Сегодня возвращалась с работы домой, сидела в вагоне электрички, листала прошлогодний выпуск питерского альманаха "Золотое слово", в котором были опубликованы и несколько моих миниатюр.
Напротив меня стояла девушка, которая сосредоточенно собирала кубик-рубик. Игрушку моего детства.
Я думаю, что мои ровесники и те, кто постарше, помнят эту логическую игрушку-забаву, которая заставляла работать "серые клеточки".
Я убрала альманах в сумку и стала наблюдать за девушкой, удастся ли ей собрать все стороны кубика?
Помню, что в детстве мне едва ли удавалось с грехом пополам собрать одну сторону. Некоторые же дети играючи собирали все стороны.
Мне нравится быть Наблюдателем, подмечать разные мелочи, которые попадаются на каждом шагу: обрывок фразы, кубик-рубик в руках девушки (и что из этого получится в итоге?), какие-то бытовые сценки, свидетелем которых я невольно бываю.
Кубик-рубик нынче - явление редкое. Чаще все попадается в метро народ с электронными книжками, планшетами, айфонами, айпадами... и прочими прибабашками.
Я постоянно путаюсь в этих: айфонах-айпадах. Что есть что? И какие функции у того и другого прибора-устройства? Старшая дочь Лиза каждый раз меня поправляет и удивляется: "Мама, ну, как можно быть такой непонятливой? Там же все так просто!"
А мне не просто... Я с техникой дружу на: "Вы". У меня совершенно не технические мозги. Чайник-чайником.
Хорошо, что есть люди, которые терпеливо подскажут и поправят, если ошибусь. Я - чистейшей воды гуманитарий. Скажи мне: "Маша, ты вот мне придумай"... И я Вам такого напридумываю! И Соньку-Ежика, и зомби-оладушки (это уже была Сонина выдумка), и поющего-говорящего зайца и многое другое. Придумывается очень легко, как-то на ходу, само собой.
Юрий Александрович Кувалдин написал мне: "Маша, к ерунде надо проявлять внимание".
Я запоминаю много такой ерунды, собираю ее, точно старьевщица, записываю бывает что-то. Помните девчачью, еще советских времен, игру в секретики? Это и есть мои секретики.
Смотрела, не отрываясь за уверенными движениями рук девушки с игрушкой. Она была вся в игре, на лбу у нее образовалась поперечная глубокая морщинка. Девушка серьезно думала, и мне показалось, что она знает некий секретный алгоритм сборки заколдованного кубика.
Память - штука такая забавная.
Мне внезапно вспомнилась Зина - моя приятельница с Крита. На тот момент, когда я познакомилась с ней в местной больнице города Рессимно, где я тогда проживала, мне было двадцать четыре года, а ей - около пятидесяти. Или чуть больше того. Энергичная, кареглазая, смуглая. Увидела я ее в первый раз в палате больницы и подумала: "Ну, это-то настоящая гречанка".
А вот, фигули на рогули. Зина оказалась родом из Калининграда.
Мы с мужем навещали в больнице старую-престарую родственницу (с его стороны), а Зина была нанята сиделкой к старушке-божий одуванчик, занимающей соседнюю койку от койки мужниной родственницы-бабули.
У нас была разница с мужем в возрасте - двадцать девять лет. Получалось, что мой супруг и Зина были почти ровесниками.
В коридоре, около палаты мы с ней заговорили и познакомились.
- Русская? - спросила меня она.
- Да,- ответила я, - а Вы откуда?
С этого и началось наше знакомство. Я любила приходить к ней в гости на чашку кофе и просто поболтать.
Зина казалось мне кладезем женской мудрости. Женщиной она была весьма ироничной и острой на язык.
Я называю таких: "остроязычковыми", они-то умеют в нужную минуту "отбрить", а не "отмазать".
Одна из ее первых фраз, подаренных мне:
- Что ты такого мужа себе старого-то нашла? Фи,- и иронично приподняв бровь, прибавила, - мой любовник и то моложе твоего молодожена лет на десять будет.
Я могла бы конечно на нее обидеться, но я не обиделась. Мне нравилось находиться около ее, заряжаться ее энергией, которая, казалось, просто била у нее через край.
Что я могла ей тогда сказать? Только: "Браво, Зинаида!"
За какие-то несколько месяцев до золотой свадьбы с мужем, она потеряла его. Он скоропостижно умер от сердечного приступа.
Два ее сына на тот момент были уже взрослыми: свои семьи, дети. Всю жизнь Зинаида проработала бухгалтером, ее муж был моряком.
Один раз изменил ей (и это за всю их семейную жизнь), потом его заела совесть и он ей признался. Измена случилась в рейсе. Она хотела подавать на развод. Пол-года не могла его к себе подпустить, не разговаривала с ним.
Зина была женщиной очень гордой. Муж в ногах таки прощение выпросил.
Потом она рассказывала мне, что спустя какое-то время она смогла понять причину его измены.
Он был из категории невзрачных с виду мужчин, а в душе - чистое золото.
Такой вот страшок обыкновенный, несколько месяцев в рейсе, захотелось...
И самая красивая женщина в команде (повариха? врачиха?) вдруг обратила на него внимание. Он и не устоял, одноразово.
Головой-то думал и понимал, какие могут быть последствия этой измены, но тут в дело вмешалась головка. И мозг отключился. Так у мужчин бывает. Душой и сердцем Зинин муж ее не разлюбил. И любил ее до своего самого последнего вздоха.
Когда он умер, бедная женщина пол-года находилась в состоянии, не понимая, что происходит вообще. Кто она? Что она? Что она вообще делает?
Такой вот чистый автопилот включился. Чувства притуплены, все делаешь, словно робот. Надо умыться. Надо? Надо! Надо почистить зубы! Надо улыбнуться, ну, попробуй! Надо идти на работу.
И так пролетела неделя, месяц-другой. Была осень, хлоп! Посмотрела в окно, уже весна.
Зинины сыновья испугались за мать, думая, что она потихоньку сходит с ума. Медленными такими шажочками идет в сторону пропасти, наполненной безумием.
А она в свою очередь поняла, что ей надо сделать резкое движение какое-то, действие. И что если она так и останется в Калининграде, то палата номер шесть ей обеспечена и ждать ее придется недолго.
Расспросив всех своих знакомых и собрав всю необходимую информацию, Зинаида подалась на Крит на заработки, но больше для того, чтобы сменить обстановку.
Она мне признавалась, что летела на Крит словно под наркозом. Ничего не болит и абсолютно не страшно.
Страшно было - не сделать никакого движения. Летела туда, практически не зная английского (кто его со школы помнит?) и совершенно не зная греческого.
На момент, когда я с ней познакомилась, она проживала в Рессимно третий год и бегло разговаривала по-гречески.
Нашла работу, квартиру, а попривыкнув к чужой стране, примерно через года полтора завела себе любовника сорока с хвостиком лет. Этакого маменькиного сыночка.
- Ты знаешь, что я ему сразу сказала при нашей первой близости? - ошеломила она меня своей откровенностью, - я тебе не собака! Ни в рот, ни в зад не беру!
Любовник оценил ее откровенность и даже зааплодировал. Он может и рассчитывал на большее, но смирился. Зинаида была непреклонной: "Не устраивает? Адьос!"
Я же давилась кофе и хохотала, схватившись за живот и вытирая слезы. Мне бы не хватило смелости ошарашить таким заявлением любовника ли, мужа... Я бы мялась-жалась, пальчиком в клеенке бы дырку провертела. Как такое сказать?
Некоторые Зинины изречения и храню в своей памяти до сих пор.
- Никогда не храни все свои яйца в одной корзине! Запомни это, девочка! - не уставала твердить мне она, - никогда не показывай всех своих карт, никому. Держи хотя бы одну карту в рукаве. Всегда!
- У женщины никогда шкаф не должен быть забит одеждой, так, чтобы и повесить платье некуда было! - говорила мне она в другой раз, при очередной встрече, - вот, муж откроет твой шкаф, посмотрит, а там все битком набито твоим барахлом, и закроет его. Мол, у моей девочки все уже есть, ничего ей покупать не нужно. А надо, чтобы пара-тройка незанятых вешалок всегда в шкафу висела! Как напоминание мужу... сюда еще можно что-нибудь докупить.
Зина так всегда сама делала. Надевала несколько раз какую-то вещь, потом
шла и сдавала ее в комиссионку, а после мужа при случае к шкафу подводила. Так, ненароком.
Хотела бы я знать Зина, что с Вами теперь? Живы ли?
Более десяти лет прошло с момента моего отъезда.
Я давно уже вернулась в Россию. С Зинаидой связь я потеряла давно. Тогда люди общались посредством обыкновенной почты, писем. Расставаясь, я подарила ей на память о себе одну свою картину, написанную маслом.
Живы-живы воспоминания...
Как вчера это было. Девушка собрала последнюю сторону кубика-рубика, а я вздохнув, поднялась и направилась к дверям вагона.
Объявили мою станцию: "Озерки".
