***

Штампанула Катя в паспорте синенький прямоугольничек о расторжении брака и подала документы уже не в "пед", а в "мед" -не всё ж утки лежачим подкладывать да градусники под мышки толкать!
В меде срезалась на химии. Но в больничные палаты возвращаться не стала. Серёга, сбросив дембельскую парадку с дурацкими аксельбантами, бренчал на танцульках, орал что-то в микрофон по-английски. Ему подпевала Машка-милашка. Она и стала его Йоко Оно.

Недра шкатулки бережно хранили Серёгины и Пашины письма. Отложив перламутровую пуговку, Екатерина Иосифовна достала конверт.Она видела себя с этим конвертом в зеркале на стене над комодом, где красовалась шкатулка, -шедевр бабушкиного рукоделия, сшитый нитками мулине из старых новогодних открыток-елка с игрушками, Дед Мороз, мешок с подарками, жмущиеся к пимам белобородого волшебника зайчата и бельчата. В это же зеркало она смотрелась и собираясь по утрам в школу -и видела там девочку с косичками , бантами,в белом фартуке, морскую синь мечтательных глаз,брови - чайками стремящиеся куда-то ввысь, смешливые губы, вздёрнутый носик с канапушками и уши, как у Оли и Яло в "Королевстве кривых зеркал".На выпускной она , понятно, отправилась уже без косичек, украсившись ниспадающими на ключицы, скрывающими торчащие уши русыми волнами волос и чёлкой из под которой с озорством кавказской пленницы глядели всё те же голубые, не от мира сего, глаза. Но и школа , и выпускной давно были позади - она вынула пожелтевший листок в клеточку, ещё хранящий гуталиновый запах казармы.
"Здравствуй, моя любимая! Здравствуй Катенька! Привет тебе из Забайкалья..." Слёзы брызнули. Скомкала листок, отшвырнула.Покатился комочек по ламинату недавно отремонтированной комнаты,застучал вагонными колёсами...

Рождённый пришедшим с Севера антициклоном шторм доламывал кафе, где Катя ночевала с Кешей и куда благородный рыцарь-менестрель побережья притащил второй ворованный лежак, но так и не лёг с ней на первый. А когда они сняли мансарду, предпочитал стелить себе на лавке, во дворе.

Ключ от квартиры отдала соседка. Посидели с ней на кухне, помянув маму, отца и кошку Мурку, открыла шкатулку с выцветшим Дедом Морозом на крышке. Оверложные нитки местами распустились, торчали, шкатулка потеряла форму ларчика. Зайчики и белочки у ног деда с мешком стёрлись от частых прикосновений к крышке, будто бы разбежавшись по лесу, мешок с подарками сдулся.Зеркало висело на том же месте. На том же гвозде, на том же щнурочке. Облезшая с тыльной стороны амальгама образовала несколько кривых тёмных пятен. Между ними на Екатерину смотрела серьёзная женщина с "куриными лапками" морщинок в уголках похолодевших синих глаз. В собранных на затылок волосах белела седая прядь.Было время пользовалась она и тушью и помадой. Но время то прошло.В уголках фиолетовых губ пряталась печаль. Две оставшиеся пуговицы Катя срезала с платья «безопаской» с трудом борясь с желанием чиркнуть ею по запястью, где сибирскими реками ветвились кровеносные сосуды. Изредка открывая шкатулку, Екатерина Иосифовна отыскивала то одну, то другую пуговицу и завороженная их перламутровым мерцанием, вспоминала, вспоминала. Потом осталась только одна. Вторая словно испарилась. Платье с отпоротыми пуговицами она больше не надевала. Скомканное, оно доживало свой век в темноте шифоньера, как выдавленный и брошенный в мусорное ведро тюбик с пастой.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 25.03.2025. ***
• 17.03.2025. ***
• 14.03.2025. ***
• 12.03.2025. ***
• 05.03.2025. ***
• 03.03.2025. ***