В доме всегда звучала музыка. Наверно, будет правильно сказать, был культ музыки.
Я недаром упомянула Магомаева - голос эпохи.
Мама очень его любила и он был на всех пластинках в нашем доме, на обложках, вырезанных из журналов и пришпиленных на стенку гостиной.
Гостиной я называю одну из двух принадлежащих нам комнат коммуналки.
Да и то, правду сказать, комната была одна.
Когда родилась я, ее перегородили фальшстеной, в которой пробили дверной проем.
Получилась проходная комната, где спали родители, ее-то многофункциональность я и называю гостиной, так как в ней находился большой овальный стол, обставленный стульями и часто бывали гости.
Вторая комнатка, возникшая путем воздвижения стенки, была узкая, как пенал.
В ней жили мы с бабушкой.
В ней могли уместиться только вытянутые вдоль дальней стенки две кровати - детская и взрослая, крошечный столик, покрытый кружевной салфеткой, да платяной шкаф, где бабушка хранила свои вещички - различные скатерти, лоскуты с вышивками, сумки с письмами и открытками, шкатулки с документами.
Как же было интересно все это хотя бы рассматривать, заглянув в шкаф украдкой. Копаться в своих вещах бабушка бы точно не дала.
Еще в шкафу лежал полупрозрачный белый парашютный шелк.
Из него бабушка сшила мне на ручной швейной машинке выходное детсадовское платье.
Оно мне казалось пачкой балерины, так я его любила!
Когда мне было лет 5, я его надевала , включала в родительской "гостиной" проигрыватель с пластинками и вытанцовывала перед огромным, в потолок, инкрустированным перламутром трофейным зеркалом, которое бабушкин брат, подполковник артиллерии, привез с войны.
Музыка меня очень будоражила.
Тем более, меня в три года впервые повели в Большой театр на "Жизель". После на "Лебединое озеро". После на "Щелкунчика".
Мамины связи стоматолога всегда приносили ей дивиденды в виде дефицитных билетов в театры и Дом Кино.
Пациенты, приходившие на лечение, благодарили, как могли.
Так что, музыка с ее волшебством всегда были рядом со мною.
После походов в Большой театр, я всегда укреплялась в мыслях, что буду балериной.
Теперь понимаю, почему не суждено было сбыться таким мечтам: балет - огромный труд, каторжный. С детских лет.
А я человек ленивый и везде ищу зону комфорта.
Конечно, живя с такими противоречиями в душе, о балете можно было только мечтать.
И реализацию мечты я находила в рисунках; до взрослости я любила рисовать балерин.
Но и Эдгар Дега из меня не получился.
