***
Чай, заварка, вскипающий чайник.
В тишине – стук да стук рафинада.
Внешне – правильно, чётко, печально.
Чётко, грустно и правильно – с виду.
Чётко, грустно… Не надо, не надо,
я устал от вечернего быта,
от квартирного тесного ада.
Что-то сбилось. Идёт как не надо.
Этот чай нагревается долго,
остывает устало и душно,
сахар крошится больно и колко.
Хватит, господи, больше не нужно.
Сколько их, ритуалов несчётных,
никакого на смену, на смену.
Взять бы чашку за пухлые щёчки –
и об стену, об стену, об стену.
Пусть летит, замирая на взрыве,
чтоб отчаянно взвизгнуть – и смолкнуть.
Это, господи, жизнь в перспективе,
распластавшая крылья-осколки.
Не достигшая радужной цели,
не сумевшая сбыться, смириться.
Жизнь, которая так хотела
всего лишь летать, как птица.
И глядит в темноту на последнем свету,
не умея ни плакать, ни злиться.
