Я приеду в свой город на несколько дней,
Где, по слухам, давно отменили трамваи,
Где в морозную почву вбиваются сваи,
И дома, как грибы вырастают на ней.
Всё пугливей, всё тише становится лес,
Превращаясь в траву, исчезая совсем.
Я вернусь в этот город лишь только за тем,
Чтоб к нему навсегда потерять интерес.
В моей памяти тонут в глубоких снегах
Голубые скамейки, столбы и дороги,
Пешеходы плывут средь сугробов, как боги,
Словно небо у них расплескалось в ногах.
Я бреду в темноте мимо жёлтых витрин,
Ледяных городков и уснувших фонтанов,
Средь дешёвых кафе, дорогих ресторанов
С разноцветным играющим светом внутри.
Пожилые жилые в округе дома
В синих шапках из дыма, и льда, и тумана.
Что ещё сохранила в глубоких карманах
Моя память наверно, не помнит сама.
Где-то в самых далёких её уголках
Затерялись мосты над замёрзшей Двиною,
Корабли у причалов на зимнем постое
И печальное серое небо в глазах
Моряков, заступивших на сонные вахты.
Только море не спит у чужих берегов,
Где на палубах рыболовецких судов
Глохнет рыба от русского мата.
До Норвегии словно четыре шага,
Нынче здесь - завтра там, говорят мореходы
И уходят на месяц, на два, на полгода,
А иные уходят туда навсегда.
А иные - не вспомнить ни лиц, ни имён,
Только так - мы здоровались в школе при встрече,
Жали руки, сходились в подъездах под вечер
С горькой "Примой", с холодным креплёным вином.
Расставались под утро, друзья не друзья,
Просто знали друг друга и молоды были,
Облака над Архангельском белые плыли
Слишком низко, по шапкам деревьев скользя.
