Любой дневник - глубоко личная информация.
Как бы не так.
Только не здесь, на сайте, где более 5 миллионов желающих читать, узнавать новости, общаться, излагать свою правду и свою точку зрения.
Поэтому и дневником это трудно назвать в полной мере.
Ладно, пусть будет точка зрения.
Дневник я вела только в школьном детстве, это была особая девичья мода, эстетика, если хотите.
Мне было лет 12.
Мы с подругой синхронно писали в тетрадках свои мысли о прожитом дне, об окружающей среде, о том, что могло быть интересно девчонкам таких лет.
Потом непременно менялись тетрадками и читали написанное нами сообща.
Это , как я сейчас уже понимаю, был некий этап социализации. Опыт узнавания этого мира и некой рефлексии от узнанного.
И было очень важно, чтоб оно было прочитано близким человеком. Скорее всего, затем, чтоб было одобрено.
Ведь мы хотим, чтоб нас воспринимали с уважением уже в детском возрасте.
Сейчас мне неважно, кто из совсем незнакомых людей это прочтет и прочтет ли вообще: у меня есть свое мнение об этой жизни и своя правда и я не стесняюсь их излагать и не покраснею оттого, что это может кому-то не понравиться.
Я ждала, когда на календаре появится дата 9 мая, так как именно в этот день я хочу записать то , что меня волнует и беспокоит, хочу поведать то, что мне дорого и близко.
Если мы не совпадем, это не мои проблемы. Уж точно.
Говорят, война не кончается до тех пор, пока с воинскими почестями не похоронен последний солдат.
Два моих деда лежат в братских могилах Великой Отечественной.
Местонахождение одной из них мне известно - почти сутки езды от Москвы, да и новая война успела разгореться, поехать не время, не судьба. Пока.
Вторая могила еще не найдена.
Скорее всего, разорвано в мелкие клочья тело солдата, стоявшего в пехоте на подступах к Москве в самое страшное лето 41 -го.
Оба мои деда, как и обе мои бабушки, были учителями.
У учителей - мужчин была бронь, они должны были сопровождать учеников в глубокий тыл, в эвакуацию и сохранять, насколько возможно, детство от войны.
Оба они сочли для себя необходимостью отказаться от брони и добровольно идти на фронт.
Один пал ближе к осени 41-го, другой дотянул до 42-го.
В 25 и я пришла в школу.
Мне казалось, это очень временное явление: маленькая дочь, семейные неурядицы, перестройка, трудностей навалом.
Сегодня я заканчиваю 35-ый учебный год и уже не задаю себе вопросов: почему я до сих пор в школе.
Теперь ответ мне известен. Я продолжаю прерванное некогда из-за войны дело жизни своих двух дедов.
Главное дело жизни, прерванное ранней смертью.
Самой высокой, самой почетной смертью - смертью за свое Отечество.
Горжусь своей учительской, вроде бы, не особо завидной, судьбой.
Я получила от своих никогда не виденных дедов свет, который не погас в их простреленной, разорванной на части груди.
Свет этот со мной.
И я свечу всем, кто в этом нуждается.
Как это здорово - уметь светить людям! Выше судьбы нет. Теперь мне абсолютно ясно, какая я счастливая!
Хотите - не соглашайтесь, хотите - спорьте.
Я не вступаю в полемику. Я продолжаю светить.
Вечная слава погибшим.
Их дело всегда найдется, кому продолжить.
Значит, все не зря.
