Эль Мюрид -...Российские публичные лица, которых транслирует телевизор, периодически, конечно, выдают что-то, что взбаламучивает то тошнотворное болото, которое называется федеральным телевидением, однако в последнее время пошло как-то очень уж густо. То депутат Гурулев активно нарабатывает себе редкую пока 357 статью УК, призывая к геноциду народа России, то Симоньян рассуждает о высотном ядерном взрыве с целью испепелить вражескую электронику, то теперь Сатановский прошелся по высоким официальным лицам с лексикой работяги «Серпа и молота». Возникает впечатление, что деструктивные процессы, которые подобны метастазам, дошли уже до управляющих центров, которые теряют контроль над всем - включая и сферу оболванивания населения. Соответственно, инструменты этого оболванивания начинают вести себя самостоятельно. Каждый в меру своего собственного интеллекта, культуры, воспитания. Сдерживающих факторов нет, и мы видим их такими, какие они есть на самом деле. Ну, и плюс, конечно, страх. Они, возможно, тупые (хотя не все), но с рефлексами у них все в порядке. И на уровне спинного мозга они отдают себе отчет в том, что дела идут совсем неважно. Поэтому и рефлекторные попытки что-то с этим сделать. Кто потупее - тот требует совсем уже треша. Одному страшно, а за компанию вроде как-то еще не очень. Кто поумнее - тот высматривает место, куда можно выскочить из этого поезда, несущегося к рухнувшему впереди мосту. Кто-то выстреливает чуть раньше, чем следует, и проигрывает (как тот же Пригожин), кто-то высчитывает и выгадывает, но все идет в одном направлении. Если тенденция такова, то мы скоро увидим новые высказывания от новых медийных лиц и фигур. «Этот поезд в огне, и нам не на что больше жать»© //////////// Очевидным противоречием является пропагандируемый нарратив о мощи российской армии и реальные результаты ее достижений в российско-украинском конфликте. Проблема при этом носит буквально экзистенциальный характер. Российская армия в ее сегодняшнем виде - это продукт реформ, которые называются «сердюковскими», хотя Сердюков, конечно, воплощал в жизнь поставленную перед ним задачу, а не проектировал ее самостоятельно. Российскую армию готовили под выполнение военно-полицейских задач. И никаких других. Война в Сирии - классический пример подобной военно-полицейской операции. Война с местным туземным ополчением по принуждению его к тому или иному варианту мира. В качестве недокументированной возможности - военный конфликт со страной четвертого эшелона с той же целью. Война 080808 - вполне пригодный пример. Нельзя сказать, что в Сирии российская армия продемонстрировала себя с лучшей стороны. Там, где требовались непосредственные действия на земле, она не выглядела чем-то впечатляющим, достаточно сказать, что две победы - оба взятия Пальмиры - обеспечили армейским генералам боевики Вагнера, а вот потеряла Пальмиру как раз-таки армия. Это, кстати, был достаточно ясный сигнал о том, что что-то сильно не в порядке, но на нем как-то не стали заострять внимание. В любом случае российская армия не готовилась руководством страны для выполнения задач в классической войне с равным противником. Можно сколько угодно рассуждать на эту тему, но сам факт того, что мобилизационная система в стране на момент спецоперации отсутствовала и, собственно говоря, ее нет и по сей день (и, похоже, что и не будет) - это свидетельство того, что армия уже была переведена в принципиально ной формат. И чтобы вернуть ее обратно, потребуется провести еще одну реформу. Полноценную и без дураков. Воюют не люди, воюют организационные структуры. Нет ни малейшего смысла в мобилизационных мероприятиях, если у вас нет офицерского корпуса, способного развернуть мобилизованных в полноценные полки, дивизии, армии. Нет и не предвидится, так как система училищ тоже уничтожена. Поэтому сегодня даже принцип развертывания остался прежним - батальон-бригада. Проще говоря, ни о каких фронтовых операциях такая армия не может и мечтать. Да и корпусной масштаб для нее неподъемен - нет корпусов. А локальными боевыми действиями со взятием какого-то хутора войны не выигрывают. Подозреваю, что и специальные операции нынешнего формата - тоже. Почему не переводят армию в прежний формат, понятно: на это банально нет ресурса. Ни денежного, ни организационного, ни времени. Принцип один - «здесь и сейчас». Что, понятно, проблему вообще не решает. Это как с пандемией - когда обнаружилось, что отрасль необратимо разрушена, ее никто и не подумал восстанавливать, так как это уже невозможно. Проблему просто залили деньгами, а там - как получилось, так получилось. «Пандемия» закончилась, медицина снова оказалась в загоне. Логично предположить, что после СВО то же самое произойдет и с армией. Никто ее не будет реформировать «взад». Она так и останется Росгвардией для внешнего употребления. В этом смысле даже непонятно, какие вообще цели могут быть у СВО, когда ее формат перешел в прямое столкновение с армией сопоставимого по мощи противника. Это уже не «Киев за три дня», к чему теоретически такая армия готова (хотя как выяснилось, даже этого она не потянула). Это уже Верденская мясорубка, под которую эта армия не готова уже функционально. Сердюковские реформы сделали подобный формат боевых действий невозможным. То есть, конечно, пытаются - через героизм, давай-давай и много-много денег. Но организационно всё остается по-прежнему. Неудивительно, что результат - тот, который налицо. ///////////// Привыкание к стрессу - это защитный механизм психики от перегрузки «в моменте». Однако само по себе проблему это не решает. Стресс никуда не девается, он накапливается и требует разрядки. Для режима, который перешел на прямое террористическое управление, это плохой знак. Террор - метод управления с помощью страха. Элементы убеждения еще есть - через тотальную пропаганду, но она точно так же перестает действовать, так как человек не в состоянии в ежедневном режиме заряжаться животной злобой и ненавистью, которой его заливают из телевизора разнообразные помётные передачи. Он тоже отключается, причем с телевизором даже проще - его можно просто выключить. Поэтому террор может только расти - как по амплитуде, так и по пространству, захватывая все новые социальные группы. А это уже вопрос, касающийся ресурсных возможностей режима. Они не безграничны, и в какой-то момент рост насилия становится невозможным. Поддерживать еще получается, повышать - уже нет. С этого момента режим обречен - к другому способу управления он может перейти только через ликвидацию террора, а это неизбежно требует ликвидации всех структур и главное - носителей террора. Поэтому, кстати, такой метод управления можно применять очень дозированно и очень непродолжительное время под очень конкретную задачу. Потому что после решения (уж как получится) основной задачи нужно срочно сворачивать и сами террористические структуры, причем не всегда это удается сделать за одну итерацию. Вполне характерный пример - ранний СССР. В нем можно отследить минимум три принципиально отличные волны террора. Первая была связана с ожесточенной борьбой проектов развития после гражданской войны. Проигравшие проекты вместе с их носителями относительно мягко удалялись с политической сцены. Тому же Троцкому разрешили выехать из страны. Убивали его уже значительно позже и по другому поводу. Вторая волна террора была направлена против героев гражданской войны, так как в массе своей это были палачи и каратели, умевшие только истреблять народ. Строить и развивать страну они не умели, не хотели и не могли. Но при этом густо были представлены в структурах власти. Третья волна была завершающей, и под нее попали чекисты, которые и проводили первые две волны. Террор стал самодостаточной закрытой системой, которая требовала только своего расширения, поэтому чекистов ликвидировали в два приема - вначале Ежов убирал палачей Ягоды, затем Берия убирал палачей Ежова. Но даже в этом варианте побочных эффектов было море, так как террором, хотя он и является методом управления, управлять практически невозможно, его можно только жестко прекратить вместе с самими террористами. И, безусловно, террор предъявляет очень непростые требования ко всей системе управления. Сейчас мы имеем террор, как инструмент сохранения власти правящей страной клики. У нее нет никаких задач, кроме этой, а потому она даже не представляет, как заканчивать эту вакханалию насилия. А процесс, как уже сказано, может только расширяться, выедая управленческий ресурс, которого и так слишком мало. Собственно, к террору-то перешли как раз по этой причине - для нормального управления административного ресурса у системы уже недостаточно. Поэтому речь и идет о том, что мы находимся в последней фазе существования этого режима, в катастрофической. «Откатить» назад он не может - у катастрофы просто нет такой опции, но и впереди - только истощение ресурса и окончательное прекращение жизнедеятельности. ////////////// Примета нынешнего времени. Названы ужасающие показатели инвалидности среди раненых участников СВО, но предусмотрительно не названо их число. То есть, понятно, что 54 процента ампутантов - это чудовищно много (причем у 80 процентов из них ампутированы нижние конечности). Однако сколько же их - так и неизвестно. Десять или десять тысяч или еще больше. По всей видимости, все эти данные станут известны значительно позже, когда уйдут те, кто, собственно, и несет ответственность за то, что происходит. При них подобная информация будет проходить по разряду государственной тайны, так как государство - это они и есть. (Интерфакс: Ампутации перенесли 54% участников СВО, признанных инвалидами © Copyright: Дон Боррзини, 2023.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
