то замяукал, залаял. Потом кто-то заблеял овцой. Кто-то сказал: "Пустите меня, я покричу ослом". И начал кричать: "И-о! И-о…" А теперь жеребенком: "И-го-го-го!" Снова раздался смех. – Вот видите… то есть слышите? – развел Смекайло руками. – Да, из этого не много возьмешь для романа, – рассудительно сказал Винтик. – Я вам открою секрет, – сказал Бублик Смекайле. – В городе уже все знают про этот бормотограф и, как только вы уйдете, нарочно начинают кричать в эту машинку разную чепуху. – Зачем же кричать чепуху? – Ну, вы хотели перехитрить их, а они перехитрили вас. Вы хотели подслушивать, что говорят без вас, а они сообразили и нарочно пищат да хрюкают, чтобы посмеяться над вами. Смекайло насупился: – Ах, так? Ну ничего, я перехитрю их. Буду подсовывать бормотограф под окна. Эта машинка еще себя оправдает. А вот полюбуйтесь: что это, по-вашему? Смекайло показал посетителям какое-то неуклюжее сооружение, напоминавшее не то сложенную палатку, не то зонтик больших размеров. – Должно быть, зонтик? – высказал предположение Шпунтик. – Нет, не зонтик, а складной, портативный писательский стол со стулом, – ответил Смекайло. – Вам, к примеру сказать, нужно описание леса. Вы идете в лес, раскладываете стол, садитесь с удобством и описываете все, что видите вокруг. Вот попробуйте сядьте, – предложил он Шпунтику. Смекайло нажал кнопку на ручке предполагаемого зонтика, и сейчас же зонтик раскинулся, превратившись в небольшой столик со стульчиком. Шпунтик уселся за стол, для чего ему пришлось самым неестественным образом скрючить ноги. – Вы испытываете удобство, – говорил между тем Смекайло, – и сразу чувствуете вдохновение. Сознайтесь, что это гораздо приятнее, чем писать, сидя на траве или на голой земле. Шпунтик не испытывал ни удобства, ни вдохновения – наоборот, он чувствовал, что у него начинают зверски болеть ноги. Поэтому он решил поскорее перевести разговор на другое и, вылезая из-за стола, спросил: – Скажите, пожалуйста, а какую книгу вы написали? – Я не написал еще ни одной книги, – признался Смекайло. – Писателем быть очень трудно. Прежде чем стать писателем, мне, как видите, пришлось кое-чем обзавестись, а это не так просто. Сначала мне пришлось ждать, когда будет готов портативный стол. Это растянулось на долгие годы. Потом я ждал, когда сделают бормотограф. Вы знаете, как мастера любят тянуть и задерживать. В особенности этим отличается Шурупчик. Представьте себе, он два с половиной года только обдумывал, как сделать этот прибор. Ему-то ведь все равно, могу я ждать или не могу. Он не понимает, что у меня творческая работа! Конечно, бормотограф – сложный прибор, но зачем усложнять и без того сложную вещь? – А он разве усложнял? – сочувственно спросил Винтик. – Конечно, усложнял! Стал делать не просто бормотограф, а какой-то комбинированный бормотограф с пылесосом. Скажите, пожалуйста, зачем мне пылесос? На это ушло лишних полтора года. Ну ничего! – махнул Смекайло рукой. – Теперь это у меня есть, недостает пустяков. – Хорошо бы придумать такую машину, которая могла бы за писателя думать, – сказал Шпунтик. – Вы правы, – согласился Смекайло». Первые ссылки на замысел "Незнайки" относятся к 1952 году. Носов (1908-1976) упоминал прочитанную им в детстве сказки Анны Хвольсон (1868-1934) «Царство малюток» (1889), которая, в свою очередь, была основана на комиксах поэта Палмера Кокса (1840-1924). Хвольсон и Кокс кажутся мне жителями сказочных мест. Если бы не даты, подумал бы, что Носов их сочинил. "Незнайка" начал публиковаться в 1953-1954 годах. Эпоха начала осознавания, что существую. Сосуществую с обитателями Цветочного города, перенесёнными воздушным шаром в Зелёный город, а потом ракетами на Луну. На Луне ещё не был. © Copyright: Владимир Каев, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|